Неизвестен Автор - Без названия (Я вскочил с дивана)
- Твоя мама уже минут двадцать как ушла на работу, я видела ее с балкона... Вот я и подумала, что ты, по крайней мере, уже не спишь.
Одной рукой я протирал слипающиеся глазах, другой - показал Вике в сторону моей комнаты, приглашая ее пройти. Она поняла без слов, привыкшая к моим причудам. Я захлопнул входную дверь. Уже из моей комнаты Вика, видимо, как всегда усевшись на диван, заговорила спокойнее, с расстановками:
- А знаешь, я принесла тебе книгу, в подарок!
- Какую? - открыв дверь в ванную и приостановившись, спросил я.
- Автор - Гуревич...
- Да Бог с ним, с автором, - называется как?
- А называется: "Возрожден ли мистицизм?"
Наступила пауза...
- Ты что замолчал? - обеспокоилась Вика. - Тебе не нравится название?
- Ночь продолжается! - произнес я громко.
- Что? Какая ночь?! Что ты там говоришь?
- Нет, ничего... О чем книга, говорю? - Я еще стоял у входа в ванную.
- Мис-ти-ка... - заклинающе прошипела Вика.
- Какая мистика? - шутливо осведомился я.
- Ты что, не знаком с этим словом? - обрадовалась она и с восторгом знатока добавила: - Потусторонние дела!..
- А, хорошо! - отозвался я уже из ванной. - Я сейчас приду полистаю и оценю, только умоюсь.
- Давай быстрее, я..
Вика еще говорила что-то вдогонку, но, заглушив ее голос, из открытого крана вонзилась в мои ладони шипучая струя воды, и мелкие брызги ударили мне в лицо...
Умывшись, я закрутил кран, вода перестала шуметь, и снова проявился голос Вики. Я слышал, как она читала вслух выдержки из принесенной книги и комментировала их. Я сдернул с вешалки мягкое полотенце и начал промокать лицо, потом присел на край ванны. Я отчетливо слышал все, что говорила и читала Вика, но до моего сознания сквозь барьер прошлой ночи доносились лишь обрывки некоторых фраз:
- "Разве не представляет интерес тот факт, что, например, новое "тело", которое якобы..." - Вика останавливала чтение, приводила в пример свою двоюродную бабку - трижды умиравшую. И снова продолжала читать: "Астральное тело" оказывается..."
"Ночь продолжается", - подумал я, но к следующему отрывку прислушался по-внимательнее: - "Характерно, - громко продолжала читать Вика, - "что обычные, "земные" реакции в известной мере смещаются, становятся более причудливыми. Например, одна женщина, "наблюдавшая" себя и то, что происходило возле санитарной машины, со стороны, видела все крупным планом, и, напротив, отдаленно. Это напоминало своеобразный "наплыв" при киносъемке. Изменение пространственной перспективы несомненно отражает определенные особенности..."
Я поднялся с ванны, повесил полотенце на вешалку и быстрыми шагами, стремительно вошел в свою комнату.
- Ну-ка, дай книгу, я гляну, - потребовал я.
- На, - Вика кокетливо протянула мне книгу.
Я впился в абзац, только что прочитанный Викой. Перечитал его дважды. Захлопнул книгу и осторожно положил ее на журнальный столик поодаль.
- Ночь продолжается, - произнес я, уже как заклинание, откровенно глядя Вике в глаза, и ухнул на диван.
- Ты что, не выспался? - спросила она и подсела ко мне поближе. Я улыбнулся и попытался ее обнять. Она отпрянула на другой конец дивана к окну.
- Перестань! - она поправила юбку. - А знаешь как мне досталась эта книга?..
- Знаю! - отмахнулся я.
- Как? - назойливо спросила Вика.
- В наследство от трижды умершей бабки! - наигранно обижаясь, ответил я. Вика снова подсела ко мне, прилегла на мои колени. Я нагнулся и поцеловал ее в губы.
- Понимаешь, - сказала она, - я вчера ехала очень поздно вечером домой, от подруги, конечно, на автобусе... В салоне было только два пассажира, я и еще один тип в очках, одно стекло треснутое зигзагом, вот так, - и она указательным пальцем начертила зигзаг в воздухе возле моего глаза. - Не доезжая универсама, водитель остановил автобус, вышел в салон и потребовал предъявить билеты для контроля. Я тут же предъявила. А тот, в очках, билета не имел, долго рылся по карманам, но не нашел денег заплатить штраф. И тут он неожиданно обратился ко мне и предложил купить у него эту книгу. Я отказалась, мол, зачем она мне, да еще - за три рубля! Тип начал меня упрашивать, убеждать, что книга хорошая и что ее можно вполне подарить жениху или, на худой конец, - соседу.
- На худой конец, соседу, - вмешался я, - имеется в виду - мне... Мне, на худой конец!.. Так-так... И что же было дальше? - я покачал недовольно головою, подчеркивая иронию и шутку.
- Ну перестань перебивать! - не замечая, а может, не принимая моей шутки, оправдывалась Вика. - На худой конец - слова не мои, а того типа!..
- Так, значит, не твои?.. - допрашивал я.
