Олег Сурнов - Дезертир
- Мы поедим сейчас, милый. А потом ляжем спать.
- Но еще ж ведь только утро, зачем же спать? - тупо спросил Стоун.
- Нет, уже поздно, уже очень поздно.
Ее мягкий голос заставил Стоуна сесть за стол и поесть. Потом она увлекла его в спальню, и он вспомнил все, что когда-то ощущал и чувствовал.
Он не любил ее, еще нет, но был благодарен как мог...
... Ее тело было мягким и податливым, он полностью растворился в ней, стал ребенком на мгновенье.
- Как тебя зовут?
- Саша. Александра.
- Мне очень хорошо с тобой.
- Настолько хорошо, что ты только сейчас спросил мое имя?
- Ты знаешь, мне ничего не нужно кроме тебя. Я...
- Тщщщ. Успокойся. И все пройдет. Не надо о большом и вечном. Не ты первый, не ты последний. Поспи, ты устал.
- Я...
- Тщщщ. Послушай, я расскажу тебе. Когда-то давно в наших краях был рай. Здесь протекало теплое течение. В лесах жили добрые чудовища, а маленькие девочки собирали для них цветы. Драконы летали над холмами, а страшненькие лесные жители приезжали на единорогах в деревню и рассказывали сказки.
- Расскажи мне какую-нибудь.
- Я похожа на страшненького лесного жителя?
- Нет.
- Я знаю. Слушай.
- Ты похожа на цветок, сказочный цветок, который цветет один раз в жизни.
Она положила ему руку на грудь и нежно поцеловала.
- Мой хороший.
Давным-давно, когда не было ничего, как и сейчас?????????, жила одна маленькая девочка. Она не играла с другими детьми, ее не интересовало, как доить коров или рубить дрова. Она мечтала об одном - попасть в сказочный лес, а надо сказать, что в глубине простого леса был тайник, который открывал дорогу в неведомое, в сказку...
В дверь постучали. Внезапно. В растаявшем покое для Вэлора этот стук был неестественен, он был не отсюда, а откуда-то из прошлого, далекого и глубокого прошлого, за ним пришли, он это понял, ему не удалось...
- Это за мной.
- Но кто в такую погоду...
- Не открывай, это война. Она сама ворвется. Ее не нужно открывать.
Дверь распахнулась, на порог ступили двое. В серых мундирах, касках и с автоматами в руках. Их лица выражали крайнюю усталость и злобу. Они расступились, когда в комнату вошел третий. Он был в черном плаще, и на голове его была черная фуражка со свастикой.
На вид ему было лет сорок или больше.
- Нацисты здесь, вот тебе и вход в сказку. Здравствуй, война, давненько мы с тобой не виделись.
- Что ты там лопочешь, дрянь, - прорычал Генрих Майн, человек сорока лет, одетый в черное. Он оглядел комнату и вперил свой взгляд в двоих, лежащих в постели.
- Этого на улицу.
... Дождь, опять дождь.
По лицу, в пах, прикладом бил дождь.
- Ты кто такой? Имя, сволочь? Какие войска? Еврей? Вот дерьмо нам привалило, а плевать - в расход его.
- Оставьте его пока здесь, он уже почти дохлый, потом допросим, - Майн посмотрел с тоской на дом, - там меня ждет поприятней работка.
"Он должен на ком-то отыграться. Почему бы не на этом уроде. А девку, девку он трахнет, он уже давно не был с девкой. Она, конечно, не такая, как он хотел. О да! Белокурая Барбара или Марлен, да, Марлен с Фридрих-штрассе. Жена это толстозадого генерала, он трахал жену генерала, когда сам еще не был даже офицером. Белые ляжки, мясистая грудь. Сучка, настоящая сучка. Однажды, совсем обнаглев, он дал ей по роже, по ее блядской роже, у нее из носа текла кровь, а он трахал ее вовсю, она вопила от боли и наслаждения, а он трахал и трахал. Ничего, сука, тебе даже понравилось. Как давно это было. Как давно." - Воспоминания вихрем пронеслись в голове Генриха, пока он снова входил в дом. Он наклонился над кроватью и заглянул в глаза женщине.
- Клаус, Отто! Свяжите ее для меня. Я выебу тебя, сучка. Ты у меня сдохнешь.
... Она не сопротивлялась. Только отвернула лицо и попыталась закрыть глаза.
Нет. Не удалось.
- Смотри на меня, шлюха. Смотри, мразь, как это делает настоящий мужчина. Смотри.
Она остановила свой взгляд на дальнем углу комнаты. Там, где ее отец делал замеры ее роста. Пятьдесят шесть сантиметров, семьдесят два, восемьдесят три, метр пятнадцать, метр пятьдесят пять, метр семьдесят пять. Все, она выросла. Интересно, почему он не мерил ее целых двадцать сантиметров времени...
... - Папа, папа, смотри - я уже большая...
- Нет еще, не спеши, милая, подрасти успеешь.
- А я хочу быть большой.
- Зачем?...
... Боль. Черный человек трахал ее и бил, кровь, полилась кровь. Но она почти ничего не чувствовала.
- Так, так, паскудница, тварь, я научу тебя как воротить морду, когда немецкий офицер...
