Игорь Плотник - Книга счастья, Новый русский водевиль
На столе появилась зеленовато-коричневое изделие из глины, по форме напоминающее коровью лепешку. Если я правильно разбираюсь в коровьих лепешках, то это -- именно она, только надо отрезать глаза и руки.
-- Это же Брумгильда! -- воскликнул Максимовский.
-- Она самая. Посмертный слепок. Наш гончар делал.
-- Дай-ка я на тебя полюбуюсь! Если это -- свинья, значит, это -копилка! А если это -- копилка, значит, в ней есть деньги! -- Максимовский поднес лепешку к уху. -- Как вы думаете, сколько здесь?
-- Мульен! -- заржал Нестор.
-- Придется разбить. Не жалко?
-- Бей -- это копия!
По замыслу гончара копилка оказалась двухкамерной. Во второе нижнее отделение он замуровал три пятака, которые, очевидно, своим грохотом должны были отпугивать злых духов, поскольку добрых духов внешним видом отпугивала сама Брумгильда. Несколько купюр были изорваны настолько, что едва походили на деньги.
-- Это от того, -- объяснил Нестор, -- что я их ножом утрамбовывал. Через щель.
Таким образом, он утрамбовал всего-навсего семь тысяч долларов. Семен пересчитал дважды.
-- Шесть тысяч восемьсот тридцать два доллара, семьдесят немецких марок и немного меди.
-- Не густо, -- огорчился Максимовский. -- А другой копилки у тебя нет?
-- Другая, большая, в лесу закопана, но ее раньше весны не взять.
-- Это если стараться не взять. Нестор, скажи честно: у тебя есть динамит?
-- Есть зенитная установка, -- Махно вошел в раж, -- но у нее в позапрошлом годе затвор перекосоебило, когда салют давали на день Победы. Да и земля промерзла, зениткой все одно не взять. Миной возьмем. Мина есть противопехотная в сарае. И два фугаса...
-- Не надо фугаса, ограничимся миной.
-- Одной мины мало, -- со знанием дела заметил Нестор, -- нужен еще пехотинец.
Все дружно обернулись на Семена.
-- Я пас. -- Сеня хлебнул шампанского. -- Что угодно, только не мина.
-- Проворные вы ребята! -- Нестор попал в родную стихию, и теперь душа его пела на все лады. -- Понравились вы мне, особенно вот этот, хитрожопый. Оставайтесь жить в деревне. У нас охота, рыбалка, свежий воздух. Девки -клубника в сметане, все ядреные, как на подбор. В хозяйстве рук не хватает. Опять же Армагеддону веселее.
Дремавший на шкафу петух презрительно кашлянул и отвернулся, не открывая глаз.
-- В следующей жизни обязательно. -- Максимовский сунул в карман деньги и ключи от "Ягуара". -- А сейчас, извини, Нестор, не могу. Дело есть.
-- А ключики?
-- Ну, дед, тебе не угодишь. Ключики получишь сразу, как только заплатишь по счету.
-- Вечером?
-- Вечером, вечером. Ведешь себя, как маленький. Давай на посошок. С наступающим!
-- Вечером. А будьте моими сынами! -- смахнув слезу, предложил вдруг Нестор, уже на пороге.
-- Ты своих сыновей нанимаешь, что ли?
-- Почему, нанимаю? Зову...
-- Понятно. Вечером, Нестор, вечером. Семен, на этот раз ты поедешь за нами!
-- За вами, так за вами, -- согласился Семен равнодушно. -- Мне все равно.
Но это было уже после того, как мы бегали по всему лесу в поисках елочки для Фридмана, нашли ее, срубили саблей под корень и сожрали всю икру.
Картина десятая
Московское время приблизительно 14 часов 30 минут (940 ч. 0 м. 0 с.). Пикет ДПС ГИБДД РФ на Можайском шоссе. Все движение стоит. Дорога, кроме одной полосы в каждую сторону, перегорожена. Гибэдэдэшники, наслаждаясь эффектным зрелищем, напряженно вглядываются в бескрайний поток автомобилей. Потом они видят нас, снимают автоматы с предохранителей и довольные бегут навстречу.
-- Нам конец! -- крикнул Максимовский. -- Наверное, мы срубили не ту елку! Я не виноват! Это он меня заставил! Что ты сидишь?! Ты же мужчина, придумай что-нибудь!
-- Хули тут думать, все давно придумано: подпустим их поближе -- сказал я, -- и в рукопашную.
Вызывая своим странным поведением чувство облегчения, перемешанного с разочарованием, наряд пробежал мимо.
-- Они нас не заметили! -- обрадовался Максимовский.
Но радоваться было рано. У белого "Ягуара" наряд рассыпался и, окружив его с четырех сторон, взял Семена на прицел. Потом Сеню вытряхнули из машины, заковали ему руки и в таком виде потащили в пикет.
-- Вот это Семен! -- воскликнул Максимовский. -- В тихом омуте!.. От кого, от кого, но от Семена я такого не ожидал!.. Что-то тут не то. Надо проверить.
Мы оставили свою машину на обочине подальше от пикета и вернулись обратно пешком.
