Василий Брусянин - О. Василий
Как-то раз, когда мы с о. Василием поймали трёх крошечных рыбок и возвращались к берегу, он сказал:
— А вот в…ском монастыре — громадное рыбное озеро!.. Бывало, этак-то вдвоём с о. Варсонофием уплывём мы часа на два от берега, глядишь, и наловим в две-то удочки целое ведро… Да какие рыбы-то: лещи, окуни, фунта по четыре… подлещики, язи…
— Вы и в монастыре жили?
О. Василий ответил не сразу. Вскинул на меня глаза: пристально посмотрел, о чём-то соображая, и ответил:
— Привёл Господь!.. По правде-то сказать… Только уж вы, Бога ради, никому в пансионе-то не рассказывайте… В монастыре-то я был как бы в ссылке… Предался я, видите ли, алкоголю да и натворил разных дел неладных… Жизнь-то у меня уж очень трагично сложилась: с женой, покойницей, царствие ей небесное, — он перекрестился, — жили мы недружно — выпивала она!.. И, что уж греха таить, — с учителем семинарии в полюбовной связи была… Умерла она, и простил я ей всё, а сам-то закрутил, да и закрутил… И в…ский монастырь и угодил как бы на послушание и ради обуздания плоти… А вышло так, что и в монастыре-то пил горькую: нашлись и в святой обители грешники!.. А потом о. Варсонофий взял меня под своё покровительство, да и излечил от алкоголя-то… Там, в монастыре-то, я и книжечку свою составил… Прочитал наш епископ мою книжечку, понял, что я исправился и простил мне, и опять в кладбищенскую церковь назначил… А тут я заболел: малокровие открылось, грудь ослабла… Брат мой, ключарь, и говорит: «Поезжай-ка ты, брат мой, в Финляндию… В настоящую-то заграницу нам с тобой не съездить, потому — денег много надо, а в Финляндии есть и русские люди, да и пансионы и санатории там есть разные»… Дал он мне денег на дорогу да и отправил к своему старинному другу… Товарищ его в Карелии священствует… Так вот я в Карелии-то побывал да и сюда попал…
Мы поднимались в гору к пансиону, а о. Василий всё ещё продолжал говорить о себе:
— А у меня есть, признаться, и ещё тайная мыслишка… Хочу устроиться в Финляндии в роли миссионера… В Карелии много дела нашим православным священникам… Побывал я у друга моего брата, у о. Софрония. Вместе с ним мы тут и наладили хлопоты, чтобы определиться мне в Финляндии. Начал и язык финский изучать… Уж и труднейший язык, я вам доложу — страсть!.. Ну, да ничего, может, и осилю…
Он помолчал и добавил:
— Может и исполнится моя давнишняя мечта? Прекрасная страна для православного поучения эта Финляндия!.. О. Софроний доказал мне это наглядно. У него там такие дела делаются… Страна трезвенная! Посмотрите-ка, как финны воюют с алкоголем… Повоюю и я… С этого и начну мою миссию… А там, Бог даст, и православную веру водворим в край не истинно верующих…
И ещё помолчав, добавил:
— Все пружины нажал в Питере. Кажется выгорит дело! О. Софроний большие связи имеет в святейшем синоде… Уж мне это дело устроит, потому — от природы я миссионер!..
* * *Дня через два о. Василий таинственно сообщил мне, что познакомился с госпожой Р… Госпожа Р… — дама лет 50, член «Армии спасения», поклонница Толстого и видная работница в среде финских религиозных кружков. Постоянную и успешную борьбу она ведёт также и с алкоголем.
— Вот и хорошо, что вы познакомились с нею, — порадовался я за о. Василия.
— Да чего радоваться-то… Ведь она свою веру укрепляет… Она как бы враг будущий мой… Я пойду с православным евангелием и крестом в народную гущу, а она свою веру несёт туда же… Ничего у нас с нею не выйдет…
— Так ведь она тоже борется с алкоголем… — возражаю я.
— Женщина она умная и с алкоголем борется, а только, как же это я, духовное лицо православного вероисповедания, и вдруг с женщиной на одном и том же деле… Святейший синод не может благословить меня на это дело… Окромя того, она там ещё членом этой «Армии спасения» или ещё там как-то она именуется, а это уже — крамола!..
— Какая же крамола в «Армии спасения»? — возражаю я вопросом.
— Ну, а то как же!.. Разве я не знаю!.. Разве я не знаю!.. Опять же она — толстовка… А это уж совсем неподходящее для меня дело…
Смотрел я на простодушное лицо о. Василия и думал: «Сколько в этом человеке нашего истиннорусского… Вчера он сам в себе с трудом поборол пагубную страсть к алкоголю, а сегодня он уже собирается поселиться в культурной стране и начать борьбу с тем же алкоголем. Полуграмотно, неубедительно составлена им брошюрка о вреде пьянства, и когда он писал эту брошюрку, в нём самом ещё бродил угар опьянения… Опьянённый верою в свои силы миссионера, надумал он отвоёвывать свою служебную карьеру в стране озёр и верит в успех… Так уж всегда водилось у нас: без положения в служебной иерархии никакое дело не обеспечено успехом»…
Недели через две о. Василий покинул наш пансион.
Прощаясь со мною, глянул он на меня весёлыми глазами, подмигнул и сказал:
— Ну, до приятного свидания!.. Дело моё выгорело!.. Теперь уж я миссионер-с… Да-с!.. В стране озёр миссионер… Еду прямо к о. Софронию… Телеграммой вызвал… Сначала в Карелии поработаю, а потом, Бог даст, и в самое пекло иноверческого лагеря попаду… До приятного свидания…
И о. Василий ещё раз и крепко пожал мне руку.
Будет ли у меня ещё когда-нибудь встреча с вновь испечённым миссионером?..
1916
