Василий Шукшин - Упорный
Умная старуха поддельно-скорбно усмехнулась:
- А чего же? Что я, два века жить буду? Приде-ет матушка...
- Ну, и... придет-значит, придет: чего об этом говорить раньше время?
Но говорить старухе об этом хотелось, жаль только, что Мотька не терпит таких разговоров. Она любила с ним говорить. Она считала, что он умный парень, удивительно только, что в селе так не думают.
- Дак чего приснилось-то?
- Да ничего... Так я: утро вон хорошее, я и... радый.
- Ну, ну... И радуйся, пока молодой. Старость придет-не возрадуесся.
- Ничего! - беспечно и громко сказал Моня, закончив трапезу.- Мы еще... сообразим тут! Скажем еще свое "фэ"!
И Моня пошел в гараж. Но по дороге решил зайти к инженеру РТС Андрею Николаевичу Голубеву, молодому специалисту. Он был человек приезжий, толковый, несколько мрачноватый, правда, но зато не трепач. Раза два Моня с ним общался, инженер ему нравился.
Инженер был в ограде, возился с мотоциклом.
- Здравствуй! - сказал Моня.
- Здравствуй! - не сразу откликнулся инженер. И глянул на Моню неодобрительно: наверно, не понравилось, что с ним на "ты".
"Переживешь,- подумал Моня.- Молодой еще".
- Зашел сказать свое "фэ",- продолжал Моня, входя в ограду.
Инженер опять посмотрел на него.
- Что еще за "фэ"?
- Как ученые думают насчет вечного двигателя? - сразу начал Моня. Сел на бревно, достал папиросы... И смотрел на инженера снизу. - А?
- Что за вечный двигатель?
- Ну этот - перпетуум мобиле. Нормальный вечный двигатель, который никак не могли придумать...
- Ну? И что?
- Как сейчас насчет этого думают?
- Да кто думает-то? - стал раздражаться инженер.
- Ученый мир... Вообще. Что, сняли, что ли, эту проблему?
- Никак не думают. Делать, что ли, нечего больше, как об этом думать.
- Значит, сняли проблему?
Иженер снова склонился к мотоциклу:
- Сняли.
- Не рано? - не давал ему уйти от разговора Моня.
- Что "не рано"? - оглянулся опять инженер.
- Сняли-то. Проблему-то.
Инженер внимательно посмотрел на Моню:
- Что, изобрел вечный двигатель, что ли?
И Моня тоже внимательно посмотрел на инженера. И всадил в его дипломированную головушку... Как палку в муравейник воткнул:
- Изобрел.
Инженер, не вставая с корточек, попристальнее вгляделся в Моню... Откровенно улыбнулся и возвратил Моне палку - тоже отчетливо, не без ехидства сказал:
- Поздравляю.
Моня обеспокоился. Не то что он усомнился вдруг в своем двигателе, а то обеспокоило, до каких же, оказывается, глубин вошло в сознание людей, что вечный двигатель - невозможен. Этак и выдумаешь его, а они будут твердить: невозможен. Спорить с людьми - это тяжко, грустно. Вся-то строптивость Мони, все упрямство его - чтоб люди не успели сделать больно, пока будешь корячиться перед ними со своей доверчивостью и согласием.
- А что дальше? - спросил Моня.
- В каком смысле?
- Ну, ты поздравил... А дальше?
- Дальше - пускай его по инстанции, добивайся... Ты его сделал уже? Или только придумал?
- Придумал.
- Ну вот...- Инженер усмехнулся, качнул головой.- Вот и двигай теперь... Пиши что ли, я не знаю.
Моня помолчал, задетый за больное усмешкой инженера.
- Ну, а что ж ты даже не поинтересуешься: что за двигатель? Узнал бы хоть принцип работы... Ты же инженер. Неужели тебе неинтересно.
- Почему?
Инженер оставил мотоцикл, вытер руки тряпкой, бросил тряпку на бревна, полез в карман за сигаретами. Посмотрел на Моню сверху.
- Парень... ты же говорил, что в техникуме сколько-то учился...
- Полтора года.
- Вот видишь... Чего же ты такую бредятину несешь сидишь? Сам шофер, с техникой знаком. Что, неужели веришь в этот свой двигатель?
- Ты же даже не узнал принцип его работы, а сразу - бредятина! изумился Моня, чувствуя, что все: с этой минуты он уперся. Узнал знакомое подрагивание в груди, противный холодок и подрагивание.
- И узнавать не хочу.
- Почему?
- Потому что - это глупость, И ты должен сам понимать, что глупость.
- Ну, а вдруг не глупость?
- Проверь. Проверь, а потом уж приходи... с принципом работы. Но если хочешь мой совет: не трать время и на проверку.
- Спасибо за совет.- Моня встал.- Вообще за добрые слова...
- Ну вот...- сказал инженер вроде с сожалением, но непреклонно.- И не тронь вас. Скажи еще, что меня в институте учили...
- Да ну, при чем туг институт! Я же к тебе не за справкой пришел...
