Неонилла - Исповедь
Через неделю, подъезжая к дому, она заметила стоящую рядом с ее парадной темно-синюю "Volvo". Притормозив, она припарковалась за ней. Выйдя из машины и закрыв дверцу, она забрала из багажника сумки с продуктами, и пошла по направлению к двери в парадную. Из парадной тут же вынырнул охранник Женя, и подскочив к Марии, заботливо забрал у нее из рук сумки. Он всегда старался помочь Марии донести вещи до лифта, если она шла чем-то нагруженная. Кажется, он ей очень симпатизировал, но субординация не позволяла ему переступить черту определенных отношений. Вдруг сзади громко хлопнула дверца автомашины, и мужской голос окликнул Марию: - Мария, подождите! Она повернулась. Женя настороженно наблюдал за спешащим к ним подозрительным бритым мужчиной с манерными усиками. - А я вас в брюках не узнал! - сказал Борис, подходя к Марии. Мария радостно поприветствовала его, и, повернувшись к охраннику, успокоила его: - Женечка, это ко мне. - Позвольте, сударь? - спросил Борис и протянул руку к Жене, намереваясь забрать у него пакеты Марии. Тот молча отдал их и отступил, открывая перед ними дверь в парадную. Зайдя в лифт, Мария с нетерпением повернулась к Борису: - Ну?.. - Докладываю: в Багдаде все спокойно, можем приступать ко второй стадии нашей секретной операции, - вытянувшись во фрунт, шутливо козырнул Борис. - Согласился?.. - А як же ж! А кто-то сомневался?! Вот только, должен признаться, мне пришлось кое в чем приврать, мы же с вами забыли придумать версию, откуда немцы пронюхали о его романе... Пришлось сказать, что это я, такой хороший, отослал им рукопись, а уж они сами подсуетились с переводом. Эх, обманул священника и приписал себе чужие заслуги, грех-то какой! сокрушенно покачал головой Борис, явно дурачась. - Ну, ну, Борис, не ёрничайте! - остановила его Мария. - Да я же шучу! - виновато подняв руки вместе с ее сумками, попытался оправдаться Борис. - И кстати, врать я совсем не умею... Боюсь, вычислит он нас, ведь не даром же детективы пишет, а не любовную лирику... - Ну что ж, вычислит, так вычислит, не будем загадывать, - сказала Мария, открывая ключом дверь в квартиру. Войдя в холл, она удивилась, увидев включенный свет. В воздухе пахло табачным дымом. Мария недоуменно насторожилась. Из кухни появился ее отец. - Пап, слава Богу, это ты! А я уже, было, испугалась. Ты же не предупредил меня, что приедешь сегодня. И Женя внизу ничего не сказал. Что-нибудь случилось? - Привет тебе, дочура... и вам, молодой человек, - чмокнув ее в лоб, поздоровался отец и тут же добавил возмущенно: - Ничего не случилось! Что, я не могу просто так навестить свою собственную дочь? - Можешь, можешь, - рассмеялась Мария. - Пап, познакомься, это Борис. Он приехал ко мне по делу. - Очень приятно. Здравствуйте, Борис, - торжественно протянул он руку показавшемуся совсем маленьким по сравнению с ним Борису. - А я отец этой леди, Николай Дмитриевич. Ну, не буду вам мешать, делайте ваши дела, добавил он и стремительно скрылся на кухне. - Мне тоже очень приятно, - запоздало сказал Борис, глядя в исчезающую за дверью спину Николая Дмитриевича, и удивленно протянул: - Это же Бекешев! - Да, а что, вы знаете папу? - Кто же в городе не знает юриста Бекешева?.. Это же настоящий зубр!.. - А вам что, приходилось с ним сталкиваться по делам? - Отец Кирилл и дети чувствуют себя хорошо, - круто меняя тему, сказал Борис, проходя в кабинет. - Малыши, кстати, были в полном восторге от ваших подарков, - и добавил, улыбаясь: - Кирилл, правда, разворчался, что я балую мальчишек, и что я, наверное, подворовываю из его гонораров, если могу позволить себе накупить такую гору дорогих подарков... Так что я чувствовал себя очень неловко, принимая их