- Нет! - Вика сделала вид, что обижается всерьез, а может и действительно обиделась.
- Точно не твои? - не успокаивался я, входя в азарт.
- Нет, нет, нет! Дурак! - не выдержала Вика.
- Кто дурак?! - торжествующе стиснув Викины щеки в своих ладонях, промычал я.
- Ты! - вырываясь, выкрикнула Вика.
- Кто-о? - наигранно устрашающе протянул я.
- Ты, ты, ты, ты, ты...
Но больше уже никаких слов у Вики не вырвалось. Все вокруг покачнулось и словно остановилось... Я надолго поцеловал Вику в губы...
Вынырнув из-под моей головы, Вика снова села рядом со мной. Поглаживая мои волосы, заглядывая как-то нетерпеливо в мои глаза, она заговорила ласково, полушепотом:
- Когда я услышала, что книгу можно подарить соседу, - я разжалобилась и купила ее, - уплатила штраф за этого идиота! Вчера было слишком поздно заходить в гости, вот я сегодня с утра пораньше и принесла книгу - тебе...
- Спасибо, - щекотно я прошептал в самое ухо Вике. Она хихикнула и, словно маятник, откачнувшись в сторону, снова прильнула ко мне. Я обнял ее плечи. С минуту мы сидели молча.
- Сережа, почему ты до сих пор не женишься?
- Человек должен сделать что-то сам, - сказал я, - понимаешь, сам, как человеческая единица, а потом уже продолжить свой род. Мое убеждение: человек не может получить морального права продлевать свой род, если он не самореализован, не самовыразил себя, себя... Понимаешь?..
- По-твоему, я поспешила и не имею морального права иметь Оксанку? удивилась Вика.
- Женщина другое дело, - пошутил я.
- А что, женщина - не человек по-твоему?!
- Я еще не разобрался в этом.
- Ну, у тебя и философия! Ну, ты и даешь! - расхохоталась Вика. Скорее разбирайся, а то...
- А то что? - игриво прислушался я.
- А то, - Вика плотно прижалась ко мне так, что хрустнули у нее косточки. - А то. Я не знаю, что я с тобой сейчас сделаю!..
- Ну вот, и нечеловеческие объятия! - съязвил я.
- Женские объятия, женские, - подсказала Вика, заглядывая мне в глаза.
- Да, уж это точно, - нечеловеческие, - утвердительно кивнул я...
Неожиданно Вика словно опомнилась от забытья, словно пришла в себя:
- Мне уже пора идти домой, - сказала она решительно.
- По-сиди еще, пожалуйста, - попросил я.
- Оксанка может скоро проснуться - кормить ее надо будет. А тебе уже скоро на работу!
- Вот еще! - возразил я. - Я еще с полчаса могу быть дома.
- Ну хорошо... Ты будь, а я пошла.
Я с неохотой проводил Вику. У входной двери она остановилась.
- Я завтра утром загляну, можно?
- О чем речь! - повеселевши, ответил я. - Приходи обязательно. Я буду ждать - не человека!
- Женщину, - тихо добавила Вика, как-то задумчиво и нежно.
Я немного сконфузился и добавил:
- И женщину тоже, - и я прикоснулся губами к Викиной щеке. Вика ушла.
Я подошел к зеркалу в прихожей и пристально посмотрел себе в лицо:
- Тридцать, - рассуждал я про себя, - седые волосы частенько вырываю, и до сих пор в чем-то не уверен. А Вике - двадцать, но она уже успела пожить замужем и разойтись... Решительная она все-таки... В шестнадцать родить Оксанку!
Наскоро позавтракав, я ушел к себе в комнату и прилег на диван поваляться минут пятнадцать и тут вспомнил, что именно сегодня хотел начать заниматься Хатка-йогой и проснулся для этого пораньше, а вот не получилось.
Я оглянулся на журнальный столик и прочел на корешке подаренной мне книги таинственную надпись: "Возрожден ли мистицизм?"
КЛАДБИЩЕ
Лежа на диване, я закрыл глаза и совершенно неожиданно для себя стал вспоминать события трехдневной давности...
Могила была еще совсем свежая. Из-за громадных венков выглядывала табличка с фотографией нового покойника. Надпись на табличке гласила: "Незнамышев Валерий Геннадьевич 1970 - 1988 гг." Бумажные цветы перешептывались на догоравшем ветерке вечера. Они шелестели, словно высушенные под солнцем. Я неторопливо проходил мимо, осторожно шагая по узкой ветвистой тропе между могил, и невольно посматривал на фотографию Незнамышева. Казалось, с какой-то безысходностью "осматривается" покойник вокруг... Повсюду теснились накренившиеся в разные стороны кресты, словно некогда расшатанные сумасшедшими ветрами. Послышался громкий шорох в глубине кладбища. Точно огрызнувшись на кого-то, протяжно и злобно вскрикнула ворона. Она встрепенулась в небо и, бесшумно пролетев почти над моей головой словно черная тряпка, упала за высокий и сучковатый куст сирени напротив... Я посмотрел ей вслед, огляделся по сторонам и, смахнув ладонью засохший комок грязи с почерневшей доски, присел на теплую от солнышка деревянную лавку у могилы друга...