- Ну, а чего же уж такая... самодеятельность-то тоже! - воскликнул инженер.- Почти девять лет учился, и - на тебе: вечный двигатель. Что же уж?.. Надо же понимать хоть такие-то вещи. Как ты думаешь: если бы вечный двигатель был возможен, неужели бы его до сих пор не изобрели?
- Да вот так все рассуждают: невозможен, и все. И все махнули рукой...
- Да не махнули рукой, а доказали давно: не-воз-можен! Ладно, было бы у человека четыре класса, а то... Ты же восемь с половиной лет учился! Ну... Как же так? - Инженер по-живому рассердился, именно рассердился. И не скрывал, что сердится: смотрел на Моню зло и строго. И отчитывал: - Что же ты восемь с половиной лет делал?
- Смолил и к стенке становил,- тоже зло сказал Моня. И тоже поглядел в глаза инженеру.- Что ты как на собрании выступаешь? Чего красуешься-то? Я тебя никуда выдвигать не собираюсь.
- Вот видишь...- чуть растерялся инженер от встречной напористой злости, но и своей злости тоже не убавил.- Умеешь же говорить... Значит, не такой уж темный. Не хрена тогда и с вечным двигателем носиться... Людей смешить. - Инженер бросил сигарету, наступил на нее, крутнулся, вдавив ее в землю, и пошел заводить мотоцикл. Моня двинулся из ограды.
Оглушил его этот инженер. И стыдно было, что отчитали, и злость поднялась на инженера нешуточная... Но ужасно, что явилось сомнение в вечном двигателе. Он пошел прямиком домой - к чертежу. Шагал скоро, глядел вниз. Никогда так стыдно не было. Стыдно было еще своей утренней беспечности, безмятежности, довольства. Надо было все же хорошенько все проверить. Черт, и в такой безмятежности поперся к инженеру! Надо было проверить, конечно.
Бабки дома не было. И хорошо: сейчас полезла бы с тревогой, с вопросами... Моня сел к столу, придвинул чертеж. Ну, и что? Груз-вот он-давит на стержень... Давит же он на него? Давит. Как же он не давит-то! А что же он делает? Моня вспомнил, как инженер спросил: "Что же ты восемь с половиной лет делал?" Нервно ерзнул на стуле, вернул себя опять к двигателю. Ну?.. Груз давит на стержень, стержень от этого давления двинется... Двинется. А другим концом он приварен к оси... Да что за мать-перемать-то! Ну, и почему это невозможно?! Вот теперь Моня волновался. Определенно волновался, прямо нетерпение охватило. Правильно, восемь с половиной лет учился, совершенно верно. Но - вот же, вот! Моня вскочил со стула, походил по горнице... Он не понимал: что они? Ну, пусть докажут, что груз не будет давить на стержень, а стержень не подвинется от этого. А почему он не подвинется-то? Вы согласны - подвинется? Тогда и ось... Тьфу! Моня не знал что делать. Делать что-то надо было - иначе сердце лопнет от всего этого. Кожа треснет от напряжения. Моня взял чертеж и пошел из дому, сам пока не зная куда. Пошел бы и к инженеру, если бы тот не уехал. А может, и не уехал? И Моня пошел опять к инженеру. И опять шел скоро. Стыдно уже не было, но такое нетерпение охватило, впору бегом бежать. Малость Моня и подбежал - в переулке, где людей не было,
Мотоцикла в ограде не было. Моне стало досадно. И он, больше машинально, чем с какой-то целью, зашел в дом инженера. Дома была одна молодая хозяйка, она недавно встала, ходила в халатике еще, припухшая со сна, непричесанная.
- Здравствуйте, - сказал Моня. - А муж уехал?
- Уехал.
Моня хотел уйти, но остановился.
- А вы же ведь учительница? - спросил он.
Хозяйка удивилась:
- Да, А что?
- По какому?
- По математике.
Моня, не обращая внимания на беспорядок, которого хозяйки стыдятся, не обращая внимания и на хозяйку - что она еще не привела себя в порядок,- прошел к столу.
- Ну-ка, гляньте одну штуку... Я тут поспорил с вашим мужем... Идите-ка сюда. Молодая женщина какое-то время нерешительно постояла, глядя на Моню. Она была очень хорошенькая, пухленькая.
- Что? - спросил Моня.
- А в чем дело-то? - тоже спросила учительница, подходя к столу.
- Смотрите,- стал объяснять Моня по чертежу,- вот это такой желобок, из сталистой какой-нибудь жести... Так? Он - вот так вот наклонно прикреплен к ободу этого колеса. Если мы сюда положим груз, вот здесь, сверху... А вот это будет стержень, он прикреплен к оси. Груз поехал, двинул стерженек... Он же двинет его?
- Надавит...
- Надавит! Он будет устремляться от этого груза, так же? Стерженек-то. А ось что будет делать? Закрутится? А колесо? Колесо-то на оси жестко сидит...
- Это что же, вечный двигатель, что ли? - удивилась учительница.
Моня сел на стул. Смотрел на учительницу. Молчал.
- Что это? - спросила она.
- Да вы же сами сказали!
