KnigaRead.com/

Петр Проскурин - Полуденные сны

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Петр Проскурин, "Полуденные сны" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

- Ну вот, Тимошка, - сказала она очень серьезно, - мы вышли в открытый океан. Теперь гляди, а то может появиться акула... и проглотит тебя, а затем меня. Знаешь, какие они злющие.

Мостки продолжали тихонько, чуть заметно покачиваясь, куда-то двигаться, и Тимошку больше всего беспокоило именно это: он не выносил неуверенности. Неба не было видно, оно, казалось, начиналось с обвисших над озером берез, густой и сочный шелест дождя сливался с веселым шумом озера. От такой первобытной мощи бесстрашного сердца Даши коснулось чувство какого-то озноба, почти восторга, время тянулось бесконечно, и теперь Даша не могла даже вспомнить, когда она выбралась из дому и сколько длится ее путешествие. Границы сместились, и дом, и сад, и время, и Олега, и Семеновну размыл и растворил в себе дождь. Даша вдруг испугалась, представив, что никогда больше не вернется в родной сухой дом в саду, не увидит Олега, папы с мамой, Семеновны, Даша хотела заплакать и несколько раз шмыгнула носом, но из-за дождя слез все равно не было видно.

- Ой, тропический ливень, Тимошка, - мужественно сказала она, захлебываясь от дождя и напрасно стараясь сгрести с лица льющуюся воду. Дождь теплый, теперь скоро необитаемый остров. Тимошка, Тимошка, ты чего молчишь? - спросила Даша. - Ты должен лаять, Тимошка, - потребовала она, а то мы столкнемся с каким-нибудь пиратским кораблем. Голос, Тимошка, голос!

Тимошка сидел, уныло свесив нос к самым доскам, иначе он не мог-сильный дождь заливал ему и глаза и ноздри.

- Тимошка, - опять жалобно попросила Даша, - голос же, голос!

Не поднимая головы, Тимошка, словно поняв ее страх и желание услышать что-нибудь живое, кроме сильного и непрерывного шума дождя, неловко оберегая глаза от хлещущих сверху потоков, боком посмотрел на нее.

- Ав! ав! ав! - выдохнул он из себя, не скрывая своего недовольства и осуждения, и никто бы на его месте не понял, почему нужно было сухой и теплый дом предпочесть плаванию на сомнительных досках, да еще в такую погоду.

Тимошка теперь даже не пытался отряхиваться, это было бесполезно. Он давно бы мог спрыгнуть с мостков и за дветри минуты очутиться дома, к его чести, нужно заметить, он даже не подумал об этом, его удерживало врожденное чувство порядочности и долга.

Дождь, казалось, усилился, хотя сквозь низкие тучи почувствовалось невидимое солнце, стало душно и трудно дышать, и во всем вокруг слегка обозначилось движение какой-то перемены. Ощутив ее первым, Тимошка, встав на ноги и укрепившись, несколько раз ожесточенно отряхнулся, подмостки затрещали, заходили ходуном. Даша округлила глаза и застыла. Из-под нависшего над водой густого, никогда не виданного Дашей дерева с длинными мохнатыми листьями показалась устрашающе длинная морда какого-то чудовища, Даша протерла глаза и увидела самого настоящего крокодила с пучеглазыми глазами, с коротко торчавшими лапами по бокам... Не долго думая, крокодил распахнул глубокую, как яма, пасть, и Даша, заставив Тимошку опять вскочить на ноги и напрячься, отчаянно завизжала, упала ничком на мостки и прикрыла голову руками. Плот, покачиваясь, медленно полз под деревьями, Тимошка молчал, и только по-прежнему слышался - теперь в чем-то изменившийся - шум дождя. Даша решилась незаметно повернуть голову и открыть один глаз. В мглистом сиянии дождя, в похожей на туман водяной пыли над самой поверхностью озера Даша увидела тупорылый конец черного бревна.

Здесь и началось самое страшное, мостки, влекомые образовавшимся течением воды из переполненного озера, глухо обо что-то стукнулись, слегка накренились, и Даша не успев ни о чем подумать, скатилась в воду. Она закричала, захлебнулась, рука ее натолкнулась на сук, она намертво ухватилась за него и с неожиданной ловкостью стала карабкаться вверх, и вскоре уже сидела высоко на старой ветле, единственной среди окружавших озеро берез. Даша смутно видела перед собой продолжавшие тихонько ползти куда-то подмостки, Тимошки на них не было, верный Дашин друг и спутник исчез!

- Тимошка! Тимошка! - шепотом позвала Даша, никакого ответа в обвальном, все заполняющем шуме дождя она не услышала. Мелькнула жуткая мысль о крокодилах, теперь она достоверно вспомнила, что перед тем, как скатиться в воду, она увидела вцепившуюся в край плота необъятную зубастую пасть, она даже услышала хруст досок и хриплый лай Тимошки, бросившегося на отвратительное чудовище южных морей. Теперь Даша знала, кому она обязана жизнью, пока Тимошка боролся с крокодилом, она успела забраться на дерево, а теперь крокодил, проглотивший Тимошку, подгрызает под водой дерево, на которое она забралась, недаром же оно все время содрогается. Даше стало жарко, она беспомощно оглянулась, вокруг таились враждебные силы, дождь не прекращался, казалось, он лишь усиливается. Ничего утешительного она придумать не могла, от дождя, от слабости у Даши начала кружиться голова. Она крепче ухватилась за дерево, прижалась к его мокрому холодному стволу лицом. В этот критический момент она и услышала какие-то знакомые звуки, лаял Тимошка, и кто-то звал ее. Она узнала голос Семеновны, хотела закричать в ответ, но голос у нее пропал, она лишь беззвучно открывала и закрывала рот. Теперь она испугалась, что ее не найдут и она так и останется на дереве, готовом вот-вот рухнуть от зубов крокодила, и сразу увидела показавшегося из дождя Тимошку, прыжками двигавшегося, казалось, прямо по озеру. Тут же появился и Олег, за ним Семеновна с испуганным лицом, вода доходила им выше колен. Добравшись до ветлы, Тимошка встал на задние лапы и звонко, временами отфыркиваясь и ожесточенно тряся головой, залаял, глядя вверх и царапая кору дерева. Даша совсем ослабла и как бы сама собой отделилась от ветлы, мягко скользнула вниз, в белесую от дождя воду, и ничего не помнила. Правда, она успела подумать, что чудовищный крокодил ее проглатывает и горло у него скользкое и противное, и хотела закричать, но голос пропал, стало темно и тесно, она даже не успела по-настоящему испугаться, открыв же глаза, она тотчас опять крепко зажмурилась. Прямо перед ней остро поблескивали четыре маленьких, злобных крокодильих глаза,