благодарности. К тому же, меня никто раньше не называл воришкой... Мария хмыкнула: - Меня тоже... - Я совсем не имел в виду, что вы подворываете... - смутился Борис. - Ладно, бросьте вы, я и не думала принимать это на свой счет. Вытащив из дипломата бумаги, Борис разложил их на столе. - Так... Вот, я привез вам документы обратно. Мы согласовали с Кириллом все пункты договора и кое-что в него добавили. Вот, например, пункт, где оговаривается обязательное сохранение в тайне реальной фамилии и имени автора. Ну, это понятно почему... Комментировать не надо? Мария отрицательно покачала головой. - И еще... Вот: "Автор настаивает на том, чтобы в рекламной компании книги, в частности, на презентации, ни издательство, ни пресса не использовала его фотографии". То есть нужно убедить издателя, что если на презентацию книги с участием Кирилла будет приглашена пресса, то ей должно быть запрещено фотографировать автора - только голые интервью с ним. Иначе Кирилл туда не поедет... Короче говоря, Мария, это нужно перевести и отправить им на согласование. Если издатель согласится с нашими требованиями, то договор мы тут же подписываем и - "Вперед, Франция!". - Да, о фото я и не подумала... Это же может сразу же перекочевать к нам. Попадет статья в интернет и все, а здесь уж наши постараются... Как же! Раскрылось инкогнито знаменитого детективщика! Да и с интервью может оказаться все не так просто. Как же он будет выкручиваться? Ведь журналисты обязательно начнут его расспрашивать о его жизни, семье, образовании, чем он занимается, ну и так далее... - Ничего! Скажет, что закончил специальное учебное заведение и занимается работой с людьми... - Да...- рассмеялась Мария. - Под это определение могут попасть все - от психологов до работников ФСБ. Ну хорошо, я сегодня переведу ваши поправки и отправлю по электронной почте в Мюнхен. Если их все устроит, то вам придется опять ехать к отцу Кириллу за подписями на договоре на обоих языках, вы готовы к этому? - Это не проблема! В конце концов, мы можем встретиться с Кириллом в аэропорту в Борисполе. Он подпишет, и я сразу же улечу обратно. Кстати, а мы не можем объединить обе языковые версии в одном договоре, набрав текст двумя параллельными колонками? - В принципе можем, - ответила Мария. - Единственное, что нам, наверное, придется поставить печать какой-нибудь переводческой фирмы, подтверждающей адекватность перевода тексту оригинала. Борис выжидающе посмотрел на нее. - Нет, печать моей фирмы ставить не будем, - возразила она на его молчаливый намек. - Он сразу же все поймет... Я лучше поговорю с гильдией переводчиков. - Ну, тогда мы все обсудили. Я поехал. Буду ждать от вас известий, вернее, вестей с неметчины. Мария рассмеялась и пошла провожать Бориса в холл. Он потоптался у порога, глядя в ожидании на дверь кухни, но оттуда никто не появился. Тогда он попрощался с Марией и ушел. Мария, закрыв за ним дверь, вернулась в кабинет, и принялась разбирать бумаги, откладывая в сторону те, на которых были пометки. Но потом, вспомнив об отце, собрала бумаги в стопку, и, положив их в стол, пошла на кухню. Судя по количеству табачного дыма, с которым не справлялась даже вытяжка, отец Марии курил одну сигарету за другой. - Пап, ты чего так надымил-то? - удивилась она, распахивая окно. - Марусенька, ты меня любишь? - неожиданно спросил Николай Дмитриевич. Мария изумленно повернулась к отцу: - Конечно! Ты почему спрашиваешь? - И доверяешь?.. - Пап, ну ты чего? - уже обеспокоенно спросила Мария, садясь рядом с ним. - У тебя что-нибудь случилось? - Случилось... Мария испуганно охнула: - Что? Ты заболел? - Нет, я здоров, как бык. Но моя дочь перестала со мной делиться своими горестями и радостями... - Что ты имеешь