Алексей Слаповский - Он говорит, она говорит
- Понимаю.
2.
Летняя ветка в кумирне домашней.
Зимняя ветка в тепле.
Что в этой веточке - день ли вчерашний?
Или - грядущий во мгле?
Она говорит:
- У вас никогда так не было: ощущение повтора? Вы впервые видите человека, вы впервые слышите то, что он говорит, а у вас неотвязная мысль, что вы этого человека уже видели, то, что он говорит, слышали - и, кажется, даже вам знакомо, как он, ну, сморкается там или руки потирает, или глазом подергивает. То есть с определенного возраста вдруг живешь в состоянии повтора. До абсурда. Например, я не была замужем, то есть... Ну, это долго... Отношения особого свойства. Неважно. Я не была замужем, но если бы, допустим, вышла замуж, я знаю точно, у меня было бы ощущение, что я выхожу замуж вторично. Понимаете?
- Очень даже понимаю. Людей неинтересных в мире нет? Ничего подобного. В мире огромное количество вот именно неинтересных, скучных людей.
- Не в этом дело. Вот вы - интересный человек. Вы умный человек. Вы обаятельный человек. Но мне постоянно кажется, что это у меня уже было с вами: мы говорили, встречались, вы вот так вот пили чай - понемногу прихлебывая, по полчаса - чашку, а потом мы поженились и через полгода смертельно надоели друг другу. Вы не обижаетесь? Я ведь с определенного времени решила только правду говорить. Знаете, как-то сразу решила - и такую свободу почувствовала. Так, наверно, к Богу приходят. Вдруг. Озарение. Понимаете? А поиски Бога - это уже смешно, не правда ли? Вот представьте, человек говорит себе: я неверующий, но хочу быть верующим, буду отныне искать Бога. В себе там или где-то - неважно. Моя подруга так и поступила. Стала в церковь ходить, Библию читать. Она настойчивая. Когда собиралась выйти замуж за немца одного, давно еще, он журналист из ГДР был, когда ГДР еще была, ну, собралась выйти за него и за полгода в совершенстве овладела немецким языком. То есть сутками учила, зубрила, магнитофонные там записи всякие. И добилась. Просто блестяще стала знать язык. За немца, правда, не вышла, что там было - не знаю, она не распространялась. Но воля какая, а? Теперь вот - в Бога верует через усилие воли. В церковном хоре поет, посты соблюдает и постоянно горюет по поводу своей греховности - и мне даже завидует, говорит: меня соблазны грызут, а тебя не грызут. Откуда она знает?.. Единственная подруга осталась.
- Из-за вашей правдивости?
- Наверное.
- Не каждый это качество умеет оценить... Получается, что я для вас предсказуемый человек? Если, как вы говорите, у вас ощущение, что все это было уже? То есть, значит, вам даже известно, что я, допустим, в следующее мгновение сделаю или скажу?
- Ну вот, обиделись!
- Ничуть. Просто вы правдивы, я тоже. Чувство повторности мне известно, я его испытывал. Я знаю, откуда оно, но если скажу - тогда вы обидитесь.
- Я не умею обижаться. Меня невозможно обидеть. Скажите.
- Зачем? Вы же знаете, что я скажу. Ведь все повторяется.
- Вы слишком буквально поняли.
- И все-таки догадайтесь, что я собирался сказать?
- Не знаю, сдаюсь.
- Видите, практика опровергает теорию. Так вот, это чувство повторности, повторяемости идет не от того, что вокруг все повторяется, а от того, что, извините, повторяетесь вы. Или даже так: вы зачем-то внушили себе, что все повторяется. Возможно, для спокойствия. Возможно... Ну, не знаю. Только не обижайтесь. Ну, как самозащита, понимаете? К примеру, я совершаю что-то неожиданное. Встаю перед вами на колени. Чтобы не тревожиться, не волноваться, вы заранее говорите себе: это уже было, это повторение - и тому подобное. Вот я встал на колени.
- Ради Бога, тут пыль, зачем?
- Я в виде иллюстрации. Неужели вас заботит только пыль?
- Встаньте, пожалуйста, не смешно.
- Вы обиделись.
- Я не обиделась, но это не смешно, и вообще...
- А что тут смешного? Мужчина перед женщиной на коленях стоит. Это уже было тысячу раз. Миллион раз. Миллионы мужчин пачкали себе колени, стоя перед женщинами. Какая скука.
- Вы меня совсем не поняли.
- Тогда объясните.
- Встаньте сначала.
- Не встану, пока не объясните.
- Вам это не идет.
- Что именно?
- Послушайте, мне неприятно! Давайте закончим...
- Хорошо... Извините... Нет, Ирина, вы все-таки обиделись. Я дурак. Старый олух. Простите меня.
- Да ничего я не обиделась, успокойтесь! Пейте чай, он остыл совсем.
- Остыл... Вы сейчас ненавидите меня.
- Какая ерунда!
- Ирина, я знаю людей и знаю женщин. Я знаю, что такое самолюбие. Его нельзя задевать. А я вечно забываю об этом.
