Григорий Свирский - Бегство (Ветка Палестины - 3)
- Мельчает народ. В семидесятых мы были влюблены в Гулю. Гуля царица. А ныне Софочка. Мельчают поколения.
Дов резко оборвал брата:
- Сразу видать теоретика. Что ни плевок, то теория...
На другой день Дов застал Софу заплаканной, укладывающей чемодан. Чемодан он тут же распаковал, Схватился за телефон. И Софочка могла убедиться, что русский язык отнюдь не менее богат изысканными выражениями, чем "этот ужасный" пташкин "пш-бж-пся..."
Именно в эти дни появились на вилле Дова избегавшиеся, мрачные Эли и Саша. Эли, как всегда, в накрахмаленной рубашке. Правда, без галстука. На плечи наброшен свитер, чтоб не окоченеть в Иерусалиме. Саша никогда не был богатырем, а тут и глядеть жалко. Худоба, ошейник медицинский. Говорят, у него трещинка в позвонке. Вот досталось парню!
- Софа! - обрадованно крикнул Дов. - Накорми странников!.. Какое кофе? Кофе не еда! Гость дальний, приморский, все, что в печи, на стол мечи! Да, Саше диета. Кошер.
- Ребята, - сказал Дов, когда гости быстро умяли все, что было. - Я обещал вам помочь, но не могу быть нянькой. Извините, нет у меня времени утирать вам сопли. Я повязан по рукам и ногам контрактами. Еще полтора года не продохнуть. Совет какой, словцо замолвить нужному человеку - всегда готов! Но экскаваторы под нулевой цикл, не обессудьте, заняты. - Тут отвлек его звонок, и, видно, звонок неприятный: бросив трубку на рычажки, Дов взорвался. - В Израиле каждый должен съесть свой пуд говна. Это закон... Ну, лады! Вы - не простаки, а Эли уникум: Бога за бороду держит. Ройте землю носом, как мы рыли. Самостоятельно. Добить вас я им не дам. Все!
Возвращались из Иерусалима молча. Когда двухэтажный автобус, скатившись с Иудейских гор, помчал по долине, Саша повернул голову к спутнику.
- Другого выхода нет, Эли. Со своими планами надо пробиваться к Шарону. Дов называет его "Бульдозером". Кроме "Бульдозера" никто нам дороги не расчистит...
К Шарону они захотели попасть еще тогда, когда американец, возмечтавший поселить русских евреев в коттеджах, подписал свой первый чек. "Крыша для всех олим - реальность..." - писали Эли и Саша в своем письме к Шарону. Тот не отозвался...
- Сейчас другое дело, - восклицал Саша, промедлений не терпевший. Играем по их правилам. Никого "со стороны..."
Созвонились с советником Шарона по имени Аарон. Отправили ему свою программу дешевого строительства. Аарон не сразу, но все же откликнулся. Пожелал узнать подробности.
- Клюнуло! - радостно возгласил Саша. Эли, Саша, профессор Аврамий Шор, безработный инженер Евсей с короткой и острой бороденкой колечками "типа а ля Вельзевул", крепкий, рукастый мужичина, похожий своим торсом на гиревика-профессионала, и еще пять энтузиастов из разных городов отправились в восточный Иерусалим. Замелькали за окнами автобуса невзрачные домишки с железными решетками. Эли спросил пассажира в белом арабском бурнусе, где министерство Шарона? Назвал остановку, тот пожал плечами, другой вообще не ответил; арабка с плетеной корзиной на коленях показала жестом: "Выходите! Здесь!"
- Выкатывайтесь, орлы! - скомандовал Эли. - Вроде приехали! Выскочили, огляделись. Ничего похожего.
- Кажись, надула нас арабка? Или не поняла? - Эли почесал затылок. Ладно, пошли!
Здесь, в мусульманском квартале, никто из них не бывал. Заглядывали, случалось, к Яффским воротам, на "арабский шук" -крытый рынок, который своим буйством красок казался ярким театральным действом, сценами из "Шехерезады", эпизодами из фильма "Багдадский вор".
Тут никакого театра не было. Здесь жили. Арабский восток, как есть. Где-то рядом греческая колония, армянский квартал. Торговля прямо на улице. Овощи, фрукты на мостовой навалом. Амбалы-грузчики с веревочными плетенками на плечах, шофера обшарпанных грузовичков кричат, торгуются, курят, смачно харкают на мостовую. Неторопливо пьют кофе из крошечных стекляшек, которое разносит босоногий мальчишка с большим закоптело-медным кувшином за спиной. У кувшина тонкое "лебединое" горлышко; остановились, преодолевая естественное желание попробывать настоящего арабского напитка, который аборигены так любят.
"Ни-ни! - распорядился Эли. - Никаких дегустаций! Вонище густое - от гниющих отбросов под ногами, от железных мусорных ящиков. Тащится, цокает копытами белый, в серых яблоках, тяжеловоз, запряженный в телегу на автомобильных шинах. На телеге женщина в расшитом, с блестками, арабском платье. На лице не то черный платок, не то чадра.