-- С наступающим! -- празднично сказал Максимовский.
-- И вас также, -- передразнил его капитан. -- С чем пожаловали?
-- Кто здесь дежурный?
-- Я дежурный. Чего надо?
-- Поговорить.
-- Хотите поговорить? Давайте поговорим. О чем?
-- Вы только что задержали человека...
-- Понял. Мы только что задержали человека, а вы хотите об этом поговорить. Мне все ясно. А документы у вас есть?
-- Мы пешеходы, а пешеходам документов иметь не полагается.
-- Пешеходы. Двух слов связать не можете, а уже пешеходы.
-- Ты на себя-то посмотри. Тоже мне, Цицерон нашелся.
-- Значит, документов нет. Оружие при себе имеете? -- Капитан взял в руку переговорное устройство. -- Але, але, Фролов?.. Здорова, Фролов! Ага... угу... слушай меня... направляю к тебе двух пешеходов... пешеходов, говорю, к тебе... пьяны, понимаешь, хамят... ага... имей в виду, одно пальто мое... оба черные... разберемся... давай Фролов, давай... бди!
-- Товарищ капитан, -- выступил какой-то инициативный добродетель, -может, завести этих клоунов за пикет и в расход?
-- Жалко патронов, -- капитан насторожился, как цепной пес. -Слышите?!
Приблизительно в 14 часов 45 минут по кольцевой дороге с юга примчалась кавалькада надраенных до блеска лимузинов. Через минуту потустороннее сияние хромированных решеток зажало нас в тесное кольцо.
Дежурный капитан от страха чуть не проглотил свою полосатую палку.
-- О, Господи! -- прохрипел он, стиснув зубы, и сразу сделался в два раза ниже ростом. -- За что?!
-- А вот и твой пиздец, -- злорадно сказал Максимовский. -- Так тебе и надо! Дать тебе веревку, красавец, или ты застрелишься?
-- За что? -- повторил капитан беспомощно.
Он рванулся было к одной машине, затем к другой, но, не в силах принять правильное решение, встал между ними, как вкопанный, и замер.
Наконец, из первой по счету машины на свет появился подполковник в распахнутой шинели, потянул носом воздух и озадачил капитана медленным вопросом:
-- Фамилия?
-- Дежурный капитан Кадочников! -- прорычал инспектор, метнувшись подполковнику под ноги, и взял под козырек.
-- Кадочников говоришь? -- уничижительная интонация подполковника сменилась неуставной нежностью. -- Родственник?
-- Никак нет, -- отрапортовал капитан, заикаясь от восторга, -однофамилец!
-- Однофамилец, говоришь? -- подполковник похлопал его по плечу. -Молодец, Кадочников. От слова кадочка? Молодец. Сегодня твой день, капитан. Дырку приготовил? Готовь дырку.
Щека капитана дернулась.
-- За что?!
-- За понимание исторического момента.
-- Я, я ничего не понимаю, я ничего не знаю, -- залепетал вконец растерявшийся капитан, -- меня здесь не было. Я. Обедал. Я. Я не я. Спросите у кого угодно. Это не я.
-- А кто? -- раздался тихий, но уверенный голос из-за спины подполковника.
Худабердыев-оглы шагнул влево, и перед глазами одеревеневшего от страха капитана, как мираж посреди пустыни, возник министр внутренних дел.
-- Что же вы молчите? -- Генерал стоял с непокрытой головой, заложив руки за спину.
Что с капитаном творилось дальше, описать словами невозможно. Он побелел как снег, разинул рот, да так и стоял, пока все не разъехались, с открытым ртом, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Кто знает, может быть, он и до сих пор там стоит.
Решайло (обращаясь к нам):
-- Вы меня знаете?
Максимовский:
-- Кто же вас не знает. Вы Березовский.
Решайло:
-- Очень остроумно. К счастью, я не Березовский, но все равно мне приятно. Чья это машина?
Максимовский:
-- Которая?
Решайло:
-- Которая белая.
Максимовский:
-- Моя.
Решайло:
-- Продайте ее мне.
Семен:
-- Эта машина не продается.
Максимовский (заглядывая Рушайле в глаза):
-- Ваше превосходительство, пройдемте сюда за пикет. Эта машина ничья и продается с самого утра.
Оба исчезают за желто-голубой постройкой.
Семен:
-- Я недоволен!
Худабердыев-оглы:
-- Стой, раз-два! Как фамилия?
Семен:
-- Семен Борисович Комиссаржевский-Печальный.
Худабердыев-оглы (наливаясь кровью):
-- Я серьезно спрашиваю!
Семен:
-- А я серьезно отвечаю: моя фамилия -- Комиссаржевский-Печальный. Вас что-то не устраивает?
Худабердыев-оглы:
-- Меня? Меня все не устраивает. А вас?
Семен:
-- Меня тоже.
Худабердыев-оглы:
-- Ну вот и все. Чего ты орешь? Стой спокойно, Семен Борисович, а не то башка отвалится. Надо же...
Через три минуты, поддерживая друг друга на скользком утоптанном снегу, из-за пикета появляются Максимовский с министром.
