Герай Фазли - Семизвездное небо
- Тетя Ясемен, почему он сидит один? - Радостный смех Гюльназ освободил меня от волшебства кеманчи. - Надулся как индюк...
- Кто это надулся как индюк?
- Не видишь, что ли? Ну и что ж, что он учится в Ленинграде? Почему он не может сидеть как все?
- Боится, что помнется его новый костюм.
- А от травы зеленые пятна на брюках останутся. - Гюльназ так хохотала, что некоторые гости обернулись в нашу сторону.
Вдруг я почувствовал, что и Рамзи тоже взглянул на нашу веранду, что-то произнес и сам рассмеялся.
- Наконец мечта твоя сбылась, Шахназ, поздравляю, тебя удостоили вниманием. Видела, как он посмотрел на тебя?
- Почему на меня? Может быть, как раз на тебя?
- Ну что из того, если и посмотрел, девочки мои цветущие? - вмешалась в разговор тетя Ясемен. - Если не на вас, то на кого же должен засматриваться молодой парень?
- Молодой, тетя?
- Если не молодой, то какой же он? Вспоминаются мне дни, когда я взваливала малыша на спину и таскала к отцу в стойбище - будто это было вчера. - Она вздохнула. - Эх, дни летят словно ветер. Подумать только, о господи, вчерашний ребенок, теперь, слава богу, вон какой богатырь.
- Тетя, кому же из вас я должна теперь верить? - Взглянув на меня, хитро улыбнулась Шахназ. - Гюльназ утверждает, что он на индюка похож, а ты говоришь - на богатыря. - Потом, обернувшись ко мне, спросила: - А ты как считаешь, Эльдар?
- А тебе как хочется? - ответил я вопросом на вопрос.
- Мне? Чтобы он был человеком.
- Ой, а богатырь разве не человек? - опять засмеялась Гюльназ. - Тетя Ясемен, тебе не мешает вправить мозги своей племяннице. С утра не давала мне покоя, все твердила: пойдем посмотрим, что за парень этот Рамзи. А теперь издевается над ним.
- Нет, дочка, не издевается. Шахназ не такая девочка, просто мы шутим... И потом, почему над Рамзи надо издеваться? И осанка, и имя, и, слава богу, ученость у него есть. Не правду ли я говорю, сынок? - наконец обратилась она ко мне, но я не знал, что ответить. При мысли, что Шахназ с другого конца села пришла сюда, к тете Ясемен, только для того, чтобы посмотреть на этого Рамзи, я почувствовал укол в сердце.
"Подумать только, два дня назад она была готова умереть за меня. А теперь прискакала посмотреть на этого индюка, как метко заметила Гюльназ. Не странно ли? Но все равно она одним глазом все время следит за мной".
Тут что-то произошло во дворе, внизу послышался громкий смех. Рамзи, размахивая руками, что-то говорил, а окружающие его люди восхищенно слушали.
- Вот потеха... Тюрьма в селе! И забавно, и романтично!
- Что ты сказал, сынок? Что такое - романтично?
Меня охватил ужас: "Это говорят о нас, об отце говорят!"
- Романтично - значит, выдумано... как вам объяснить... - Рамзи, жеманно оглядываясь, пытался подобрать слово. - Ну, в общем, то, что в жизни невозможно. Такое мог выдумать только наш дядя Алмардан. Между нами говоря, в чем же его можно упрекнуть? У такого безграмотного местного правительства такая будет и тюрьма...
Я чуть не соскочил с веранды прямо в круг тех людей, которые, обступив Рамзи, хохотали над каждым его словом, как вдруг почувствовал прямо у своего уха дыхание Шахназ,
- Смотри, Эльдар, на кого похож этот Рамзи? - Девушка как будто прочитала мои мысли.
- На кого же?
- На черепаху, которая только что вылезла из своего панциря и теперь уже его не признает.
"Спасибо, Шахназ! Ты поняла, что происходит в моей душе, что я могу на глазах у всех этих людей броситься на этого павлина, а тогда отец снова засадит меня в эту злосчастную тюрьму".
Я поднялся. Надо было уходить отсюда. Не то... кто знает, чем все это могло кончиться.
Девочки тоже молча последовали за мной. Тетя Ясемен не пыталась нас удерживать. Она тоже все поняла.
* * *
Больше я не видел Рамзи. За несколько дней до начала занятий до меня дошли слухи, что он уехал в Ленинград. Сам не знаю почему, но я облегченно вздохнул, будто исчезла преследовавшая меня все эти дни черная тень.
Но ее сменила другая. Это была всегда излучающая свет терпения Шахназ. Может быть, после отъезда Рамзи просто высвободилось место? Нет, это было не так.
Тень Шахназ преследовала меня повсюду. Рано утром, когда она выходила на веранду поливать цветы, она бросала взгляды на наше окно; по вечерам, когда она спускалась со скалы Кеклик, погоняя желтого теленка, мне казалось, что она все время не выпускает из виду нашу веранду. Эти постоянные и молчаливые преследования начали здорово меня раздражать.
Но говорите мне что угодно. Хоть я и считал Шахназ еще ребенком, хоть смеялся в душе над этими ее поступками, хоть я и ворчал на нее, но, если в течение одного дня не чувствовал взгляда ее черных глаз, устремленных мне то в лицо, то в затылок, мне казалось, что чего-то не хватает, и я находил тысячу поводов, чтобы ее повидать.