в виду? - спросила Мария, уже догадываясь, откуда дует ветер. - Я имею в виду, что вчера мне звонил Шнайдер и поздравлял меня с талантливой дочерью, а я чувствовал себя полным идиотом, потому что никак не мог понять, о чем именно идет речь. - Пап, я не хотела тебе раньше времени рассказывать, пока не доведу дела до конца, - виновато сказала Мария. - Еще рано было говорить, вот вышла бы книжка, тогда... - Какая книжка, откуда она взялась? Когда ты ее написала? - возмущенно перебил ее отец. - Мы же с тобой почти каждый день видимся, а ты мне даже пару изо рта об этом не выпустила! Почему я обо всем должен узнавать от чужих людей? Между прочим, ты уже второй раз скрываешь от меня происходящие в твоей жизни важные события. Чем я заслужил подобное отношение? Я что, что-нибудь тебе запрещал, препятствовал твоим желаниям? - Ну, пап, успокойся, это долгая история, но я тебе сейчас все расскажу, попыталась обнять его Мария. Отец отмахнулся: - Поздно! Не ставишь ты своего отца ни во что! Если я тебе уже не нужен, так и скажи. Я хоть и стар, но из ума еще не выжил! - Пап, да ты что несешь-то?! - расплакалась Мария, нервы которой, давно бывшие на пределе, не выдержали. Закрыв лицо руками, Мария согнулась, и, почти уткнувшись лицом в колени, зарыдала, раскачиваясь в стороны. Николай Дмитриевич от неожиданности растерялся. Его возмущение как рукой сняло. Обхватив дочку за плечи и привлекая ее к себе, он попытался ее успокоить: - Марусенька, дочура, да ты что? Ты же никогда не плакала! Ну, прости ты меня, дурака старого! Но Мария вырвалась, и, уже на пороге повернувшись к нему с залитым слезами лицом, выкрикнула: - Не железная я! - и убежала, хлопнув дверью, к себе в спальню. Бросившись ничком на кровать, она поплакала, жалея себя, а потом как-то незаметно уснула. Николай Дмитриевич, тихонько подойдя к двери в ее спальню, постоял на пороге, глядя на ее свернувшуюся калачиком фигурку. Потом, осторожно накинув на нее край покрывала, вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Проснулась Мария, когда за окном совсем стемнело. Голова была тяжелая, как всегда, когда засыпаешь во время захода солнца. Чувствуя себя совершенно разбитой, Мария поплелась в ванную. По пути она заметила пробивающуюся из-под двери в гостевую комнату полоску света. Значит, отец не ушел домой, оставшись у нее. Почувствовав жалость к нему, Мария со вздохом прошла мимо его комнаты, и, войдя в ванную, разделась, сбросив с себя одежду прямо на пол. Включив прохладный душ, она шагнула в ванну, с наслаждением подставляя гудящую голову под освежающие струи. Выйдя из душа, Мария почувствовала себя гораздо бодрее. Вытерев мокрые волосы, она оделась и открыла дверь. На пороге гостевой комнаты стоял ее отец. Подойдя к ней с видом побитой собаки, он положил Марии руки на плечи и спросил: - Ну что, ты успокоилась?.. Мир?.. - Мир... - согласилась Мария и уткнулась носом ему в шею. Постояв так немного, они пошли, обхватив друг друга за талию, на кухню. - А знаешь что, дочура, давай выпьем, а? Я сегодня заезжал к Саше Ершову в "Шаровню на Аптекарском", он тут достал для нас "Шато Вильмарин" урожая 1994 года с виноградников Grand Cru Classe... Так что у нас есть, что выпить! Что-то же нам нужно обмыть, не даром же Шнайдер поздравлял меня? - Не даром, - согласилась Мария и направилась к холодильнику. Быстро нарезав и разложив на тарелочке сыр, она высыпала из пакета в плетеную корзинку сухое печенье "Мария", которое любила макать в вино, и понесла все это в гостиную. Отец шел за ней с бокалами и бутылкой эксклюзивного французского вина. Поставив все на столик, Мария забралась с ногами на диван, уютно устраиваясь в уголке. Сколько вечеров провели они так с