Александр Этерман - Смерть и деревянные человечки
ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Я говорил о свечах. Что вам угодно, барон?
БАРОН: Я не хочу вам мешать...
ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: Вы не можете нам помешать, дорогой мой, потому что мы ничем не заняты. Говорите скорее.
ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Насколько я могу судить, он хочет...
ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: При чем тут я?
ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ (нисколько не смутившись): Он хочет получить офицерскую розетку ордена Почетного легиона.
ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: Орден, учрежденный Бонапартом!
ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Это самая почетная награда, находящаяся в распоряжении вашего высочества. Вы же не можете дать ему орден Святого Людовика...
БАРОН: Ваше, высочество, я только хотел узнать, как здоровье короля. (Тихо.) Маркиза де Сомине сейчас наедине с леди Рольтон.
ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Ваше высочество, вы по меньшей мере неосторожны.
ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: Посоветуйте мне что-нибудь.
ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Дайте ему орден Почетного легиона.
ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: Зачем?
ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Он посоветует.
Явление 7
(Бал. Князь Талейран подходит к герцогу Фюрствальдскому.)
ТАЛЕЙРАН: О чем вы разговаривали с этим дегенератом?
ГЕРЦОГ: Он просил совета.
ТАЛЕЙРАН: Вот оно что! Он его получил?
ГЕРЦОГ: Во всяком случае не от меня. Да и вообще речь шла всего лишь об ордене Почетного легиона.
ТАЛЕЙРАН: Придется примириться с таким объяснением.
ГЕРЦОГ: Безусловно. (После короткой паузы.) Объясните, раз уж вы здесь: почему двор помешался на этой леди Рольтон?
ТАЛЕЙРАН: Увы, сейчас такое помешательство не может не быть массовыми. Каждому хочется занять место Наполеона.
ГЕРЦОГ: Так в чем же дело? По-моему, оно сейчас вакантно.
ТАЛЕЙРАН: Вы это им скажите.
ГЕРЦОГ: Забавное у вас представление о Наполеоне.
ТАЛЕЙРАН: Признайтесь, герцог, для вас Наполеон прежде всего император?
ГЕРЦОГ: Наверное, я уже стар.
ТАЛЕЙРАН: Это неостроумно.
ГЕРЦОГ: По-моему, это очень смешно. Не будем выяснять отношения. Расскажите лучше, как ваши успехи.
ТАЛЕЙРАН: Хромаю на обе ноги после того как неудачно упал с лошади. Если все будет в порядке, де Бройль придет к нам на помощь с тридцатитысячной армией, так что я ездил к нему не напрасно. Впрочем, я по-прежнему не знаю, что делать. ГЕРЦОГ: А что случилось?
ТАЛЕЙРАН: Да ничего особенного, просто надо наконец решаться.
ГЕРЦОГ: А он что говорит?
ТАЛЕЙРАН: Он молчит, и правильно делает. На его месте я вступил бы в игру только после освобождения.
ГЕРЦОГ: Насколько я понимаю, он так и сделает. (После паузы.) Вам, видимо, нужны корабли.
ТАЛЕЙРАН: Мне прежде всего нужен опытный военный, которому я мог бы доверять и который не вызвал бы чрезмерных подозрений ни у Веллингтона, ни у Чернышева, но, наверное, такого военного нет на свете. И потом, я побаиваюсь де Сомине. И еще я должен встретиться с Лэмбом.
ГЕРЦОГ: По-моему, вы трусите. Или уже струсили.
ТАЛЕЙРАН: Ваша светлость, я не привык действовать опрометчиво.
ГЕРЦОГ: Придется привыкнуть, раз уж вы затеяли авантюру.
ТАЛЕЙРАН: От нее еще не поздно отказаться.
ГЕРЦОГ: По-моему, поздно.
ТАЛЕЙРАН: Никогда не поздно. Кроме того,я всегда оставляю себе пути к отступлению.
ГЕРЦОГ: Именно этим вы от него и отличаетесь.
ТАЛЕЙРАН Ну, так ведь сейчас нужно спасать его, а не меня.
ГЕРЦОГ: Зато вся Европа сражается за честь обладать его любовницей. Я бы тоже не отказался так (он качает головой) закончить свою карьеру.
ТАЛЕЙРАН: Друг мой, успокойтесь. Я все-таки лучше, чем он, умею предсказывать будущее.
ГЕРЦОГ: (вздохнув): Ну и что? Это легче легкого. Все равно помрем.
ТАЛЕЙРАН: У него, кажется, были иллюзии на этот счет.
Явление 8
(Анри и барон де Гло.)
БАРОН: Выше нос, дорогой граф.
АНРИ: Куда уж выше.
БАРОН: Неужели вы боитесь?
АНРИ: Вроде бы нет. Вы не знаете, куда я дел свои перчатки?
БАРОН: Я их только что видел.
АНРИ: Я тоже. (Он берет шкатулку, стоящую на столе, открывает ее и в бешенстве бросает на стол.)
БАРОН: Тише, Анри, вы всех разбудите.
АНРИ: Вы все-таки осел. Где мои перчатки?
БАРОН: По-моему, вы на них сидите.
АНРИ: Вы правы, барон. Прошу прощения.
БАРОН: Одевайтесь.
АНРИ (он встает и подходит к зеркалу): Как я вам нравлюсь? (Он одет в черное, очень строен, изящен и похож на девушку, переодетую в мужское платье.)
БАРОН: Франт франтом. Все это, конечно, красиво, но вряд ли очень удобно, и потом, почти все придется снять. (Анри аккуратно надевает перчатки.) Никому не советую драться в перчатках, тем более вам, молодому и горячему.