Однажды я сидел под раскидистой ивой у родника Гюльназ и читал книгу. Откуда-то появилась Шахназ и застыла над моей головой:
- Что ты читаешь, Эльдар?
- "Овод".
- Что такое "овод"? Я даже такого слова не знаю.
- А ты хотя бы "Как закалялась сталь" читала? Там тоже об этом сказано.
- "Как закалялась сталь"? Читала... кажется.
Мне стало смешно.
- Кто же так читает? Что же останется у тебя в памяти?
- А как читают?
- Книгу не читают, ее пьют как воду, едят как хлеб, поняла?
- Поняла. Дашь мне "Овод" - я выпью ее как воду и съем как хлеб.
- Дам. Сначала сам прочитаю, потом дам.
- Эльдар, говорят, ты в будущем году в Баку едешь?
- Да, поеду.
- А зачем ты поедешь? - Широко раскрыв черные глаза, она удивленно смотрела на меня.
- Как зачем поеду? Учиться.
- Где ты будешь учиться?
Я снисходительно улыбнулся.
- Я же сказал - в Баку.
- Знаю. Я спрашиваю, в каком институте ты будешь учиться?
- Не в институте, а в университете. Поняла?
- А что такое университет?
- Вот глупая. Это тоже высшее учебное заведение... повыше института.
Шахназ, как мне показалось, растерялась. Внутренне я обрадовался растерянности этой кокетливой девчонки, но мне стало жаль ее, и захотелось чем-то утешить.
- Если я не смогу попасть в университет, поступлю в институт. Какая разница?..
Повертев в руках белый платочек с цветочками по краям, как бы демонстрируя его передо мной, она спросила:
- Эльдар... А ты напишешь мне из Баку письмо?
- Письмо? А о чем я буду писать тебе?
- Не знаю. Что захочешь, то и напишешь. Я еще ни от кого никогда не получала писем. Но мне так хочется хоть откуда-нибудь получить письмо, а потом на него ответить.
Произнеся это, она снова заглянула мне в лицо. Я чуть не накричал на нее: "Сказала бы Рамзи, он бы тебе и написал. А потом бы ты ему отвечала". Но я почему-то сдержался. И, не взглянув на Шахназ, не сказав ни слова, я раздвинул густые ветки ивы, вышел на сельскую дорогу и медленно зашагал вверх, в сторону Гылынджая. Я долго кружил среди скал, затем направился в сторону Бешбулага. Думал встретить там Искендера. Но я его не нашел. Когда я возвращался домой, уже совсем стемнело. Проходя мимо ивы у родника Гюльназ, я почему-то заглянул под свешивающиеся зонтом ветки. Будто Шахназ все еще должна была сидеть там и поджидать меня. Но там никого не было. Под старой деревянной скамейкой что-то белело. Я подошел поближе. Это был платок, белый платок Шахназ с цветочками по краям. Я поднял его. "Смотри, и платок свой забыла", - подумал я. Мне показалось, что Шахназ забыла здесь платок именно потому, что долго думала о Рамзи, который напишет ей письмо из далекого и прекрасного Ленинграда. Это меня расстроило. Раз так, я сам напишу тебе письмо, Шахназ. И не из Баку. А здесь. Этой же ночью напишу. Рано утром, вложив его в твой собственный платок, доставлю тебе.
С этим я и пришел домой и ночью, когда все уснули, сел перед окном с горшочками и начал писать.
"О, моя любимая Шахназ, если бы ты была теперь рядом со мной, то увидала бы, как я..."
Тут я оторвал перо от бумаги и почувствовал, что меня заливает пот, пот стыда. Что я делаю? Почему пишу такое письмо? Что будет, если о нем кто-нибудь узнает? Ведь она даже об "Оводе" не имеет представления, откуда же ей знать, что такое любовное письмо? Она зря ходит за мной словно тень. Преследует на каждом шагу.
Мысли мои путались, я изорвал на кусочки лежащий передо мной листок со словами "любимая Шахназ". Вдруг мне в голову пришла спасительная мысль: с этим надо покончить раз и навсегда, надо откровенно сказать Шахназ, что я ее не люблю и не смогу никогда полюбить. Перо в моей руке будто ждало этого решения. С колотящимся сердцем я принялся писать.
"Шахназ, здравствуй! Сколько уже времени я думаю о тебе. На каждом шагу я чувствую, что твои глаза преследуют меня, будто хотят мне что-то сказать. Я знаю, что ты хочешь сказать мне. Знаю, что ты меня любишь. Да, любишь. Но совершенно напрасно! Все это несбыточно. Потому что я..."
Написав эти слова, я перевел дух и попытался представить себе, как Шахназ рыдает, читая эти строки. Хоть я и сочувствовал несчастной Шахназ, решение мое было непреклонным, "Я знаю, что, прочитав это письмо, ты попытаешься возненавидеть меня, но не сможешь, потому что такова участь любящих сердец. Я благодарен тебе за твое благородство, но, к сожалению, не способен сделать тебя счастливой. Поэтому прошу тебя навсегда забыть меня. У меня к тебе еще одна просьба: когда получишь мое письмо и прочитаешь, изорви его и выбрось. Так будет лучше. Всегда уважающий и почитающий тебя Эльдар".
