Евгения Т - Опиум
Она не могла понять, что ее ждет. Тень последующего события мягко повисла в воздухе. Внезапно сырой пронизывающий ветер разорвал ее и раскидал по углам, и она остро и внезапно почувствовала близость появления его.
Да, это его образ опьяняющим призывом был растворен в тяжелом воздухе. Это горечь ее утраты он оплакивал, он -- ее верный раб, преданная собака у ее ног. Его ожиданием были проникнуты эти стены и горький воздух, обволакивающий ее тело.
Его тень появилась незаметно в углу полутемной залы, соткавшись из призрачных отзвуков. Благородный взгляд слегка печальных глаз из-под опущенных ресниц. В тоске согбенные плечи некогда гордой осанки. Боже мой, как любила она его, когда была жива! Как боготворила этот прекрасный образ!
Мерцая в тени отблесков, он вдоль аркады галерей приближался к ее телу, чтобы отдаться последней вспышке страсти. Страсти мертвых, которые могут вечно быть вместе в своей блаженной неподвижной преданности.
Размытые образы.
Легкая прозрачная кисея, словно паутина, прикрывала ее тело и мраморный стол, на котором оно лежало.
Он подкрался ближе, глядя в ее закрытые глаза, на ее бледное лицо, пожирая взглядом округлые формы ее холодного тела.
Желание идеальной смерти затмило в нем желание жизни, как любовь -забвение. Движением тонких элегантных пальцев он осторожно дотронулся до ее стеклянного плеча. Кисея легко заскользила по ее коже и мягко упала на пол воздушной белой дымкой.
Покойница еле заметно пошевелилась. Ее длинные ресницы дрогнули, и веки обнажили холодный омут мертвых голубых глаз. Она была слепа. Она умерла.
Он, нагнувшись, легким, как сон, поцелуем коснулся ее ледяных губ. Не думая ни о чем, она ответила на этот поцелуй. Это был последний штрих в этой агонии жизни на подходе к бессмертию. Жар холодных губ заставлял его забывать о том, что он жив и о том, что она мертва. О том, что капризные визгливые тени собираются здесь, в галереях, чтобы сыграть с ними в последнюю игру.
Легкий запах сырости и тления кружил голову, заставляя двоих влюбленных забыть обо всем в апогее любви. Она -- мертвая госпожа, он -- ее верный раб. Он любил ее так, будто женщину, способную дарить огонь живой любви. А она была мертва, холодна и жива последним чувством, которое испытала в жизни -безумной любовью к нему.
Изнемогая от смертельных мук в объятиях мертвой принцессы и от бескрайнего наслаждения этой любовью в полутьме склепа, он ждал конца агонии. Конца и возрождения к реальной жизни.
x x x
Когда она проснулась, было уже около восьми вечера. Лениво потянувшись, она встала и, подойдя к окну, слегка отодвинула тяжелую штору. Сквозь стекло проник туманный отсвет вечернего Лондона, осветив внутренность большой комнаты со смятой постелью, креслами, покрытыми кисеей, с потускневшей медью подсвечников и воздухом, наполненным легким дымом сигарет и еле ощутимым запахом опия.
Она смутно помнила картины своего опьянения. Она знала одно -- это было великолепно.
Ее тело болело от укусов и мягко ныло, как это всегда было после извращенного секса с ее любовником Ричардом. Впрочем, это было потрясающе. Таких сильных ощущений она не достигала ни с кем другим.
Об этой ночи она не могла вспомнить абсолютно ничего конкретного. Это ее настораживало, заставляя задумываться о прогрессирующем влиянии наркотиков на личностные качества. Кроме того, она боялась, что вновь потом будет иметь бледный вид, когда ей расскажут о том, что она вытворяла.
Какие фантазии на сей раз посещали их с Ричардом в их мире наркотических грез? И где он сейчас?
Она обернулась.
Нет, он не уходил. По крайней мере, тело его было здесь. Он спал сном, похожим на обморок, как это было всегда после подобного времяпрепровождения. Потом он проснется, подумала она, и начнется обычная картина "игры в отходняк". Он будет разговаривать затасканным языком порнороманов, говорить избитые комплименты и ждать следующей ночи.
Нет, ей больше нравился процесс кайфа, когда она любила Ричарда, как бога и как дьявола одновременно. В периоды же ее кратковременных возвращений в реальность она предпочитала думать о нем без его непосредственного присутствия.
Она налила себе виски и залпом выпила. Гадкое чувство сухости во рту постепенно прошло.
Ричард и не думал просыпаться.
Она оделась и тихо выскользнула из дома в летнюю муть туманных улиц.
Было тепло и прохладно одновременно.
