Александр Михайлов - Личное дело
Мало ли с годами перестройки обнаружилось в армии подлецов, торгующих жизнями рядовых солдат и военными интересами страны? Нет, наши честные офицеры-самоубийцы уходили на тот свет в одиночку, оставляя на сцене жизни тех, кто доводил их до самоубийства. Странно, но ведь никто из самоубийц не прихватил с собой на тот свет ни единого высокопоставленного неподсудного мерзавца, хотя преступления последних перед народом были не просто очевидны, но многократно и всем очевидны: и доказаны, и обнародованы.
На них и сегодня нет суда. И в силу как раз полной своей безнаказанности мерзавцы цинично продолжают предавать свой народ, успешно меняя посты, а при необходимости сбегая за рубеж. Потому что честный офицер не хочет пачкать об них руки. Он человек приказа, а приказа такого - нет: считать мерзавца врагом. И "освобождают" наши офицеры-самоубийцы нашу землю - от честных людей: от себя. Такую вот "освободительную" войну ведут... Не зря грех уныния, грех отчаяния считается в православии одним из тяжелейших грехов: не туда он человека уводит. Я уж не говорю о страшном грехе - о самоубийстве. Но это не в осуждение: просто есть тут над чем крепко подумать.
А роль Ивановского в "Дожить до рассвета" далась мне не просто. Когда мой герой ползёт, раненый, и в колее лежит с гранатой за пазухой, ведь мысль у него тут какая была? Подороже ему свою жизнь-то продать хотелось. Думал он: вот, проедет по этой дороге, где он лежит, автомобиль с вражеским генералом, и взорвёт Ивановский себя - вместе с ним. А судьба подсунула что? Обоз, два полупьяных каких-то полицейских. И в чём драматизм ситуации - обида обожгла всю душу Ивановского: вот за что жизнь свою отдаю. Дёшево всё... И срывает он негнущимися пальцами, зубами срывает, чеку. Подрывает себя и их! Но от того, как погиб Ивановский, в конечном итоге создавалась победа.
Не сказал бы, что этот фильм дался мне легко. В канаву меня режиссёр укладывал - и все ждали, когда на морозе у меня пальцы окоченеют. Жизненная правда образа так достигалась. Подводили ветродуй, чтобы меня снегом заметало... Первое время даже спиртом не растирали после съёмок. Кончилось это для меня двухсторонним воспалением лёгких, туберкулёзом, лёгочным кровотечением. В тубдиспансере полгода провалялся, пока каверны на закрылись. Но родные помогали, друзья поддерживали. Спортом стал заниматься... Сняли меня доктора с учёта!
И трогательно вот что было. Солдаты, которые воевали в свои молодые годы, снимались в этом фильме. Были у меня "в подчинении" по ходу картины. Так они помимо съёмок всё называли меня командиром. И чаю поднесут, и вообще... - оберегали: "Ну, ты, лейтенант, совсем-то уж не раскисай". В больницу ко мне приезжали. До слёз это трогало... С большой теплотой их вспоминаю.
Как-то интересный вопрос мне был задан - встречал ли я на своём пути людей, которые внушали бы мне веру в самого себя. Многие внушали, с кем я работал. Вот в этом судьба была щедра ко мне. Замечательные отношения у нас сложились с Георгием Жжёновым. Мы снимались с ним в фильме, который назывался "Обретёшь в бою". Жжёнов - талантище! Я был тогда совсем молодой и потянулся к нему. И он тоже во мне что-то почувствовал. Мы как бы прикоснулись друг к другу по ощущениям. По общей какой-то боли в душе сошлись.
Меня всегда восхищала его манера держаться, умение одной фразой выразить свою мысль. Он - настоящий, непоказной интеллигент. Мужчина... Мне нравятся такие люди. Я встречал их на флоте.
Ещё один верный человек, крепко стоящий на земле, - Евгений Семёнович Матвеев, у которого я снимался в фильме "Бешеные деньги" по пьесе А. Н. Островского. Он же, Матвеев, был режиссёром этого фильма. Вот мощная личность!.. Взял он меня в этот фильм на главную роль - на роль Саввы Геннадьевича Василькова - без проб. Только сказал: "Роль интересная, классическая, сам мечтал когда-то сыграть её. Смотри не подведи!"
Васильков - герой семидесятых годов теперь уже позапрошлого века. Он честен и борется против стяжательства - против продажи душ. Трудяга. Порядочен, искренен - во всём. Если влюблён, то влюблён по-мужски - смело, без оглядки. Любит открыто - и требует такой же открытости от человека, которого любит. Он, по сути своей, борец. Таким мы его видели и старались показать. И здесь неоценимы помощь и доверие, оказанные мне Евгением Семёновичем Матвеевым. Всегда очень радостно было мне встречаться с ним на съёмочной площадке.