отцом... Практически, между ними никогда не возникало ссор. Сегодняшнюю вспышку Мария объясняла своими расшалившимися нервами. Эх, нужно было отцу сразу все рассказать, но тогда ей не хотелось, чтобы он опять переживал за нее или начал бы вмешиваться в ее дела, пытаясь помочь. Ей хотелось самой разобраться со своей жизнью. - Ну, так ты мне расскажешь, что ты там придумала? - усаживаясь с ней рядом и протягивая ей бокал с вином, спросил у нее отец. - Расскажу, расскажу, - успокоила его Мария, и, помолчав, спросила: - Ты помнишь книгу Игната Филаретова "У страха глаза рыси"? - Конечно помню! Первоклассный детектив... - Вот его-то я и перевела на немецкий язык. А герр Шнайдер познакомил меня со своим другом-издателем - герром Майнкопфом, и тот, прочитав мою рукопись, загорелся издать книгу у них, в серии "Зарубежный детектив". Вот собственно и все. А сейчас мы оформляем документы... - Мда... и всего-то делов! - иронически хмыкнул Николай Дмитриевич. - Но нужно же еще получить разрешение автора... Ты об этом не думала? Интересно, какой он человек?.. - Замечательный человек, - вырвалось у Марии. - А ты откуда знаешь, вы уже с ним встречались? - поинтересовался отец. Мария, стряхнув какую-то невидимую пылинку с брюк, помолчала, а потом, решившись, тихо сказала: - Пап, и ты с ним тоже встречался... - Где? Когда? - удивился Николай Дмитриевич. - В Каневе... Отец, нахмурив брови, сосредоточился, припоминая. - Ты... Ты хочешь сказать, что это... отец Кирилл?! - потрясенно воскликнул Николай Дмитриевич, и поднявшись с дивана, расхохотался: - Во дает батюшка!.. Вот молодец!.. Игнат Филаретов!.. Ха-ха-ха... Да за это все просто необходимо выпить! Чокнувшись бокалами, они дружно сделали по большому глотку, посмаковали вино во рту и закусили его сыром. - Нет, ну ты только представь!.. - никак не мог успокоиться Николай Дмитриевич, восхищенно качая головой. - Но это, пап, большой секрет! - улыбаясь, предупредила Мария отца. - Само собой! Я буду нем, как могила! - демонстративно закрывая себе рот рукой, пообещал Николай Дмитриевич, но тут же отвел руку, чтобы задать ей очередной вопрос: - А ты это уже в Каневе знала? Чувствуя, что ступает на зыбкую почву, Мария замешкалась, но, решив идти до конца, ответила: - Нет, там я ничего не знала. Это я потом узнала. А так мы с ним случайно познакомились. - Хороша случайность! Из почти трехсот миллионов человек познакомиться именно с известным писателем! Ну и когда ты узнала, что он Филаретов? - Когда он приезжал сюда в начале декабря сдавать экзамены в академию. - Так вы с ним встречались? - Да, - Мария опустила глаза, глядя в свой бокал и взбалтывая в нем остатки вина. - Помнишь, когда Вика приводила ко мне своего приятеля познакомиться? Вот, в тот вечер и отец Кирилл был у меня в гостях. Он мне ничего не сказал, просто оставил автограф на своей книге, которую случайно увидел в моем кабинете. Кстати, он не знает, что переводчиком его книги являюсь я... - Еще не лучше, прямо какие-то тайны Мадридского двора! Почему ты это от него скрыла? - А вот об этом, пап, я бы пока говорить не хотела, - бросив на отца быстрый взгляд, сказала Мария. - У меня есть свои соображения, по которым я не хочу до поры, чтобы он что-нибудь узнал. - Ну, хорошо, хорошо, но потом-то расскажешь? Мария кивнула. - Ну, давай праздновать. Не каждый же день такие события в жизни происходят! - сказал Николай Дмитриевич, наливая им еще вина. Глядя, как отец наполняет ее бокал, Мария остановила его: - Хватит, хватит, мне еще срочно нужно перевести поправки к договору, я хотела их сегодня же отправить в Мюнхен. - Ничего, пара-тройка бокалов только тебя подкрепят. Кстати, показала бы мне, что они вам там предложили... - Сейчас... Мария вскочила