Павел Якушкин - Мужицкий год
Вотъ и совсѣмъ весна наступила: земля отошла, мужики помолились Богу — засѣяли овесъ, и только стали землю подъ рожь пахать — а у котораго еще съ озими паръ поднимать, а тамъ опять за пашню подъ озимое, гулять некогда — надо еще засѣять гречиху; а въ петровки другая работа — сѣнокосъ подойдетъ! Бабамъ тоже свое дѣло: пеньку мять, овесъ полоть, капусту сажать, а которая и картошку посадитъ — тоже дѣла не оберешься!..
Рано утромъ ѣдетъ мужикъ въ поле, на своемъ загонѣ овесъ ломать; лошаденка у него нельзя сказать, чтобъ ужь очень на видъ-то хороша была, да за то лошадь, хоть и старая, да выносливая, а всего то за нее дадено восемь рублей — только!.. стало быть, и красоты отъ нее ждать большой нечего!.. Пріѣхалъ на свой загонъ, соху поставилъ какъ надо, снялъ шапку, помолился на востокъ Богу, и принялся пахать; пашетъ, а самъ пѣсню какую-то замурлычетъ, то галку кнутомъ стебнетъ — а галокъ за нимъ штукъ семь перелетываетъ: онъ палицей подниметъ землю, а съ землей выворотитъ съ сотню земляныхъ червей; такъ галки, какъ завидятъ, гдѣ мужикъ пашетъ, такъ за тѣмъ мужикомъ и перелетаваютъ!.. Пахалъ мужикъ, лошаденка у мужика, пріустала, да и самому пожевать захотѣлось. Выпрягъ онъ свою лошаденку изъ сохи, спуталъ ей переднія ноги и пустилъ на неподнятый еще паръ; а самъ вытащилъ изъ какой-то тряпки круто посоленый кусокъ хлѣба, перекрестился на востокъ, сѣлъ около сохи, съѣлъ свой кусокъ бережно; крошку хлѣбную ронять не годится: хлѣбъ даръ Божій! потомъ легъ, заснулъ немножко, а тамъ опять пахать! Выпахалъ мужикъ уже больше полъосминника, больше осьмой части сороковой десятины; теперь обѣдать пора. Выпрягъ опять онъ лошаденку, оставилъ соху на загонѣ, сѣлъ на нее верхомъ и трушкомъ поѣхалъ домой; а къ тому времени и баба съ работы вернулась, собрала обѣдъ; мужикъ пообѣдалъ, чѣмъ Богъ послалъ, отдохнулъ, и опять пахать до поздняго вечера.
Бабы, дѣвки тоже цѣлый день, съ ранняго утра до поздняго вечера, на работѣ; мальчишка лѣтъ 10, и тотъ помогаетъ отцу въ нотахъ его работахъ; мальчикъ десяти лѣтъ ужъ бороноволокъ: прицѣпятъ борону къ лошаденкѣ, посадятъ верхомъ, онъ и пашню заборонуетъ не хуже большаго мужика, и лошадь напоитъ, и въ ночное сгонитъ: тому тоже работа, положимъ, работа не большая, работа веселая, а все-таки работа: не будь мальчугана, пришлось бы самому большому справлять ребячье дѣло!.. и эту трудную работу принесла весна, которая:
Пришла пріѣхала
На кобылѣ вороной
Съ сохою, съ бороной.
Чего же обрадовался народъ этой красной веснѣ, которая выгнала поголовно весь народъ изъ дому въ поле? Почему наши прадѣды радовались веснѣ красной — я не скажу, а почему теперь народъ радуется ей — я понять не могу: труды, работа неустанная, безпрерывные труды, часто и въ праздники работа, которую и отложить нельзя — вотъ что значитъ весна въ степной полосѣ Россіи. И работаетъ мужикъ безропотно, не скучая работой даже: видно, сама работа его займамъ. И въ самомъ дѣлѣ, простой человѣкъ только и живетъ своей пашней, ее только одну и любитъ: что ему за дѣло, что какіе-то два короля воюютъ, что какого-то генерала смѣнили? Эти міровыя дѣла тогда только его интересуютъ, когда прямо его касаются; война съ нашимъ царемъ — наборъ будетъ, пожалуй, достанется идти работнику, пахать некому будетъ, нанять надо — надо отстаивать свою землю-кормилицу. Послушайте, о чемъ толкуютъ старики, сидя вечеркомъ по праздникамъ у какой-нибудь избы на завалинкѣ — все объ однихъ земляхъ, о погодѣ, о дождяхъ.