Аврамий с Евсеем Трубашником переглянулись: десять минут на автобусе, и - другой век.
Вдоль и поперек тротуара стояли легковые машины со старомодными капотами и обтекателями, похожими на плавники рыб или крылья фантастических птиц. Прямо тут не пройдешь. Двинулись в обход. Эли сказал, это обычное дело: так в любом арабском городе - в Каире, Бахрейне, всюду, где бывал, свои вековые правила. Не нравится - не ходи.
Казенные здания Израиля, возведенные здесь, в мусульманском квартале, длинные, угрюмые. На одном из таких зданий полощатся на ветру два бело-голубых государственных флага Израиля. Задержались у ворот, узнать, куда итти? Евсей Трубашник прочитал по складам: "Министерство юстиции государства Израиль". У ворот ни души. Отправились дальше. На железных дверях лавок пудовые замки. Прохожий в черно-красном "арафатовском платке" пояснил, что лавки закрыты уже неделю. Объявлен протест. "Против чего?" Сказал - не знает. Лишь взглянул на вопрошавших с недоумением. Где министерство Шарона - тоже не ведал.
- Все знает, собака! - ругнулся Эли. - По глазам видно, очень нас любит.
- А за что ему нас любить?! - отозвался Евсей. - Не кидается с ножом, и то спасибо... За углом сидели кружком конные полицейские, завтракали, привязав лошадей к железному кольцу на дверях лавки. Промчались несколько джипов с синими мигалками. Никто из местных жителей внимания на джипы не обратил, не ускорил шага: привыкли за четверть века!..
Полицейские выручили заблудившихся русских. Остановили одну из машин с синей мигалкой. Набились кое-как в него; профессора Аврамия посадили на колени, до шароновского министерства домчались единым духом.
После закоптелых, с серыми обшарпанными стенами лавок, - большое светлое, как праздник, здание из белого иерусалимского камня. Действительно, другой век.
Вышли из джипа, размялись, огляделись. Место для министерства Шарон выбрал - чудо! Зеленые холмы. Кипарисы вдоль шоссе. На дальнем холме нарядный университетский комплекс, чуть поодаль Хадасса - американский госпиталь. На прозрачном ярко-голубом горизонте черный силуэт колокольни. "Монастырь Августа Виктория", пояснил Аврамий, объехавший к тому времени уже все иерусалимские памятники.
А само министерство?! Белый камень, гранитные лестницы за светлой оградой, пологие спуски для инвалидных колясок.
- Вот это уж точно влияние западной цивилизации, - весело заметил Эли.
Над министерством тоже полоскался бело-голубой государственный флаг. Он усиливал чувство праздничности: впервые они явились не докучливыми просителями, а лицами приглашенными по важному делу.
Подали в окошко дежурному письмо - приглашение на бланке самого Арье Бара*, генерального директора министерства. Двинулись гуськом, остановились на мгновение. И внутри здание - чудо. Ячеистый потолок вестибюля, в ячейках лампы дневного света. Вечерами тут, наверное, праздник света. Лифт вместительный, длинный, как в госпиталях. "Это Шарона на носилках носят..." - пошутил безработный инженер Евсей. На него цикнули. Замри!
Стены в коридорах белые, двери темносиние. Тоже нарядно! Советник Шарона Аарон, маленький круглый с пушком на голове, сидел, склонившись над их папкой. Показал жестом - садитесь. Странный какой-то советник. Ему об амуте рассказывают, а узкие глазки его далеко-далеко, словно он в эту минуту музыку слушает. Губы поджаты в брезгливой гримасе, нос торчком, переносица глубоко вдавлена, ноздри задраны. Из бывших боксеров он, что ли? Спрятал все документы в стол и исчез, предупредив, чтобы ждали его в приемной.
- Ничего путного тут не дождемся, - уже нервно сказал Эли. - Вон, у него даже голова кукишем.
Посмеялись негромко: замечено точно. Не дай Бог, так и будет.
"Голова кукишем" вскоре вернулся, но в кабинет их уже не пригласил. Сообщил рассеянно, что предложение амуты их не интересует.
- Кого "их"? - спросил Саша. - Это чье мнение?
- Наше!
- Допустим. Но нас пригласил генеральный директор министерства Арье Бар, - сказал Саша жестко. - Мы хотели бы услышать это от него. Лично.
"Голова кукишем" ткнул пальцем в сторону лестницы, - мол, шагайте. Это ваше дело.
Поднялись на третий этаж, где были расположены кабинеты главных людей министерства. Коридор еще наряднее, двери не без изыска - белые, с темно-синим бордюром. Краска свежая, блестящая. На полу белые, в тон дверям, горшки с вьющейся зеленью. По углам кактусы всех видов, - высятся, как семафоры, топорщатся во все стороны иголками - парад кактусов.
