Г Кунгуров - Албазинская крепость
- Обиды вспоминаешь, думный дьяк, ты не ко времени... Достойные послы Руси пресветлым умом и сноровкой да силою государева слова у многих владык иноземных спесь обламывали! То как?
Царь согласился:
- Надобно, чтоб в Москву доставили природного китайца с дарами их царства, дабы можно судить об их облике и богатствах.
Подумав, царь добавил:
- Надобно посла разумного сыскать, чтоб чести нашей не посрамил, чтоб в науках иноземных и речах был силен, в христианской вере крепок.
Боярин Матвеев поднялся:
- Не ошибемся, великий государь, коли пошлем посланником твоим переводчика нашего Спафария. В христианской вере строг, чести твоей, государь, не уронит, а об учености его и молвить не надо: учен премного...
- Грек умен, то истинно, - зашумели бояре, - но грек лукав, не сотворил бы он тайную измену...
Боярин Матвеев вступился жарко:
- Великий государь, глаз имею ладный и примечал я иное. Ласки твои, великий государь, дорогие подарки да жалованье пришлись греку по сердцу. Не ищет он лучшего житья, чем на святой Руси. Ставит ее превыше всего на свете. Однажды молвил: "Многие страны изъездил, несметные богатства имел, но был беден - не сыскал родины... Теперь премного богат - нашел родную землю свою; мать свою - великую Русь".
Бояре вновь зашумели:
- От сердца ли чистого то греком сказано? Не лукавы ли слова ради отвода глаз?
Боярин Матвеев отвечал:
- Грек Спафарий Руси славный муж, тому порука деяния его добрые и трудолюбие безмерное. Клялся он перед иконою со слезами на глазах: "И живот, и родню, и богатства мои рад отдать, коль потребны они будут для блага Руси!.."
- Хваления твои, боярин, сочту за праведные, - сказал царь. - Нарекаю Николая Спафария царским послом.
Велел он боярину Матвееву и думному дьяку поспешно отписать грамоту китайскому богдыхану и дорожный наказ посланнику.
Через месяц боярин Матвеев и Спафарий подобрали людей, пригодных ехать в Китай. В свиту Спафария для помощи в делах книжных и ученых определили двух новокрещенных иноземцев. Для дел письменных - подъячего государева посольства Никифора Венюкова и его помощника Николку Лопухова. Взял Спафарий еще двух ученых греков: Спиридона - для опознания и записи каменьев драгоценных, руд серебряных и иных; Ивана - для лекарственных нужд и записи корней и цветов целебных. Остальных людей для свиты и провожатых Спафарий решил набрать в Тобольске.
В четверг, после заздравной обедни, собрал царь Спафария с его людьми, бояр, дворцовых помощников и советчиков.
Думный дьяк читал наказ Спафарию и его свите:
- "...Чести русского царя не ронять, держаться степенно, чинно, гордо, но обходиться отменно ласково.
...Привезти из Китая в Москву природного китайца и подарки Китайской земли.
...Торговым людям чтоб в обе стороны свободно ездить.
...Отпускать из Китая на Русь ежегодно по четыре тысячи пудов серебра для покупки русских товаров, какие им, китайцам, будут потребны.
...Если есть дорогие каменья - менять на товары русские.
...Если отыщутся в Китае искусные мастера каменных мостов лучше, чем в иных землях, - взять. Или отыщет посол там добрые семена огородные или зверей небольших и птиц, от которых плод на Руси можно иметь, - тоже взять.
...Отыскать пути в Китай ближние и податные, особливо морем, реками, минуя пустыни и разбойные монгольские степи. Новые владения русского царя в Сибири помечать в книгу доподлинно.
...О грамоте богдыхана, о Гантимуре молвить так: "Не читана, ибо нет разумеющего письмена китайские".
...Если русские пленники в Китае объявятся - о них договор писать, чтоб их без цены отпустили или сказали бы, что за них дать надобно.
...О рубежах восточных речей не заводить; о разбоях, чинимых русскими беглыми людишками, отговариваться незнанием. Однако ж места удобные близ рубежа китайского, где можно крепость поставить, осмотреть со старанием и о том договор с китайцами подписать.
...Помнить, что все наши пометы приняты должны быть дружественно; великий государь Руси с величеством богдыхановым желает, мол, быть в дружбе и мире постоянно".
Царь взял в руки кованый ларчик с грамотой богдыхану и обратился к Спафарию:
- Грамоту не только пограничным китайским воеводам, но и иным ближним богдыхановым людям отнюдь не отдавать; больших речей с ними, спаси бог, не заводить. Обо всем поведать самому китайскому владетелю.
Спафарий пал на колени. Царь передал в руки посла ларчик, ключ от него с золотым крестом и иконкой надел ему на шею.