... Отец умер. Где-то после ее метра пятидесяти пяти. Это потом она уже сама себя замеряла. А мать? Да. Она помнит ее.
... - Мамочка, я не хочу.
- Ну что ты, моя умница...
Она вспомнила ее теплые ласковые руки. Она всегда могла согреться в ее об?ятиях, спрятаться, чтобы никто...
... - Все. Я кончил. Ладно, не буду тебя приканчивать сегодня. Надо что-то и на завтрак оставить, - Майн сполз с женщины и не застегивая штанов, плюхнулся на стул, который под тяжестью уставшего полковника зашатался и еле удержался, чтобы не развалиться совсем, - сигарету мне, и вы, двое, не трогайте сучку. Это мое мясо. Подыщите себе другое. Завтра. А сейчас пожрать и выспаться, я устал...
- А где этот. Солдат...
Майн старательно зевнул, и еле дойдя до кровати, повалился на нее не раздеваясь.
- Где он, я вас спрашиваю? Где он? Пристрелить его, живо!
Он закрыл глаза и не увидел ничего. Сны ему уже давно не снились, ни плохие, ни хорошие...
- Дождина. Мерзко-то как. Эй! Клаус, пошевеливайся! Черт, его нет. Ты слышишь меня? - Отто Диггер вышел во двор. Дождь поливал его небритое лицо. Солдата нигде не было. - Он ушел. Уполз, мать его!
- Майну это не понравится. - Второго звали Клаус. Война ему уже давно обрыдла. Он хотел покоя, жратвы и какую-нибудь бабенку, уже почти все равно какую. И еше ему давно хотелось спать, спать, спать и не видеть всего этого кошмара. - Мне плевать. Он сдох, и все тут. Так и скажем полковнику.
- Да, я очень надеюсь, что он сдох, Клаус.
- Пойдем внутрь. Нечего тут...
Дверь захлопнулась. И вновь, в который раз, остался лишь дождь. На этот раз бьющий и калечащий, жестокий дождь. Дождь...
... "- Мне надо дойти, доползти, добрести. Как угодно. По грязи, по дерьму - в лес, да, в лес. Может быть он и поможет мне, а кто еще поможет..." - Кэнсер шел, заплетаясь и почти ничего не видя перед собой. Все тело гудело. Кровь лилась с его разбитого лица и смешивалась с дождем.
Он уже брел сквозь лес, ветви больно хлестали его израненное тело, острые иглы колючек впивались в ноги. Он был абсолютно гол, и от этого еще более беззащитен.
" - Мне надо дойти. Я должен."
Он не знал, куда идет, и тем более не знал, зачем, но он шел и шел, пока не увидел свет.
" - Наверно, кажется. Господи! Не такое уж я и дерьмо."
Падая и погибая в который раз, Стоун понял, что он спасен...
... - Меня никак не зовут. Тем более не пытайся вспомнить имя того, кого нет.
Странное существо смотрело на Стоуна. Это был маленький человечек, похожий на плюшевого медвежонка, с маленькими ручками и ножками. Все его тело было покрыто шерстью, и на большой голове его торчали длинные ушки. Добрые глаза улыбались, а в мохнатых руках он держал странной формы сосуд с каким-то варевом.
- Волшебник. Помоги мне.
- Ты сам все прекрасно знаешь...
- Знаю.
- И не проси меня ниочем, солдат. Ты все получишь. Иначе бы я не пришел к тебе...
- Я думал, что это я к тебе пришел.
- Не смеши мою старость.
Волшебник выдал пару неблагозвучных звуков, напоминающих смешок.
- Когда-то этот гниющий лес был королевством...
- Я знаю.
- Да. Она тебе говорила. Ведь это Она была здесь... Но Она не виновата, все, что есть, то и должно быть... Как это не грустно...
- Но я смогу...
- А для чего ты здесь еше. Спи, солдат, всему свое время...
Стоун попытался привстать. Но тьма навалилась и увлекла за собой, просветляясь на мгновения неясными образами, знакомыми и совсем неизвестными ему.
Он видел сказки своего воображения. Он видел музыку и лето. Девочка лет восьми летела на золотом дракончике и заливалась смехом...
Когда она была там - никто не помнит.
... - Иди к нам, к нам... к нам...
Девочка звала его, а он даже не помнил своего имени. Имя ему было не нужно. Он был свободен и счастлив, но не мог прийти, не мог. Пока. И пока не началось страшное, а он чувствовал, что это может начаться, он проснулся.
... - Ты хороший человек. Это главное. Но это не все. Ты меня понимаешь? - Волшебник сидел на маленькой табуреточке и покуривал странной, можно даже сказать, магической, формы трубку. Почти из такой же трубки когда-то давным-давно Вэлор курил шмаль во Вьетнаме.
- Где? - неожиданно сам для себя произнес Стоун.
Рядом с Волшебником стоял высокий человек в рваной одежде. Когда-то, возможно, эта одежда была достойным украшением богатого и знатного человека, но теперь...
- Все в порядке, солдат. Вставай! - лицо говорившего представлялось усталым и изборожденным глубокими морщинами. Волосы на львиной шевелюре человека были все седы, лишь в глазах его светился бледным блеском огонь.