Работа нѣсколько унялась, не кончилась совсѣмъ — работы и въ вѣкъ не кончить всей, а только что унялась — теперь можно и къ сосѣду въ другой приходъ на праздникъ поѣхать. Престольный праздникъ у мужиковъ празднуется по возможности хорошо; на этотъ праздникъ по праздничному собираются всѣ родные и пріятели. Всякъ сходитъ въ церковь въ обѣднѣ, а время нѣтъ, то зайдетъ въ церковь Богу свѣчку поставить и выйдетъ изъ церкви, набожно перекрестясь, а у церкви сидятъ старцы съ чашечкой, въ рукѣ, и поютъ стихъ про Лазаря, Егорія, Ѳедора Тирона, да этихъ стиховъ много, а теперь поютъ и про вознесеніе Христово.
Пройдетъ мужикъ мимо старцевъ, подастъ христову милостыню и пойдетъ на ярмарку: кому надо что купить, кому что продать. У мужика къ этому времени пенька готова, а на ярмарку съѣзжаются изъ ближнихъ городовъ купцы, которые скупаютъ пеньку; другому надо лошадь купить, а иной горемыка послѣднюю коровенку тащитъ; деньги нужны: дома соли даже нѣтъ.
Но когда войдешь въ красный рядъ — тутъ уже все смотритъ празднично. По обѣимъ сторонамъ стоятъ палатки изъ холста; самыя ближнія заняты, разумѣется, барскимъ товаромъ: конфектами, чаемъ, помадой, духами работы Мусатова или Ралле, шампанскимъ домашняго приготовленія и всѣмъ, чего требуетъ изъ бакалеи какой-нибудь не очень прихотливый помѣщикъ или помѣщица. Въ другихъ также красный товаръ барскій:- ситцы, сукна, канифасы; впрочемъ, и крестьянскій товаръ здѣсь держатъ; а дальше пойдетъ ужь одинъ крестьянскій: въ однихъ дешевые пряники, которыхъ никакимъ зубомъ простому человѣку и не укусить, а которые есть и мягкіе, да ужь больно не прихотливы — на одномъ суслѣ замѣшаны. Здѣсь, кромѣ этихъ пряниковъ, найдете рожки, черносливъ, орѣхи разные: и простые каленые, и кедровые, найдете и подсолнечниковъ. А тамъ еще лавки съ краснымъ товаромъ, но съ товаромъ уже простымъ: платки росписные, кушаки, шапки, шляпы…
На ярмаркѣ всякаго мужика, бабу, чествуютъ купцы: какъ бы много покупщиковъ не столпилось въ лавкѣ, торгашъ всѣмъ успѣетъ товаръ какой кону надо показать.
— Покажи-ка ситцу получше! говоритъ одна баба купцу, приходя въ лавку съ краснымъ товаромъ.
— А покажи платковъ! приказываетъ другая.
— Съ вашимъ почтеніемъ, отвѣчаетъ купецъ первой бабѣ, выкладывая на прилавокъ нѣсколько кусковъ ситцу.
— А платковъ-то?..
— Какихъ тебѣ, лебедка, требуется? Для старухи какой, или самой носить? такъ и выбирать будемъ.
— Мнѣ поцвѣтнѣй выбери.
— Самой, значитъ! замѣчаетъ купецъ.
— Ты дай мнѣ ситцу показистѣй, требуетъ одна баба:- а то какіе ты показываешь?!..
— Что ни на есть самые лучшіе: всѣ купчихи тотъ ситецъ носятъ!
— Разсказывай!..
— Мнѣ все равно! Я и другихъ покажу… Кому что требуется. Не понравятся ли эти? спрашиваетъ купецъ, показывая другіе ситцы.
— Нѣтъ ли получше платковъ? говоритъ другая баба:- эти какъ будто ужъ не тово!..
— Какихъ же лучше надо? Ты, молодка, взгляни хорошенько: это ли не товаръ? какого тебѣ лучше?
1864