с дивана, и, сбегав в кабинет, принесла отцу договоры. Поставив бокал на столик, отец надел очки и принялся читать. Прочитав сначала договор с автором, и молча отложив его в сторону, он принялся читать договор с Марией, хмыкнув при этом: "тоже мне, конспиратор!", видимо наткнувшись на ее псевдоним. Закончив чтение, он снял очки, и, изучающе посмотрев на дочь, заключил: - Не слабо! - Правда же? - обрадовалась Мария. - Я тоже, когда прочла, не поверила своим глазам. - Все! - хлопнув в ладоши, приказал отец. - Сворачиваем пьянку гурманов и за работу! Погоняй в кабинет переводить! Время - деньги, нечего уважаемых людей заставлять ждать. И словно услышав слова отца, по всей квартире затрезвонили телефоны. Мария подскочила от неожиданности, а потом бросилась к трубке. Это была фантастика - звонил герр Майнкопф... Услышав, как дочь отвечает по-немецки, Николай Дмитриевич сделал жест рукой, типа: "Я же тебе говорил!" Мария, показала рассмеявшемуся отцу язык и отвернулась, отвечая на вопросы далекого собеседника. Переговорив минут пять, она положила трубку. - Ну? - вопросительно спросил отец. - Ты был прав, он спрашивал, почему мы так долго не отвечаем и не появились ли у нас какие-нибудь проблемы с автором... - И что ты ему ответила? - Пап, ну чего ты прикидываешься, ты же все слышал! - Мало ли слышал! Я же не говорю по-немецки. - Может и не говоришь, зато все прекрасно понимаешь, уж мне-то не рассказывай! - рассмеялась Мария. - Ты обо мне, как о собаке: все понимаю, да сказать не могу, - проворчал с улыбкой отец. - Ладно тебе! Я до сих пор помню лицо того немца, который сидел с нами за столиком в санатории и обсуждал со своим приятелем твои уши, думая, что ты не понимаешь по-немецки... Отец тогда, действительно, отчебучил номер! Ему видимо надоело слушать разнообразные комментарии о своих ушах, которые у него, действительно, были выдающимися, поэтому он решил подшутить. Смачно полив кетчупом большой пельмень, он незаметно стащил его из тарелки и зажал в руке. А потом схватил нож и невозмутимо начал изображать, что отрезает себе ухо. По щеке, из-под сжатой ладони живописным кровавым ручейком пополз кетчуп вперемешку с пельменным соком. Оторопевший немец в ужасе выпучил глаза, и, открыв рот, наблюдал за страшными действиями сотрапезника. Тогда отец, обратившись к нему на чистом немецком языке, сказал, что хочет сделать ему презент, и вложил ему в руку пельмень. Немец глянул в свою ладонь, на которой лежал вымазанный кетчупом пельмень, и видимо, приняв его за отрезанное ухо, молча упал в обморок. - А чего там было понимать? Он так красноречиво поглядывал на мои уши, что и без перевода было понятно, что он хотел меня обидеть... - Ой, обиженный, ха-ха-ха, - рассмеялась Мария. - А кто же тогда пересел за другой столик и обходил нас за три версты? Ты или он? - Ну ладно, ладно, беги работай, я тут сам приберу, - прервал ее Николай Дмитриевич и хлопнул ее ниже талии. Мария возмущенно вскрикнула и выскочила из гостиной. Закончив работу над договорами только к трем часам утра, она сразу же вышла в интернет и отправила документы электронной почтой герру Майнкопфу. После чего рухнула в постель и сразу же провалилась в сон. Утром она, конечно, проспала все мыслимые сроки, забыв поставить себе будильник. А отец, уходя, видимо, не захотел ее будить, решив, что ей нужно выспаться. Часы показывали двадцать минут двенадцатого. Мария вскочила с постели и побежала мыться. Сквозь шум воды, она услышала телефонный звонок. Обернувшись полотенцем, она выскочила из ванной в холл и схватила трубку. - Фройляйн Мария, почему такая таинственность? - поздоровавшись, и сразу же переходя к делу, спросил ее герр Майнкопф. - Потому, что автор здесь занимается