Анатолий Собчак - Дюжина ножей в спину
В этом заключается одна из серьезнейших проблем новой российской государственности, потому что вместо предусмотренных Конституцией трех ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной - мы имеем четыре. Я имею в виду не прессу, а прокуратуру, сохраняющую сталинские принципы организации, надзирающую за всем и вся и ни перед кем не подотчетную.
После всего случившегося со мной 3 октября 1997 года, когда из-за провокации и грубого нарушения закона работниками следственной группы Генпрокуратуры я попал в больницу, а затем - в Париж, один из московских журналистов, писавший обо мне, восхищался ловкостью Генпрокуратуры, которая, по его выражению, загнала меня в угол. Мол, теперь при любом варианте Собчак проигрывает: не вернется - значит, виноват; вернется - у прокуратуры есть все основания для его ареста.
Странная (но весьма типичная - из сталинского времени) логика! Попробуем посмотреть на всю эту историю с позиций нормального правового государства: я на совершенно законном основании, открыто - не таясь - выехал из страны на лечение и вернулся тогда, когда счел это возможным и необходимым.
Поскольку никто и никогда мне никаких обвинений официально не предъявлял (журналистские домыслы и клевета не в счет!), то ни у кого нет права рассуждать о какой-то моей вине. Напомню, что 3 октября речь шла о моем допросе в качестве свидетеля. Все это, однако, верно для нормального демократического государства, но Россия и сегодня живет по принципу: был бы человек, а дело найдется. "Есть человек - есть проблема, нет человека - нет проблемы!"
Выступая недавно по петербургскому телевидению, один из лидеров коммунистической фракции в Госдуме, В. Илюхин, сказал дословно следующее: "Мы должны будем изучить и дать оценку каждой бумажке, подписанной Собчаком!" Весьма характерное "мы": видимо, Илюхин и подобные ему "товарищи" рассматривают прокуратуру как свою вотчину. И не без оснований. В том, что происходит со мной, как в зеркале отражается вся сложность нынешней политической ситуации в России. Очевидная неспособность власти позитивно решать важнейшие проблемы жизни страны, психология и атмосфера временщиков, царящая в окружении президента, всевозрастающая криминализация власти - все это подталкивает руководство страны к усиленной имитации, созданию видимости борьбы со злоупотреблениями и коррупцией, а говоря проще - к поиску "козлов отпущения".
Сегодня я часто повторяю строки Е. Евтушенко: "Не важно, есть ли у тебя последователи, а важно, есть ли у тебя преследователи!" Преследователей у меня хватает. Их оказалось больше, чем я мог бы предположить. И это, может быть, лучшее доказательство важности для страны и правильности того, что я делал, находясь во власти, и во имя чего продолжаю жить и работать сегодня.
Есть у всей этой истории и другая сторона. Выборы 1996 года в Петербурге стали тревожным сигналом того, как подлинно демократическое волеизъявление населения может быть искажено с помощью так называемых избирательных технологий, массового подкупа избирателей, запуска в оборот компромата, беззастенчивого вмешательства правоохранительных органов в избирательную кампанию.
Не нуждается в доказательстве положение, что выборы составляют самую суть демократии, а всякое искажение действительной воли избирателей влечет за собой деформации в демократическом устройстве общества и опасность перерождения демократии в полицейское или диктаторское государство. Эта опасность особенно велика там, где нет стойких демократических традиций и где только происходит становление демократических институтов власти. А именно такая ситуация характерна сегодня для России.
На наших глазах, используя процедуру выборов, люди с откровенно криминальным прошлым и настоящим пытаются прорваться во власть. Столь же откровенно используются прокуратура и другие силовые структуры для оказания влияния на исход выборов. Если не остановить этот процесс сегодня, то в недалеком будущем мы получим сначала криминальное государство, а затем - в виде неизбежной реакции - и полицейское государство.
Глава 4
ПРЕЗИДЕНТСКИЙ МАРАФОН-96
Страсти вокруг президентских выборов 1996 года начали разгораться задолго до начала избирательной кампании. Примерно с начала 1995 года в СМИ активно обсуждается вопрос о том, состоятся ли вообще выборы президента в 1996 году или будут перенесены. Благоприятным поводом для их переноса послужило то, что в ряде бывших республик Советского Союза (Туркменистане, Узбекистане, Казахстане) вместо очередных выборов главы государства были проведены референдумы о продлении полномочий действующих президентов до 2000 года без проведения новых выборов.