Она свернула на Риджент-стрит. Еще не стемнело, но снующие машины уже зажигали фары. Кругом горели огни разноцветных витрин. Банки были закрыты --деловой Лондон давно закончил здесь свою работу.
Она зашла в кафе, вспомнив, что целые сутки уже ничего не ела.
-- Что вам угодно, мисс? -- официант скользким взглядом оглядел ее элегантную фигурку и белокурые кудри.
-- Пожалуйста, кофе, хот-дог и какую-нибудь холодную закуску.
-- Одну минуту.
Кафе было чистое, тихое и уютное.
Попивая кофе, она смотрела сквозь большое окно на улицу, где туда и сюда сновали вечерние прохожие. Ей нравилось их разглядывать. Она чувствовала себя не принадлежащей к сонму лондонцев. Она была слишком затеряна в своем мире иллюзий, поглощена сладкой любовью Ричарда.
Ей вспомнились его длинные волосы и элегантное красивое лицо. "Графиня".
Она молча улыбнулась про себя, вспомнив их излюбленную игру. Им нравилось меняться ролями. Тогда она становилась графом Арнгейм, а он -изнеженной графиней, его любовницей. О, сколько раз она ловила себя на мысли в эти минуты, что из него, будь он женщиной, получилась бы сногсшибательная кокетка, от которой мужчины сходили бы с ума.
Как томно он умел закатывать свои красивые глаза и говорить нежным голосом, будто девушка. Да, у "голубых" он мог бы пользоваться бешеным успехом, если бы не его патологическое пристрастие к женщинам. Его любили и ненавидели, из-за него страдали, он был в центре извечных скандалов между влюбленными в него женщинами, которым было просто, прельстившись его эффектностью, переспать с ним, но заполучить надолго его не удавалось -узнав ближе некоторые черты его характера и влюбившись без памяти, они понимали, что с ними он всего лишь развлекался, когда ему хотелось видеть рядом новое лицо.
Хоть они и ненавидели ощущать себя объектами его экспериментов, надежда добиться его постоянства, отбить его у его любовницы, графини Арнгейм, все равно снова и снова толкала их в его объятия. А его страсть к извращению морали заставляла терять разум в мыслях о смысле жизни и морали, как таковых. Ричард считался воплощенным извращением в кругу их знакомых.
Она расплатилась и вышла на улицу. Свернув в темный переулок, она погрузилась во мрак вечернего города, мрак упоительный, завораживающий и пугающий своей таинственной увлекательностью.
Она прошла небольшой тихий дворик, где сгущающийся сумрак рассеивал одинокий фонарь. Кирпичный старый особняк, старый тополь рядом, мокрый асфальт и клочья тумана. Ей захотелось закурить.
Она присела на перила подъезда особняка и достала сигарету. Легкий ветерок колыхнул ее волосы, нежно блеснувшие в свете фонаря.
Ей захотелось сейчас впасть в томное забытье. Ей захотелось таинственной неги в этой бархатной ночи. Ей захотелось случайной связи с благородным мужчиной, пожелавшим порока. Печаль вновь подступила к ее сердцу, стелясь рядом туманом и глядя на нее ночным небом. Слишком романтичный вечер.
-- Здравствуйте, мисс,-- услышала она вдруг за своей спиной голос,-интересно, кого это вы дожидаетесь на пороге моего дома?
Она, резко обернувшись, увидела молодого парня. Он непринужденно улыбнулся, но при взгляде на нее в его глазах отразилось немое восхищение.
--...Черт возьми... -- добавил он мгновение спустя.
-- Я? -- ответила она со спокойствием,-- Ну кого я могу дожидаться здесь в столь поздний час, если не вас?
Она с интересом наблюдала за метаморфозами его лица: он не знал, по-видимому, что ему и думать. Ее забавляло его удивление, а еще более -его старание, не смотря на оное, сохранить непринужденный вид.
-- Меня? -- переспросил он и, слегка склонив голову на бок и улыбнувшись, добавил,-- Вот уж чего не ожидал, так вашего прихода...
-- Я прошу прощения за столь позднее вторжение, сэр, я не хотела вас стеснить...
"Сейчас он скажет дежурную фразу, что-нибудь насчет того, что не стоило беспокоиться, потом простится...-- подумала она, чувствуя подползающую скуку,-- Еще совсем мальчик, лет девятнадцать... Он меня боится... "
-- Нет, мисс, вы меня нисколько не стесните,-- ответил он, усмехнувшись и глядя на нее с каким-то огненным упоением,-- но, право, ваше появление для меня -- такой сюрприз.
-- Для меня самой это -- сюрприз. Я сама заранее не знаю, где и когда я появлюсь. Но сегодня, видимо, выпала ваша очередь.
Ей начинала нравиться эта игра, то, что она рассказывала этому юноше и то, как он это воспринимал. Он подошел ближе.
