Лидия Чарская - Бессмертие
— У меня есть рубиновое ожерелье и много тканей голубых и красных…
— У тебя нет бриллиантовой броши, малютка, — смеясь вторить офицер, — но она у тебя будет.
— Да, да будет! — еще радостнее лепечет Ай-Мэ, плохо сознавая, что с ней творится.
— А ты меня за это поцелуешь!
— Да, да поцелую! Конечно, поцелую! — упрямо твердить она и хохочет громче прежнего.
С соседних столиков на них беспокойно поглядывает чопорное немецкое семейство… Но Ай-Мэ все равно до целого мира… Она хохочет во все горло и поминутно выглядывает в сторону столика, где со своими новыми друзьями ужинает Ро. Но он не видит Ай-Мэ… Он так занят своим разговором с четырехглазой, что тоже, как кажется, забывает обо всем окружающем.
Ай-Мэ становится не до смеха.
— Уйду! — тянет она капризно и делается совсем похожей на ребенка. И слаба она как ребенок, хочет встать и не может… Голова кружится, ноги не держать.
— Prete! — говорить гусар своему товарищу.
— Un реи trop pochee, — отвечает тот. И оба хохочут…
VI
— Я ужинала с русскими! Молчание.
— Я пила сладкое вино. Новое молчание… Что же это?..
— Ро! Ро! очнись! забудь о четырехглазой…
И бедняжка Ай-Мэ прыгает на грудь Ро и впивается в его глаза почти безумным взглядом. Но ему все равно… Он равнодушен… Он думаешь столько же о своей Ай-Мэ, сколько о проделках клоуна Боба.
А глаза его блестят и в них, как в книге, читает Ай-Мэ.
— Ро! — отчаянно шепчет она. — Ты думаешь о четырехглазой?
Он не слышит… До боли впиваются острые маленькие зубки в губы Ро.
— Ро, — шепчет она настойчивее, — о чем она тебе говорила?
Тогда он точно просыпается… На его груди как кошка умостилась маленькая женщина…
Жаль, что эта женщина — куколка, его жена. Но когда нет никого, с кем бы он мог поделиться, он поделится с нею… Ему надо говорить о том, чем полна его душа и мысли.
И он говорить.
Говорить о том, что английская девушка обещает ему бессмертие… О том, что когда он Ро Cи-Энг уедет из России, о нем не позабудут… Умрет, и тогда не позабудут…
Четырехглазая слепит его статую… Белую настоящую статую, какую они видели в Токио и которая изображает их императрицу… Эту статую разошлют по всему миру и вся Европа будет любоваться красотой и мускулами великого гимнаста Ро Cи-Энга. И имя его увенчается бессмертием. Четырехглазая обещает ему это бессмертие.
Ай-Мэ слушает его… Глаза ее широко расширены и блестят так, что становятся страшными. Она не верить и не понимает того, что ей говорить Ро. Одно только понимает и чувствует Ай-Мэ.
Для того чтобы стать бессмертным, Ро должен идти в мастерскую четырехглазой и быть с нею все время, пока не окончится работа статуи. И этого она не хочет и не может допустить. Одна мысль об этом наполняет бешенством ее сердечко куколки.
— Ро, — кричит она не своим голосом, — ты не пойдешь, Ро!.. не пойдешь.
— Пойду! — одним словом отвечает Ро, но так решительно, что она не может в нем сомневаться.
Он пойдет к четырехглазой!
Тогда вне себя сжимает она его шею на сколько может больно и шепчет, задыхаясь от любви и злобы.
— Не пойдешь, не пойдешь, Ро!
Она точно безумная. Ее зубы щелкают, как в лихорадке… Все ее маленькое тело бьется и содрогается на его могучей груди. Ее пальцы, как каленые иглы жгут его шею, едва причиняя ему боль.
— Я пойду послезавтра, слышишь ты, куколка? — еще тверже повторяет Ро, еще решительнее его глаза загораются знакомыми Ай-Мэ огоньками бешенства.
— Пусть бьет, пусть убивает, только не ходить к той, — мысленно твердить Ай-Мэ и сильнее обвивается пальцами вокруг его шеи.
Ро Cи-Энгом овладевает порыв ярости. Женщина — раба, женщина — собственность, смеет разговаривать. О!..