АНРИ: Я их сниму.
БАРОН: В чем, собственно, было дело?
АНРИ: Не помню. Разве это важно?
БАРОН: Черт побери! Похоже на добрые старые времена.
АНРИ: В добрые старые времена дуэли были запрещены.
БАРОН: В этом была вся соль.
АНРИ (судорожно комкая перчатку): Я никак не могу расправить. Помогите, барон.
БАРОН: Я только испорчу.
Явление 9
(Талейран сидит в кресле. Перед ним закупоренная бутылка вина. Входит человечек.)
ТАЛЕЙРАН: Кто здесь.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Не беспокойтесь, ваша светлость, это я.
ТАЛЕЙРАН: Да! Садитесь, милейший. Право, не знаю, чем вас порадовать.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Вы знаете, чего я добился?
ТАЛЕЙРАН: По-моему, об этом уже все знают.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Дорога на Париж будет открыта. Если де ла Круа и не примкнет к нам, он отведет свои войска на юг.
ТАЛЕЙРАН: Ну, и что потом?
ЧЕЛОВЕЧЕК: Потом мы будем хозяевами Франции.
ТАЛЕЙРАН: Да? А если он к нам так и не присоединится? Под его началом сейчас две трети нашей армии, и без того не очень сильной. Союзникам ничего не стоит двинуть против нас полмиллиона солдат.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Вы преувеличиваете. Сейчас не четырнадцатый и не пятнадцатый год, и едиными они уже никогда не будут.
ТАЛЕЙРАН: Будем ли мы едины? Признайтесь, ведь вам самому меньше всего нужна сильная Франция. Вы боитесь ее усиления, потому что это угрожает стабильности фунта стерлингов.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Не беспокойтесь за меня, ваша светлость. Я с некоторых пор достаточно богат, чтобы выигрывать от любых перемен.
ТАЛЕЙРАН: А я, к сожалению, нет. Вы очень точно вскрыли причину наших разногласий.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Ваша светлость, может быть, вы выскажетесь яснее?
ТАЛЕЙРАН: Куда уж яснее! У нас будет тридцать тысяч солдат против всей Европы.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Против чего? (Талейран молчит.) Побойтесь Б-га, ваша светлость. В Европе живет, может быть, даже сто миллионов человек.
ТАЛЕЙРАН: Не прикидывайтесь идиотом. Я пытаюсь сейчас ответить на вопрос - сможет ли Франция сейчас продержаться против всей Европы, как в третьем году, пять лет подряд, да что я - хоть полгода, хоть одну летнюю кампанию? В конце концов, полгода - это не так уж мало, можно рискнуть.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Вы знаете, ваша светлость, если кто-нибудь попробует всадить вам пулю в лоб, он непременно попадет в затылок.
ТАЛЕЙРАН: Шутить так шутить, я ничего не имею против. Но обратите внимание, если этот ваш приятель нападет на меня сзади - а, насколько я припоминаю, после возвращения из Америки на меня иначе никто и не нападал, он столкнется со мной лицом к лицу и опупеет от неожиданности.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Что же, ваша светлость, вы и ходите задом наперед?
ТАЛЕЙРАН (смеясь): Боком, милейший, боком!
ЧЕЛОВЕЧЕК: Ваша светлость, хотите, я сам куплю эти корабли?
ТАЛЕЙРАН: Положительно у вас слабость к Бонапарту. Вы снова проявляете поразительное непонимание существа вопроса. По-вашему, все дело в деньгах. Не спорю, без денег мы далеко не уедем. Но ведь нам нужны корабли, способные состязаться с линейными кораблями Британского королевского флота. Их же нет на рынке, да и не может быть, их во всем мире считанное количество.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Их могут сделать и продать американцы.
ТАЛЕЙРАН: И разумеется, никто об этом не узнает! Неужели вы думаете, что это мне не приходило в голову?
ЧЕЛОВЕЧЕК: Ваша светлость, вы мудрец. (После паузы.) Но в таком случае на что же мы с самого начала рассчитывали? (Талейран иронически улыбается.) Ну, превосходно, узнают англичане, что я купил несколько военных кораблей. Что из этого? У меня дела во всех частых света...
ТАЛЕЙРАН: Ну да, и вы собираетесь объявить войну китайскому императору.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Ну, почему? Войну - нет, но вполне могу захватить какой-нибудь островок в Южных морях...
ТАЛЕЙРАН: И для этого вы совещаетесь со мной? Не говоря уже о том, что для этого хватило бы ореховой скорлупки.
ЧЕЛОВЕЧЕК: По-вашему, англичане знают, что я встречаюсь с вами?
ТАЛЕЙРАН: Разумеется, знают. К счастью, они думают, что я выпрашиваю у вас деньги.
ЧЕЛОВЕЧЕК: Получается, что мы ничего не можем сделать.
ТАЛЕЙРАН: Мы можем делать что угодно, но ничего не добьемся, если будем идти напролом. Основной принцип современной политической интриги гласит, что в любом случае и при любом исходе никто не должен быть по-настоящему обманут. Никогда не пытайтесь что-либо скрыть - все равно вас разоблачат. Интрига должна вестись на нюансах, почти в открытую, строиться на использовании неровностей местности и различных пониманиях простых вещей, а главное - каждый должен хоть что-нибудь получить, и все, кто работает на тебя, должны быть в тебе заинтересованы. Обмануться в тебе они всегда успеют, да и лучше пусть они сами себя обманывают. ЧЕЛОВЕЧЕК: Какое это имеет отношение к делу?