Описываемый период вообще характеризуется возвратом к власти бывших первых секретарей республиканских компартий. Я не говорю уже о Назарбаеве в Казахстане, Каримове в Узбекистане, Ниязове в Туркменистане, Акаеве в Кыргызстане, которые сохранили власть после распада Советского Союза, но за эти годы к ним добавились Шеварднадзе - в Грузии, Алиев - в Азербайджане, Лучинский - в Молдове. Как известно, в России в ряде регионов на выборах также победили бывшие секретари обкомов, ставшие губернаторами и президентами автономных республик. Эта тенденция не осталась не замеченной Ельциным и его окружением. Напротив, она заставила задуматься над способами сохранения власти, в частности и над теми, которые были уже использованы в других бывших республиках Советского Союза. Для повторения подобного опыта в России, казалось, были все основания - напомню, что в апреле 1993 года уже состоялся один референдум, на котором был поставлен вопрос о доверии Б. Ельцину. Тогда большинство (около 60%) высказалось за доверие президенту, что позволило некоторым лицам из его окружения утверждать, что полномочия Ельцина фактически продлены до 1998 года и никаких выборов проводить в 1996 году не нужно.
Напомню, что, когда в сентябре 1993 года началась решающая схватка с "непримиримой оппозицией" по вопросу "о поэтапном осуществлении конституционной реформы" (Указ Б. Ельцина № 1400 от 21 сентября 1993 года), то, стремясь предотвратить открытое столкновение, Б. Ельцин был готов даже на проведение досрочных президентских выборов одновременно с выборами нового парламента в течение ближайших шести месяцев. Однако лидеры оппозиции не воспользовались этой уникальной возможностью и предпочли силовое решение конфликта. А после разгрома мятежа Ельцин резонно заявил, что не видит необходимости в своих досрочных выборах, так как его полномочия были подтверждены апрельским референдумом 1993 года.
Реальной причиной нового витка разговоров о продлении полномочий президента и о необходимости переноса срока президентских выборов на самом деле было резко ухудшившееся здоровье Б. Ельцина и обоснованное опасение, что он просто физически не выдержит новой избирательной кампании.
Временщики из его окружения (Сосковец, Коржаков, Барсуков, Грачев и др.), получившие из-за болезни президента непомерную власть и понимавшие, что уход Ельцина означает и для них конец карьеры, взяли курс на отмену выборов. Они убеждали Ельцина в необходимости пойти на перенос срока выборов, хотя бы до 1998 года, лелея при этом подленькую мыслишку, что в таком случае президент окажется полностью в их руках и уж тогда-то они развернутся.
Ельцин колебался (сказывались и состояние здоровья, и необычайно низкий рейтинг - к январю 1996 года он достиг практически нулевой отметки), чем и объясняется позднее включение его в предвыборную кампанию. А тем временем первый его предвыборный штаб, возглавляемый Сосковцом и состоявший в основном из сотрудников президентской администрации, делал все возможное, чтобы сорвать выборы. С этой целью были предприняты усилия, чтобы Ельцин утратил даже формальную возможность участия в выборах как кандидат, не собравший требуемый по закону миллион подписей в его поддержку. Если бы это произошло, то они рассчитывали, что Ельцин вынужден будет пойти на отмену выборов. Ход рискованный, но точно рассчитанный на психологию Ельцина, который добровольно власть уступать не собирался. Этот план Коржаков в своих лакейских мемуарах называет ГКЧП-3.
Они были уверены в успехе задуманного. Ничего не подозревавший Ельцин полностью доверял Сосковцу. Но тут неожиданно для всех в ход предвыборной кампании вмешалась младшая дочь Ельцина - Татьяна Дьяченко. По ее инициативе Ельцин потребовал проверки хода сбора подписей в его поддержку и привлек к этому А. Чубайса, снятого со всех постов и бывшего в тот момент без работы.
Чубайс быстро установил реальное (почти катастрофическое для Ельцина) состояние дел и доложил об этом президенту. До окончания срока подачи заявления об участии в выборах и представления в Центризбирком необходимого количества подписей оставалось менее 10 дней. Положение Ельцина было критическим. Но, как известно, российский президент наиболее эффективно действует именно в критических ситуациях.