- Вы много на себя берете! Почему вы за меня решаете, что вы задели мое самолюбие? Мне просто смешно было. Видели бы вы себя на коленях! Весьма, извините, неэстетичное зрелище!
- Смотря кто стоит, вернее, смотря кто смотрит на это зрелище. То есть, все зависит от отношения к человеку. Я всегда был сторонник доведения взаимоотношений до остроты, до конфликта: так проявляются характеры и само, собственно говоря, отношение. Благодаря этому эпизоду я понял, как вы ко мне относитесь. Может, годы бы ушли, а тут я сразу понял.
- Отношение мое к вам - хорошее. Но сейчас вы несете, извините, чушь.
- Вы солгали. Соврали, Ириночка. Вы не правдивы. Я вижу, вам сейчас больше всего хочется прогнать меня. Вам неловко, что кто-то увидел ваше стеснение, ваше, как бы это сказать... Вы хотите остаться одна. В чем же дело? Скажите: пошел вон - и я больше никогда не приду.
- Пошел вон!
3.
Нет, не приблизить весну или лето.
Время - своим чередом.
Сказано все. И неспетое спето.
А остальное - потом.
Он говорит:
- У меня был друг - оригинал необычайнейший. Собственно, ничего оригинального в нем не было. Ну, такой служащий аккуратный, это давно еще было, аккуратный, значит, работник, дома и в кругу друзей - либерал, но ничего особенного, жена, двое детей, жизнь от зарплаты до зарплаты и скромное увлечение любительской фотографией. Но вот в его учреждении появилась красавица. Чрезмерная такая красавица - в буквальном смысле: глаза огромные, талия в рюмочку и рост при этом, извините, под два метра. У друга же моего, как у меня, метр семьдесят с чем-то там. Но вдруг он ей понравился. Не знаю чем, но понравился. То да се, она ему говорит: в тебе потенциал неожиданного. Ты сам этого не знаешь. Мой друг, верней сказать, приятель, друзей как-то поразбросало, верней, никуда они не делись, но раньше естественно как-то было называть: вот мой друг, и этот друг, и этот друг. Сто друзей. Возьмемся за руки, друзья. А потом как-то постепенно получилось, то есть не получилось, а понимание пришло - нет, не друзья, а приятели. Теперь - тем более. Так что приятели остались, друзей же... Недавно один из бывших друзей проехал мимо на машине и отвернулся. То есть я точно видел, что он меня заметил, и он, кстати, тоже это понял, но поздно уже было, отвернулся. Что интересно, через неделю позвонил. Конечно, не признался, что меня видел, а, мол, просто так позвонил: как дела, давно не собирались и так далее. Это характерно. Это есть в нас, понимаете? Каким бы человек ни стал, а закваска та еще есть. Сделает подлость - ну, или просто гадкое что-нибудь... И начинает его сосать - и вот, звонит...
- Они поженились?
- Кто?
- Ваш друг, приятель - и эта чрезмерная женщина?
- Да. Никто и предположить не мог. Ну, не то чтоб поженились. Сейчас это называют, кажется, бой-френд, герл-френд, да? Но я абсолютно точно знаю, что от жены он уходить не хотел, детей любил. Однако магия этих ее слов про его потенциал... Манящая, так сказать, магия... А может, и не в этом дело, не мне судить. Вздумалось ему тут же этот потенциал продемонстрировать. Плечи хилые расправил, глаза цыплячьи по-орлиному поднял, - и уже ему в учреждении скучно, устроился куда-то то ли грузчиком, то ли сторожем, типичная история, а сам отдался свободному творчеству, поскольку его красавица сочла его гениальным фотохудожником. Пробивная девица оказалась, между прочим, она ему даже выставку сумела устроить, журналистов на нее согнала, телевидение пригласила. Но не в этом суть. Суть в том, что мучить стал себя человек бесконечно. Отпустил длинные волосы, бороды, джинсы напялил драные - и только думает о том, как поступить пооригинальней. Из управления культуры тетя была на этой выставке, подошла к нему - с добрыми словами, либеральная тоже тетя была. Нормальный бы человек: спасибо, очень приятно. А он ей вдруг: тяжелая у вас, говорит, работа, нужно постоянно делать вид, что разбираешься в искусстве. Тетя, естественно, обиделась. Никаких после этого выставок. Стал он выпивать - шумно, с дебошами, публично. И не потому, что пить хотелось, а - для оригинальности, имидж создавал, как сейчас сказали бы. Но красавице, видимо, такой имидж знаком уже был, бросила его, остался он на бобах. Ему бы в лоно семьи, в ножки поклониться, но он же оригинал уже до мозга костей, ему быт претит уже, он от фотографии на живопись переключился, верней, на особенный такой жанр - по картону углем. Ясное дело, краски дело дорогое, да и фотоматериалы тоже, сам занимался, знаю, а тут средств для художества целые горы - в котельную устроился кочегаром, где углем топили...