Он грубо сбрасывает ее со своей груди и бьет так, что искры сыпятся из глаз бедняжечки Ай-Мэ… Она ликует…
VII
Электричество горит нестерпимо ярко…
Сегодня этот свет болезненно режет глаза Ай-Мэ. Ее тело ноет от вчерашних побоев, но сердце не ноет…
Сердце решило…
Вчера, когда Ро, избивший ее до полусмерти, уснул в их общей широкой номерной постели, Ай-Мэ решила…
Она вынула из висячей походной кумирни всех своих маленьких божков и молилась им и просила…
Просила, чтобы Ро не пошел завтра к четырехглазой, обещавшей ему бессмертие… Просила, чтобы духи света просветили ее кукольный ум и послали ей мысль, как удержать Ро Ci-Энга.
И светлые духи вняли молитве маленькой женщины.
Мысль явилась… блеснула ярко…
Ай-Мэ решила… Она удержит Ро, он не пойдете завтра после репетиции к четырехглазой. Он останется с нею и будет с нею до тех пор… пока…
Ай-Мэ смотрит по-прежнему в кипящий публикой партер.
Вон ненавистная голова в белой шляпе с пером до плеча… Она постоянно в своем кресле. Она улыбается Ро… потому что считает себя высокой и красивой, а ее, Ай-Мэ, маленькой и ничтожной. Она умнеть давать бессмертие, когда Ай-Мэ умеете только любить.
Любить и ласкать…
Этого мало, надо большего. Надо давать бессмертие…
Умей она делать статуи, увековечивать ими имена славных, Ро Cи-Энг не ушел бы от нее никогда…
Ро Cи-Энг…
Куколка смотрит на него и никогда он не кажется ей таким ловким и красивым, как сегодня. Трико оттеняет малейшие изгибы его тела и глаза горят как два громадных полярных солнца… Ай-Мэ смотрит и не может насмотреться на Ро…
Сейчас она выйдет… Сейчас взберется на шесть поставленный на подбородке мужа, сейчас будет балансировать на своей опасной высоте…
Сейчас светлые духи помогут ей не пустить Ро к четырехглазой…
Яркая рампа ударяет ей по глазам нестерпимым светом…
— Быстрей, куколка! — кричит ей по-японски Ро. Он всегда говорить одну и ту же фразу, при начале ее опасных упражнений.
И сегодня говорить то же…
Но Ай-Мэ не надо учить… Она сама знает, что когда делать. Сердца сжимаются при виде ее ловкой, маленькой фигурки, с кошачьей ловкостью взбирающейся по шесту.
Вот она на его вершине… Вот ступает одной ножкой на крошечную площадку… Другая висит на воздухе… Она балансирует ею и обеими крошечными ручонками… Публика отчаянно аплодирует, заглушая звук оркестра… Голова Ро Cи-Энга запрокинута на спину, но Ай-Мэ видит его глаза, сияющие при свете электричества, как два полярных солнца.
Эти глаза сулят ей счастье… Они всегда сулят счастье, пока не удастся трудный номер… Потом они холодные и спокойные и почти не светят ей… Ай-Мэ в минуту соображает все это. Ее охватывает безумие. Не светят ей., так пусть не светят и четырехглазой, по крайней мере сегодня!
— Ты не пойдешь к ней! — отчаянно вскрикиваете она по-японски и, широко взмахнув руками, летит плашмя на деревянный ноль сцены с 3-х саженной высоты.
Светлые духи сделали свое дело… Они научили Ай-Мэ как не отпустить Ро Cи-Энга к рыжей девушке… Но дорого Ай-Мэ платится за это… Чтобы помешать дать бессмертие имени Ро, она отдает свою жизнь…
Но она счастлива… Бесконечно…
Она видит синий океан, и набережную Токио и себя Ай-Мэ с двумя орхидеями у ушей алыми, как пурпур… И его улыбку видит Ай-Мэ, улыбку Ро, прекрасную, как бессмертие… Он тут около… Ее холодеющая рука лежит в его горячих пальцах… Его ухо, силясь расслышать ее умирающий лепет, близко, совсем близко у ее груди..
— О, Ро! — шепчет она в истоме смерти… — О, Ро!.. теперь ты не пойдешь к четырехглазой!