очень специфичным бизнесом, и даже российские читатели ничего о нем не знают. Герр Майнкопф, я думаю, что такой гениальный человек, как вы, сумеет извлечь из тщательно охраняемого инкогнито автора большую рекламную пользу. Представьте, как это можно обыграть! Вы выпускаете книгу таинственного автора, произведениями которого все зачитываются, но никто не знает его в лицо, даже в нашей стране, и он впервые, подчеркиваю: впервые, соглашается приехать на презентацию своей книги, в данном случае, пообщаться с немецкой общественностью. И выставляет только одно условие - сохранить свое настоящее имя и лицо в тайне... - Он что, будет в маске, как Зорро? - пошутил герр Майнкопф. - Да нет же, он просто попросил запретить проносить с собой на презентацию фото- и телекамеры. Это же может создать вокруг нашей книги особую, таинственную атмосферу, которая замечательно впишется в детективный жанр. - Вы меня убедили, я подумаю и дам вам знать, - согласился герр Майнкопф и попрощался. Окрыленная Мария, позвонила Борису, сказав, что вроде бы издатель не выказывает принципиального несогласия с их условиями, и похоже, скоро нужно будет договариваться с отцом Кириллом о новой встрече. - Это классно, - обрадовался Борис, - потому что он мне только что звонил и сказал, что послезавтра хочет сам прилететь в Питер. У Марии упало сердце. - Он догадался?.. - Не думаю, скорее всего, он просто решил облегчить мне задачу в подписании договора, а, может, у него здесь какие-то свои, церковные, дела... Послезавтра все узнаем. - Борис, только не выдавайте меня, я еще не готова к встрече с ним, попросила Мария. - О чем речь! Я же вам обещал, значит, буду молчать, - развеял он ее опасения. - Спасибо. Я вам перезвоню, как только получу назад документы. - Договорились, до встречи, - попрощался Борис. На следующий день, утром, перед уходом на работу, Мария на крайний случай заглянула в электронную почту, и сразу же обнаружила среди других сообщений послание из "Майнкопф". На официальном бланке издательства было написано, что все поправки к договору с автором и его форма на двух языках принимаются, и если у автора и переводчика больше нет возражений, то издательство готово выслать по почте подписанные со своей стороны договоры, ожидая ответной почты от них. Мария тут же бросилась звонить Борису, но не застав его дома, написала ответ в издательство и отослала его со словами благодарности за оперативность. После чего распечатала договоры и поехала в гильдию переводчиков, где работали несколько ее однокурсниц. Получив их печать, она созвонилась с отцом и помчалась к нему в офис. Влетев в его кабинет, она повисла у него на шее. - Они согласились! - Поздравляю, дочура! - обрадовался отец и закружил ее по кабинету, во все горло распевая мелодию вальса Штрауса "На голубом Дунае". Испуганная секретарша, было, всунула свой нос в кабинет и тут же спряталась обратно, плотно закрыв за собой дверь. - Ну и что теперь? - спросил Николай Дмитриевич. - Завтра приедет отец Кирилл, Борис у него подпишет договор и мы отошлем его герру Майнкопфу, а мне еще придется поработать с их редактором, фрау какой-то, забыла ее фамилию. - Борис это тот парень с пышной шевелюрой, который к тебе приходил? - Шевелюрой? - недоуменно переспросила Мария, а потом, сообразив, что отец шутит, укоризненно покачала головой: - Да, это он, и он - литературный агент отца Кирилла. - Не отца Кирилла, а писателя Игната Филаретова, - поправил ее Николай Дмитриевич и добавил: - А почему бы тебе самой не слетать в Мюнхен? Отвезешь договоры и поговоришь с редактором... Кстати, ты в отпуске не была, возьми пару недель и проведи их в Германии. Думаю, что тебе эта работа будет лучше всякого отдыха. - Пап, это