Михаил Белиловский - Нить непрерывная (Часть 1)
- Так вот, я, пожалуй, посижу. Решил пожертвовать своим временем ради благородного дела. Просветить тебя хочу. Я ведь слушаю западное радио на английском. Ты же ничего не знаешь, кроме одной единственной, так сказать, правды, услышанной от своих идейных лидеров. И не только ты, а все твои соплеменники, живущие в Союзе. Ну, хорошо, образованный ты человек вроде. А вот, что ты знаешь об этом государстве, традициях еврейских, их прошлом? Их история - это ведь история всего человечества! Ты это понимаешь или нет? И именно поэтому я, человек, не имеющей никакого отношения к иудаизму, и народу, проповедующему его, еще студентом ИНЯЗ стал проявлять интерес к Ближнему Востоку.
- Откуда ты взял, что я не знаю истории своего народа и не интересуюсь его судьбой? Его судьба, в какой то степени, может быть, и моя судьба, покривил душой Володя, чего не мог не заметить его друг, - И потом я всегда вправе не соглашаться или соглашаться с тем, что делают правители Израиля. Об этом, пожалуй, хватит. Пораскинул я мозгами и решил, как ты посоветовал, обратится в Институт проблем управления.
Слава богу, появились у тебя некоторые признаки просветления. Кстати, только что был у Мейера. Закончил очень не простой перевод для него. Ну и матерьщинщик же наш Ученый секретарь. И страшный любитель всякой парнухи. С войны, говорит, такой. Потерял обе ноги, и, валяясь в госпиталях, от обиды на свою судьбу, стал ругаться по черному и, чтобы совсем не свихнуться, старался запоминать и записывать остроумные солдатские анекдоты. Настойчиво, с научным подходом собирал, сортировал по темам на разные случаи жизни и рассказывал их, отвлекаясь от фатальных мыслей. Хочешь, для разрядки один из них, который он мне сейчас рассказал.
- Давай, так и быть.
- Матрос ранен в бою. Осколок снаряда повредил мужское достоинство. Хирургу ничего не остается, как ампутировать часть его. Просыпается матрос после операции, посмотрел на то, что осталось и горько заплакал: " Что же вы, злодеи, меня не спросили. Там же татуировка была ... Такой во всем мире не сыщете". Сестра ему в ответ: " Осталась твоя татуировка. Успокойся и выздоравливай!" А матрос продолжает убиваться: " Горе то мое, горе! Что там осталось!?" Отвечает сестра: " Ну как же, красуется там " Поля" твоя.
Смотри!". Матрос с горя печально завыл: " Дуреха ты медицинская! Какая тебе еще "Поля". Там было " Привет из Севастополя".
- Здорово! Весьма сальный анекдот и без единого слова нецензурного. От души смеялся Володя.
- Я пошел, - Петр поднялся со стула и будучи уже в дверях сказал: Чуть было не забыл. Звонил тебе доктор Семенов из 50-й больницы. Он тебя не застал и просил меня передать, чтобы ты обязательно ему позвонил в понедельник.
Он бежал по перрону рядом с прибывающим поездом, а сердце в предчувствии желанной встречи готово было выпорхнуть на волю и опередить своего хозяина. Вагоны обгоняли его один за другим. Казалось, этому конца, и края не будет. Предстоящая счастливая минута долго играла с ним, желая как можно дольше оставаться таковой. Бесконечная вереница окон с мелькающими в них лицами представлялась ему совершенно пустой, лишенной смысла и содержания. Нетерпение с каждой минутой напрягалось и переходило в тревогу с нелепыми предположениями, - вдруг не достали билетов или опоздали на поезд... Пассажиры путались под ногами и выражали недоумение при виде проносящегося мимо них человека с взъерошенной головой и жадно ищущими, округленными глазами. Проводники, словно истуканы, стояли у открытых дверей тамбура и, как бы нарочно, закрывали своими широким фигурами весь проем, дабы не видно было, кто за ними стоит. Тормоза поезда уже начали визжать, и душа замирала в страхе потерять надежду.
Накануне, весь вечер, он не находил в себе силы заняться чем то определенным. Сначала напросился к теще на кухню чистить картошку, шинковать капусту. Освободившись, пытался навести порядок на письменном столе. Рано лег спать. Но не спалось. Мысли несли на себе главное беспокойство. Оно не оставляло его до утра. Неоднократно прерывало сон. Письмо Ане... Почему он не может твердо решить для себя, что поступил правильно и больше не возвращаться к этому? Тем более, что дело уже сделано и ничего изменить уже нельзя. И, вообще, почему он придает столь важное значение нескольким наполовину завуалированным строкам в адрес своей собственной жены?
Да и в целом, не раздувает ли он из мухи слона. Аня как была, так и осталась любящей и преданной ему женой. Полезно было бы ему подумать, не изменилось ли что - либо в нем самом? И то, что раньше казалось обычным, малозаметным, теперь лишает его покоя.
