Владимир Чивилихин - Шведские остановки
Хорошо налаженное лесное дело сводится к простым циклам — снимается природный лесной урожай, потом проводится лесовосстановление, выращивается новый лес и опять вырубается, чтобы уступить место молодому лесному поколению. Земля и солнце вновь берутся за свою титаническую работу. Но только слишком несведущие люди считают, что это может продолжаться до бесконечности. В стихийном, девственном древостое все остается в лесу старики умирают и питают своим тленом молодую лесную поросль. Почва непрерывно обогащается и улучшает структуру.
Другое дело лес, эксплуатируемый, как говорится, на древесину. Со стволами вывозятся преобразованные в клетчатку питательные соли, элементы и микроэлементы, нужные для роста следующего лесного поколения. И не только со стволами. При современном интенсивном хозяйствовании из леса вывозится все — рубятся в щепу сучья, чтобы стать материалом для картона и отделочных плит из древесной крошки, собирается хвоя для приготовления витаминного корма, выдираются корневища на пневый осмол, а из коры шведы, например, делают удобрения, имеющие хороший сбыт. Лесная почва истощается, теряет плодородие, под многократным и длительным воздействием измельчается, ухудшает структуру. Друвими словами, лесные почвы, как и пахотные, начинают нуждаться в удобрении, в щадящем механическом воздействии на них. Шведы отказываются от колесных тракторов на железном ходу и тяжелых траков, финны считают выгодным использовать на вывозке леса лошадей, и нередко на лес ных опушках наших северных соседей можно увидеть объявление: — "Въезд на тракторах и автомобилях строго воспрещен!" И что знаменательно — шведы постепенно начинают переходить к удобрению лесной земли, к искусственной подкормке деревьев.
Общеизвестно далее, что избыточное увлажнение почв сдерживает их родящую силу, и дренирование, осушение земли издавна проводится в разных странах. Леса, из-под которых спущены болота, растут быстрее, дают лучшую древесину, и финны давно осушают низинные лесные площади в широких масштабах.
И наконец, третье приспособление к растущим потребностям в лесном сырье, — снижение возраста рубки. На севере страны оборотный период леса составляет сто двадцать-сто пятьдесят лет, на юге шестьдесят-восемьдесят. Но есть в проблеме лесохозяйственного снижения возраста рубки некая деликатность, о которой надо бы упомянуть. Конечно, рубка молодого леса увеличивает отдачу лесного хозяйства, как бы вовлекая в производственный оборот резервы природы. Однако возводить в принцип, применять шаблонно повсюду эту систему опасно. Дело в том, что этот шведский опыт для большинства наших случаев неприменим, экономически бесперспективен и даже вреден. Шведы снимают лесной урожай в возрасте так называемой количественной спелости, то есть в тот момент, когда дерево быстро, в течение первых десятков лет жизни, накопило наибольшую стволовую массу. Для целлюлозы и бумаги, основных шведских продуктов, — нужна древесная клетчатка. Мы же должны брать лес главным образом в возрасте так называемой качественной, технической спелости, когда бревно, брус, доска обладают наибольшей крепостью, плотностью, стойкостью.
Молодая, редкослойная, рыхлая лесина, да к тому же еще предварительно обессоченная, отдавшая живицу, обладая плохими механическими свойствами, быстро вбирает влагу, сгнивает, истачивается жучком, окончательно теряет свои механические свойства. Учет этих потерь, отдаленных временем, расстоянием и разноведомственным потреблением, наладить очень трудно, однако в общем государственном хозяйстве они становятся огромными. Так что опыт опыту — рознь…
Добавлю, что в наших лесах есть ценнейшие древесные породы, рубить которые в молодом возрасте, да еще способами, ставшими традиционными, могут только те, для кого, как говорится, закон не писан. Кедр сибирский, например, по праву занимающий таежный экологический центр, к ста шестидесяти годам лишь набирает плодоносящую силу, сохраняя ее еще несколько столетий, но именно в этом возрасте порубщики считая его спелым, сводят приемами, запрещенными законом и не обеспечивающими коренного поселенца родных моих лесов условиями для естественного возобновления. К сожалению, стало возможным бездумно и безнаказанно расширять расчетную лесосеку за счет молодняков, кедра, водоохранных и почвозащитных лесов, хотя генеральное направление развития лесного дела любой страны — в углублении переработки древесного сырья, уменьшении потерь и улучшении восстановления древостоев.