Судьба Василькова - она созвучна нашим сегодняшним дням. Заложено в этом образе грозное предостережение для сильного и деятельного человека. Увлекаясь делом, вкладывая в него всю свою непомерную энергию, презирая пустую мечтательность и безалаберную мягкотелость прочих, такие натуры не сразу понимают, что происходит с ними самими. Вместе с этим презрением к слабым, к окружающим, оскудевает жизнь их собственной души. И в своей уверенности, что на их век "живого товара" хватит - был бы капитал, не скоро спохватываются они, что поэзия чувств покидает их, истощается. Вот ведь какой крен опасен во все времена для сильных, страстных, деловых людей...
Потом я снимался у Евгения Матвеева в фильме "Победа" по одноимённому роману А. Чаковского. Я никогда не отказываюсь от фильмов о войне, потому что для меня - человека, актёра, гражданина - очень важна тема памяти о той героической поре, о цене добытой нашими отцами Великой Победы. Мы не имеем права этот всеобщий наш подвиг забывать - забывать пример того, как в час опасности для Отечества умеет сплачиваться наш народ. Тогда он и становится непобедимым.
Играл я там роль советского корреспондента, журналиста-международника Михаила Воронова в двух возрастах, разделённых тридцатилетием. Сыграть на экране огромный кусок жизни - эти самые тридцать лет, от Постдамской конференции 1945 года до Хельсинкского совещания 1975 года, было не просто.
По сути, на судьбах двух героев держится документальный этот, в общем-то, сюжет. Два журналиста-международника, наш Михаил Воронов и американец Чарлз Брайт (его играл Андрей Миронов), совсем молодыми встречаются в Постдаме, становятся почти друзьями. И вот - их встреча в Хельсинки. Чарлзом Брайтом к этому времени написана клеветническая книга о Советском Союзе - "Правда о Постдаме". И в Хельсинки Чарлз Брайт должен помешать успешному для нас ходу совещания. Вот этот поединок с Брайтом и ведёт Михаил Воронов всю свою жизнь. Начиная с участия в боях под Москвой, своей судьбой он доказывает миру высокую цену нашей Победы. И отстаивает эту цену в трудной борьбе за мир все тридцать послевоенных лет.
Не считаю этот фильм большим шедевром. Но в картинах Матвеева всегда была ясно выражена гражданская и художническая позиция. И он отстаивал их везде - горячо и рьяно. Ни за что не шёл ни на какие уступки... Я очень ценил то, что Матвеев в ходе этой работы доверял мне полностью. Ничто ведь так не окрыляет человека, как доверие, вера в твои творческие силы. Благодарен таким людям за огромную жизненную школу.
Не лишне будет привести здесь слова, сказанные Евгением Семёновичем Матвеевым, чтобы посмотреть на происходившее уже из современности, из нашей страны, поддавшейся вдруг невероятной американизации:
"...Будучи в США несколько лет назад, я поразился аполитичности американского обывателя, к тому же отравленного буржуазной пропагандой. Очень многие там не знают, а порой и не хотят знать правды ни о второй мировой войне, ни о мирных инициативах, с которыми наша страна выступала на протяжении последних сорока лет. Они всерьёз считают, что исход войны решила высадка союзников в 1944 году, а чудовищные ракеты нужны Европе, чтобы "защитить" её от нападения русских.
Люди должны знать правду. И наш фильм - это ответ на ту грязную ложь, которую беспардонно и неустанно льют наши враги, те, кто стремится перекроить мир на свой лад и ради этого готов ввергнуть его в пучину ядерной бойни. Это фильм-свидетельство и фильм-обличение..."
Теперь поняли все: чтобы не выпустить с годами из рук великую Победу, добытую ценою невероятного народного напряжения, жертв, бед, нужен ещё и постоянный труд умных политиков, верных своей стране, а не всем заморским странам сразу.
Наш народ слишком многое передоверил ненадёжным своим политикам. Удержать в мирном времени знамя Победы оказалось делом совсем непростым. Мы все, не воевавшие, душою, памятью, мыслями, поспешили "вернуться с фронта", с поля битвы наших отцов, не подозревая, что победный итог любой выигранной битвы надо отстаивать и дальше, в мирных уже десятилетиях. И, живя в победной послевоенной эйфории, с удивлением обнаружили потом, что многое из завоёванного отцами предано и продано у нас за спиной, в мирные будни. Горбачёв сдал все отвоёванные международные позиции, не моргнув глазом. И не менее чудовищным продолжателем его разрушительной деятельности был Ельцын...
Да, душой мы все поспешили "вернуться с фронта", не поняв того, что фронт - понятие непреходящее. Просто меняются поля сражений: видимые - на невидимые. И наоборот. Умеем мы побеждать врага в открытом бою, а против внутренних врагов Россия всегда обнаруживала своё крайнее бессилие. Позволяла уничтожать в качестве внутренних своих врагов честнейших и лучших представителей своего же народа. Вот от какой слепоты нам надо искать избавленья...