Думный дьяк зачитал наказный лист:
- "...Взойдя на двор к богдыхану, ни хоромам его, никакому порогу или престолу, хотя бы и золотому, поклонов не отбивать; отговариваться тем, что требуете, мол, невозможного - поклонения камням... Так же и во время встречи у богдыхана в ногу его отнюдь не целовать, но если позван будешь к руке, то не отговариваться".
Думный дьяк объявил список даров богдыхану: меха, сукна, часы, зеркала, янтарь, рыбья кость, живые кречеты и многое другое. Объявил казну посланника: четыре мешка серебра да короб разменной меди на прогонные и кормовые.
Спафарию вручили икону Спаса святого с золотым окладом и парчовой оторочкой. Он низко откланялся царю и всем присутствующим и вышел.
Рано утром 4 марта 1675 года двадцать саней царского посла, минуя Замоскворечье, повернули в сторону Ярославля и по последнему санному пути выехали из Москвы.
ПУТЬ В КИТАЙ
Таял снег, чернели дороги, рушился санный путь. Посольство Спафария после месячного пути прибыло в Тобольский городок. Ожидая конца ледохода на Иртыше, Спафарий задержался в Тобольском городке ненадолго.
В городок ежегодно съезжались купцы из далекой Бухары, калмыцких степей, остяцких стойбищ. Попадали в Тобольский городок люди даже из Китая. Спафарий терпеливо расспрашивал бывальцев о коротких путях в Китай, старательно заносил в дорожный дневник их вести.
В начале мая Иртыш очистился ото льда. Спафарий подобрал для посольства провожатых, гребцов и иных, потребных в пути, умелых людей.
Посольство погрузилось на три плоскодонных больших дощаника и поплыло рекой Иртышом. При малых задержках Спафарий плыл около месяца до Енисейского волока. Одолев с большими муками волок, плыл Енисеем до впадения в него Ангары.
Буйная Ангара принесла множество хлопот и мучений. Спафарий сделал в дневнике пометку: "Август. День седьмой. На левой стороне бык, и в том месте горы высокие и каменья во всю реку. О те каменья воды бьют с безудержной силой и буйством, от того шум и рев страшенный по лесам и горам проносится. Того же числа приплыли на Шаманский порог. Пристав, выгружали все на берег, чтобы обойти по горам тот сердитый не в меру порог, иначе дощаники побьет, порушит, потопит. Тянули дощаники заводом шесть верст. Каменья на реке самые крутые, вода бьет, и волны, будто горы, а от пены белы, словно снегом обильным посыпаны".
Жилых мест не встречалось. Люди посольства срывали с голов шапки, размашисто крестились на частые могильные кресты. Те кресты ставились на могилах погибших и утонувших на переправах через пороги и буйные перекаты.
С большими трудами и помехами одолели многие сердитые пороги Ангары: Пьяный, Гребень, Похмельный, Падун. В сентябре приплыли в Иркутский острог.
Оглядели острог: и нов, и крепок, и люден...
Спафарий занес в дневник: "А острог Иркутский стоит на берегу Ангары, на ровном, угодном месте... Строением зело пригож, обнесен высокими бревенчатым частоколом с деревянными башнями. А жилых казацких и иных дворов боле сорока, а места окрест острога самые хлебопашные и травные".
В Иркутском остроге чинили побитые дощаники, грузили запасы, сбирали снасть и многое иное - готовились к переходу через великий Байкал.
Ангарой плыли недолго. Ширилась река гладкой синью и терялась в тумане. Сумрачно вглядывался Спафарий в густой холодный туман. Вышли к Байкалу в яркий день. Синяя зыбь озера тянулась бесконечно, вдали едва заметным очертанием вырисовывались пики гор. Нехоженные, дикие леса, каменистые утесы плотно оцепили Байкал. Было озеро заковано в камень. Многие из людей посольства, боясь свирепости Байкала, молили Спафария отпустить их.
- Студена вода, черна и бездонна, - плакали они, - несет от нее могилою...
Спафарий отвечал спокойно:
- На всем всесилен господь... Молитвами государя минуем угрозу.
Едва дощаники отплыли от берега, с Байкала подул ветер. Волны, взлетая зелеными брызгами, бились о скалы и пенились. Спафарий велел вернуться, ждать доброй погоды и попутного ветра. К вечеру над Байкалом повисли тучи, синие воды стали черными. Свирепел, выл, метался ветер. Байкал вздымался огромными горами и бешено рвался из каменных оков. От рокота и гудения воды дрожала земля, люди посольства в страхе смотрели на обезумевший Байкал. Вглядываясь в густую темень, дозорный казак кутался в долгополую шубу и при каждом ударе волн об утес шептал молитву.