мысль! Мне она, почему-то в голову не пришла. Надо только посмотреть график заказов... Если нет ничего серьезного, то поеду, а на простые переговоры я могу поставить кого-нибудь из моих сотрудников. - Ну вот видишь, - удовлетворенно сказал Николай Дмитриевич, - не такой уж я у тебя дурак! - А кто говорил?! - шутливо возмутилась Мария, и, чмокнув отца в щеку, выскочила из кабинета. Пробегав весь день по делам, Мария вернулась домой совершенно взмыленная, но довольная. Хорошее настроение не покидало ее целый день, единственное, что ее огорчало, так это то, что она никак не могла дозвониться до Бориса. Да и то, что завтра отец Кирилл окажется в Петербурге и будет находиться совсем рядом с ней, ее тоже волновало, но она гнала это волнение от себя, не желая питать лишних надежд. Если он ей позвонит, в чем она сомневалась, вспоминая его прощальное письмо, - это будет прекрасно, но ждать его звонка она себе запретила. Аккуратно разложив документы на столе и придвинув к себе два экземпляра договора на оплату сделанного ею перевода, Мария достала из коробочки настоящий паркер и, высунув от старания кончик языка, поставила свою подпись. "Нужно запомнить этот момент! - подумала она, отложив ручку в сторону и глядя на документ. - Это мой первый издательский договор. Кто знает, может быть, и не последний". В девять вечера объявился Борис. Позвонив откуда-то поблизости, он обрадовался, услышав хорошие новости, и сказал, что может через полчаса подъехать к ней за договором отца Кирилла. Мария, подумав о том, что если отец Кирилл прилетает завтра, то Борису лучше иметь заранее договор на руках, а не бегать за ним при авторе, согласилась, и пошла ставить самовар. Весь следующий день Мария провела в хлопотах, готовясь к поездке. Она позвонила герру Майнкопфу, и, сказав, что как только автор подпишет договор, а сделать он это должен сегодня, она готова вылететь в Мюнхен для завершения всех юридических формальностей, а заодно и поработать с их редактором над ее переводом. - Отлично, фройляйн Мария, это лучший вариант, какой только было можно представить! - обрадовался герр Майнкопф. - Мы будем ждать вас с нетерпением. Вечером ей позвонил Борис, и, не называя ее по имени, коротко доложил, что все сделано, и он готов привезти ей подписанный договор. - Приезжайте, - сказала Мария, и, положив трубку, откинулась в кресле, чувствуя, как от волнения у нее подрагивают руки. "Он приехал... Он здесь", - билась в мозгу будоражащая мысль. Взяв себя в руки, она набрала справочную службу аэропорта, чтобы узнать расписание самолетов в Германию. На завтра был как раз удобный рейс. Позвонив своей секретарше домой, Мария попросила ее с утра съездить в представительство "Люфтганзы" и приобрести для нее билет. Приехавший через час Борис сразу же почувствовал ее состояние. Передавая ей бумаги и глядя в ее побледневшее лицо, он утешительно сжал ее руку: - Я ничего ему не сказал и не скажу, не волнуйтесь. Хотя не могу гарантировать, что он вам сам не позвонит. Кирилл приехал в каком-то странном настроении. - Я завтра улетаю в Мюнхен, - сообщила ему Мария. Удивленно посмотрев на нее, Борис промолчал, а потом кивнул, принимая к сведению ее сообщение. После отъезда Бориса, Мария подошла к телефону и задумчиво посмотрела на него. Она не знала, чего она больше боялась: того, что ей может позвонить отец Кирилл, или того, что она не выдержит и сама позвонит ему. Мария не любила автоответчики и принципиально не ставила их у себя дома. Но сидеть и слушать, как надрывается телефон, и гадать, кто же это может быть, она тоже не хотела... Приняв решение, Мария прошлась по квартире и отключила все свои телефоны. Последним она отключила сотовый. Утром она улетела в Мюнхен.