Среди других природных ресурсов леса занимают особое место и в силу того, что они при бережном, правильном хозяйствовании становятся вечным источником ценнейшего технологического, химического и. пищевого сырья, в то время как рудные и нерудные ископаемые, а также горючие энергетические ресурсы всех видов иетощимы и невосполнимы.
И леса, отдавая людям все, что могут, а часто даже и сверх своих возможностей, молчаливо ждут, когда на смену теперешнему положению придет твердая и последовательная научная, организационная и техническая политика.
Да, нет мира под оливами, но нет его также под соснами и елями. В лесах Швеции немало мучительных проблем и противоречий, временами разгораются свои словесные баталии — о способах рубок, например, в наиболее разумном использовании той или иной функции леса, о действенности лесного законодательства. Подчиненность всего лесного дела страны задаче извлечения максимального дохода все резче вступает в противоречие с общественным движением за сохранение природы. По стародавнему закону шведские граждане могут свободно проходить через любой частновладельческий лес, но вокруг множества городов и населенных пунктов страны нет никаких зеленых зон и лесопарков. Несмотря на прекрасный опыт лесовосстановления и закон, принятый еще в 1903 году, согласно которому срубленный лес должен немедленно восстанавливаться.
Значительная часть вырубок бросается безо всякой подготовки почвы и лесопосадок — владелец леса не может или не хочет тратить капитал, отсрочив получение дохода от него на долгие десятилетия. Более трети молодых культур создается посевом семян — способом малоэффективным, хотя при первом подсчете и дешевым.
Шведское лесное дело осложняется исключительной раздробленностью лесов, межевой чересполосицей. Примерно половина лесов Швеции принадлежит помещикам и фермерам, причем эти мелкие лесовладельцы занимаются одновременно земледелием, лесной промышленностью и лесным хозяйством. Участки леса у них не велики — редко более двадцати пяти гектаров, на которых очень трудно наладить правильное и экономичное лесное хозяйствование. Изза этой причины десятки тысяч фермеров состоят в кооперативных объединениях по совместной эксплуатации и восстановлению леса.
Четвертью лесов страны распоряжаются акционарные лесопромышленные компании, завладевшие этой собственностью еще в прошлом веке — в период массового разорения шведского крестьянства. В последние годы компании значительно расширили свои владения.
Почти двадцатью процентами лесов владеет государство, а остальные относятся к категории так называемых общественных, и я подивился царящей в них пестроте и раздробленности. В эту группу входят леса оленьих пастбищ, национальных парков, леса, находящиеся во владений церковных епархий и приходов, уездных и сельскохозяйственных общин, институтов, больниц, ленных советов, органов судоходства, управлений водопадов, военного ведомства. Выделяются также леса защитные и трудновосстановимые приполярные, леса наследственные, срочной аренды и так далее и тому подобное. При такой юридической и хозяйственной мозаике осложнено решение многих вопросов лесной политики — в частности, очень трудно рассмотреть перспективы в общегосударственном масштабе. Недаром в Швеции, в отличие от ряда других "лесных" стран, отсутствуют научные или государственные наметки развития лесного дела на двухтысячный год,
Леса планеты переживают ныне кризисный, переломный период. Положение в этой главной экологической системе земли таково, что расчеты на ближайшие десятилетия и даже более отдаленные государственные планы в отношении лесов становятся необходимыми. Появляется нужда в значительном углублении таких планов, в учете обстоятельств, которым совсем недавно не придавалось никакого значения. Вот. скажем, некоторые из этих обстоятельств. Мы можем заниматься осушением лесных болот и повышать за счет него продуктивность древостоев, но как это осушение повлияет на гидрологический режим и, следовательно, на экономику и экологию обширных районов? Мы с помощью искусственных удобрений будем быстрее выращивать леса и травить химикатами вредителей деревьев, но как это повлияет на экологическую лесную систему? Что станет с лесной почвой, этой ничем не заменимой природной основой лесоводства и лесоэксплуатации? Ведь на примере сельского хозяйства мы убеждаемся, что химические удобрения вовсе не улучшают и тем более не создают почвы, они лишь питают растения. Шведские лесоводы хорошо понимают значение почвы для жизни леса, и недаром в первых двух параграфах основного лесного закона дается определение "лесной площади", то есть земли, почвы, на которой растет лес. недаром включают ее в общее понятие "лесной капитал".