Он пытался представить себе, как Аня отреагирует на сам факт появления письма. Пришел деревенский почтальон и вручает ей запечатанный конверт. Она смотрит обратный адрес... Крайнее удивление, сменяющееся беспокойством, испуг... Вскрывает конверт, извлекает листок, читает...
Володя перевел дыхание и оглянулся. Сзади - еще с полдесятка вагонов. Громче завизжали тормоза, загромыхали сцепки. Нахлынувший на окружающее пространство привокзальный грохот и шум, оказался не в силах перекрыть два желанных, родимых, звонких детских голоса:
- Папа, Па-поч-ка! Мы здесь!!!
В проеме вагонного окна две продолговато круглые светлые головки арбузики. Мальчишки приветливо машут руками. Мама между ними. В улыбке верно преданная радость встречи, зазывающая к себе, под сень фантастически очаровательных глаз.
В следующую минуту он уже вихрем продирался по проходу в вагоне навстречу проводнику, пассажирам, чемоданам, не обращая никакого внимания на возмущенные взгляды и крепкие словечки. Первое купе, второе..., четвертое, пятое. Вот, наконец. Сходу обнимает всех сразу. Писк, хохот, шум невообразимый. Целует по несколько раз каждого в отдельности. Ребята что то пытаются ему сказать, спросить, объяснить. Аня: Как ты? За неделю, без меня и уже похудел. Как мама, Ева? Что у тебя на работе? Мне не звонили? А письма?
На секунду ему удалось совладать собой. Кинул испытующий взгляд на жену. Кроме лучезарного счастья, что все они вместе и им хорошо и весело, ничего, вроде. Ни тени, ни намека на недовольство, насмешку или раздражение. Видно, не получила письмо. Не дошло. Не успело дойти. Ну, и, ладно.
" Оно , конечно, до поры до времени, - съязвил про себя Володя, Вернется назад и может попасть ей в руки".
А может, получила и отнеслась к этому с совершенным безразличием. Эта мысль его больно уколола.
"Что - то Анька еще спрашивает", - мелькнуло в его возбужденной голове.
- А из поликлиники, с моей работы? Результаты обследования. Мне скоро оформлять поездку во Францию. Не было ничего? Слава богу. Значит, все в порядке.
Действительно, ничего не поступало. Ни письма, ни звонка.
А дальше всю дорогу в метро, автобусе все говорили одновременно, перекрикивали и перебивали друг друга, с восторгом обсуждали перипетии пребывания в деревне. Впечатлений было столько, что рассказы и споры продолжались и дома. Этому способствовали бесконечные бабушкины вопросы.
- А ягоды в лесу собирали? - спросила Алешку бабушка Поля.
- Что ты, бабуленька, тоже мне скажешь! Еще как! Дядя Павло повел нас на солнечную поляну в лес, а там вся земля усеяна земляникой и черникой. Мы там ели, ели прямо от пуза и чуть животы не разболелись. И сюда привезли. Пошли, бабушка, на кухню и мы тебе покажем. Целая корзина
- Давай лучше расскажем бабушке про озеро, - Заорал Стасик, нетерпеливо дергая брата за рукав.
- Сам и расскажи, - рассердился Алеша и тут же сам поменял разговор, Бабуля, в лесу там темно, страшно. И озеро за кустами в глубокой яме. А над ним - туман. И сидит там под водой страшный дракон. Его все рыбки боятся. Один только змей его может сначала, ужалить, а потом победить...
- А на речке было соревнование, - перебил разговор Стасик.
- Какое? - спросил отец.
- Кто больше рыбок поймает.
- И что же?
- Больше всех поймали мы с дядей Павло.
- С одной удочкой?
- Я все время шепотом кричал ему, что клюет. Он дергал и вытаскивал.
- А мама тоже рыбку ловила?
- Мамка все время издевалась над нами, - заявил Алешка с серьезным видом.
- А вот и нет. Совсем не издевалась, - заступился за маму Стасик.
- Нам внизу у воды было прохладно, а мамка лежала на травке наверху над обрывом, грелась на солнце и книжку читала, - объяснил Алеша.
- Не издевалась мамка совсем! - Крикнул Стасик. - Она просто кричала нам, чтобы подняться к ней и погреться.
- Погреться!? - Алеша с опаской поглядывал на мать, и не желал сдаваться, - Мамка сверху кричала нам, чтобы бросили ловить никому не нужную несчастную мелюзгу, которую никто кушать то не будет.
- Это просто ужасно! - Володя вопросительно посмотрел на стоящую рядом с ним улыбающуюся жену и обнял ее за плечи.
Алешка решил дело довести до конца, и доказать свою правоту:
- А когда дядя Павел стал жарить рыбку, мамка сказала, что очень вкусно пахнет, и стала есть вместе с нами.