Даша с диким криком подхватилась и повисла на шее у Семеновны. Прижимая ее к себе и касаясь губами ее лба, чтобы проверить, нет ли температуры, Семеновна с трудом пришла в себя от перенесенного ужаса.

- Нет, Даша, своей смертью ты не помрешь, - сказала она, с силой укладывая девочку назад в постель.

- А я в Африку плыла, - сообщила Даша, оправдываясь и стараясь не смотреть на брата. - Я с Тимошкой плыла, а потом нас крокодил опрокинул...

- Что? - не выдержал молчавший до сих пор Олег, а Тимошка, еще не просохший и тоже напряженно слушавший, внимательно шевельнул ушами.

- Ничего! - вызывающе отрезала Даша. - Он нам плот опрокинул, а я на дерево полезла, а он Тимошку проглотил...

Мне показалось, что проглотил, - тут же добавила Даша, с некоторым изумлением глядя на Тимошку.

- О господи, - шепотом пожаловалась Семеновна, смахивая слезы фартуком, а хмурый Олег, пытавшийся придумать, как бы по-мужски серьезно выразить свое отношение к случившемуся, попросил Семеновну не волноваться и простить Дашу. Один Тимошка, выражая свою радость благополучному исходу путешествия, положил передние лапы на край постели и лизнул Дашу в щеку.

- Спасибо, Тимошка, - беззвучно прошептала Даша, отчаянно, изо всех сил прижимаясь к его косматой шее, и тут же поинтересовалась, что принесли из магазина вкусненького.

- Ничего там нет, муки взяли, оладьи будем печь, - сказала Семеновна. Говорят, от дождя мост снесло, оттого ничего и не подвезли. Дождь так и не перестает, слышишь? День-два такого ливня, и ты можешь хоть в Америку отправляться.

До самого вечера Олег поддразнивал Дашу крокодилом и Африкой, дождь не прекращался, и было скучно, каждый старался перетянуть Тимошку на свою сторону, и Тимошке пришлось пустить в ход всю свою приятность и дипломатию, чтобы не обидеть ни того, ни другого, а если ему приходилось туго, он начинал широко и часто зевать, показывая, что он совершенно измучился и невыносимо хочет спать. К вечеру, скорее от непрекращающегося дождя, и Семеновна, и Олег с Дашей, и, разумеется, Тимошка собрались в комнате с телефоном, и, хотя никто ничего не говорил вслух, все втайне почему-то надеялись и ждали звонка от Васи, общее настроение передавалось Тимошке, скрывая свое нетерпение частыми судорожными зевками, и он ни за что не хотел уходить из-под столика с телефоном, и, дождавшись, когда все разошлись, уже в темноте, под непрерывный и густой шум дождя, он встал, с недоверием понюхал молчавший телефон и опять улегся рядом. Надвинулась ночь, шел дождь, и Вася никак не хотел объявляться даже в телефонной трубке, Тимошкой овладело очень тревожное и неприятное чувство опасности. Он бесшумно встал и долго прислушивался.

Кроме шума дождя появились какие-то другие звуки. Спасаясь от дождя, в дом пришли мыши, Тимошка не обратил на них никакого внимания, происходило что-то более важное, и у него от напряжения несколько раз судорожно дернулся кончик хвоста. А затем какая-то невыносимая тоска овладела им, он был кому-то нужен, он услышал даже чей-то знакомый зов и, больше не раздумывая, попытался прорваться в сад, на свободу. Дверь на террасу была заперта, несколько раз ударив по ней лапой, Тимошка рванулся к окну, к другому. Теперь он словно обезумел, зов в нем разрастался, усиливался, заполнил все существо, Тимошка метался из комнаты в комнату, взлетел на второй этаж, и здесь, в кабинете Васи, тоска его достигла наивысшей силы. Он прыгнул в Васино кресло и почувствовал, что он нужен Васе, что Васе плохо и что он его зовет. И тогда Тимошка поднял морду и жутко на весь дом завыл. Ни Даша, после тяжких испытаний прожитого дня, ни Олег его не услышали, Семеновна, несмотря на свою глухоту, иа какое-то мгновение открыла пустые от сна глаза и опять заснула. Совсем измучившись от горя и своего бессилия помочь Васе, Тимошка забылся, и в темноте ночи снова ясно прорезался Васин голос, зовущий на помощь, и Тимошка, точно от удара, весь от кончика коса до хвоста задрожал. Он как будто тонул и захлебывался в горячей вязкой тьме, наползающей со всех сторон, не было ни ветра, несущего конкретность беды, ни следа на земле, определяющего путь, а было лишь непереносимое ощущение самой последней, самой непереносимой беды и своей вины перед Васей от бессилия что-либо изменить и помочь.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*