Сергей Лукницкий - Киллеров просят не беспокоиться
Старичок, как обычно, проснулся рано. Почувствовал сначала легкость: словно впервые за много лет выспался по-настоящему. Но не успел он потянуться, как кровь ударила ему в голову, и он ощутил болезненную пульсацию в основании шеи и в затылке.
Не заходя в лаборантскую, где вдоль стен на стеллажах стояли многочисленные клетки, террариумы и техника для исследований, он прошел в кухню, умылся холодной водой, еле льющейся тонкой струйкой в большую старую раковину, под каплями воды звучавшую клавесином. Потом сварил себе воду в кастрюльке и заварил чай. Погода всегда отражалась на его самочувствии и его настроении. Он одновременно и любил и не любил болезнь: с одной стороны, ломота в суставах, отеки ног и рук никакой радости не доставляли, а -- с другой -- состояние хандры было самым плодотворным в его занятиях с животными. Все рабочие зоопарка называли его "доктор Айболит", и вид у Козловского последние тридцать лет был соответствующий.
Он поседел, когда умерла его первая жена. Узнал об этом случайно. Она была его однокурсницей по медицинскому институту. После развода их отношения медленно сошли на нет. Только краем уха Федор Иванович ловил жиденькие сведения о ее новой несчастливой семейной жизни. Он ее любил. Он любил ее истерической любовью и в расставании он часто приходил к ее дому, смотрел в окна, поджидал у работы и сталкивался как бы невзначай, когда кончался ее рабочий день. А она ушла к тренеру, к спортсмену, высокому и денежному легкоатлету, который очень скоро спился и втянул в свое пьянство и ее, Зою.
Однажды, когда Федор Иванович уже пытался наладить семейную жизнь с другой женщиной и у них уже родилась дочь, ему позвонили однокурсники: давно ли он видел Зою? Видел давно, но на прошлой неделе они созванивались. Она жалобно рассказывала о своей жизни, бездетности и полном безденежье. Он не торопился предлагать ей свою помощь. Только недавно боль стала отпускать его. А любой контакт с ней мог эту боль вернуть.
Зоя подрабатывала уборщицей подъезда. Теперь же подъезд запущен, а в квартире никто не отвечает. Козловский подъехал к уже собравшимся у дома сокурсникам и собутыльникам, милиция стояла в сторонке, почему-то поджидая именно его.
Они лежали на разных кроватях, в черных пятнах засохшей крови. Возле спортсмена -- записка. Все сделал он, Зоин супруг. Все объяснил. Мол, решение приняли совместно, уходят из жизни из-за того, что осознают, каким быдлом стали, а возможности выкарабкаться из нищеты и алкоголизма нету. Умирал он долго. А Зою ударил ножом в сердце, и она тут же скончалась. Вот тогда-то Козловский поседел, стал похожим на Айболита с горестными глазами. Он отдалился от всех, переехал в эту сторожку зоопарка, администрация только приветствовала такие бесплатные ночные дежурства доктора.
Его увлечением стали змеи. Он несколько раз уезжал в длительные годовые экспедиции в Среднюю Азию. К нему обращались за помощью даже старые жители Тянь-Шаня, не говоря уж о Москве. И вот теперь подарок откуда-то из Нубийской пустыни или из Нила: пятнадцать видов пресмыкающихся, все ядовитые.
Козловский согрелся чаем с большим бутербродом, посмотрел на небо: уже светало. В лаборантской не было ни единого окна, кроме вделанного в крышу стеклянного люка, из-за которого Федор Иванович называл свой домик ГУМом. Скоро можно будет работать. Предстояло пересчитать змей, рассортировать их по небольшим секциям, принести им травы и хоть какой-то еды.
Сначала, не найдя огромного террариума на месте, он стал его искать. Потом спохватился: что же он делает? Где тут еще можно поставить террариум и кто мог его переставить? Козловский разнервничался, сел на тахту и стал машинально обегать комнату взглядом: что же с ним такое, неужели он забыл, что вчера террариум у него забрали, что его вообще сюда не приносили? Нет, приносили и не забирали: он помнил свои движения, как он смахнул что-то со стола, прямо под люком, как поставили террариум, как милиционер пожал ему руку.
Через час Нестеров, вынутый из теплой постели звонком дежурного офицера, шел по зоопарку. Вольеры, огороженные высокими металлическими сетками, были пусты. Над зоопарком висел туман. Только кричали птицы или обезьяны, и кто-то невидимый перескакивал с ветки на ветку. Нестеров перешел во вторую часть зоопарка, дорожка вела через мостик, обогнула пруд с островом посередине. Наконец сопровождающий его от самого входа суетливый серпентолог показал рукой на поляну, за которой чернел прямо-таки немосковский сосновый бор. В стволах деревьев пряталась желтая избушка.
-- Вот моя берлога, милости прошу.
Нестеров сел на тахту и положил на колени свой чемоданчик. Минут через двадцать под окном хлопнула дверца служебной машины, которую Нестеров послал за экспертом и Женечкой. Они привезли с собой двух понятых. Нестеров мог уже точно сказать, что на месте пропажи змей следов постороннего посетителя не обнаружено. Козловский в десятый раз повторил, что в его домик уже несколько месяцев никто не входил.
Картина похищения змей определилась быстро. Прокурор-криминалист Полторецкий осмотрел кухню и увидел на столе чашку с недопитым чаем. Он вернулся в комнату, где обычно спал Козловский, в которой кроме стола, тахты и огромного шкафа с пыльными книгами ничего не было, и взял другую чашку.
-- Скажите, Федор Иванович, вы свои двери запираете, когда уходите?
-- Захлопываю, там защелка. Хочешь не хочешь, дверь закрывается сама собой.
-- На этой вашей защелке свежие царапины от ножа или отвертки. Этот замок может открыть любой, кому это понадобится -- без ключа, заметьте.
Полторецкий так и стоял с чашками в руках. Чем-то неуловимым они были схожи с Козловским. Обоим было за шестьдесят, оба были худы, но что-то другое, очень тонкое отметил Нестеров. Может быть, нечто щемящее во взгляде, может, пристрастие к собственному делу, может, еще что...
-- Вы сегодня завтракали? -- спросил Полторецкий.
-- Пил чай. А почему вы спрашиваете?
-- Какой же чай утренний, а какой вчерашний? Вы ведь и на сон грядущий чайком побаловались.
-- Вот с этой чашкой в руках я сегодня обнаружил пропажу.
Полторецкий молча ушел, оставив в покое утренний чай. Пока Нестеров лазил к люку в потолке, Полторецкий сделал анализ вечернего чая. Как он и предполагал, в чашке оказался крепкий раствор клофелина, безопасного для здоровья, но действующего безотказно первые три часа. На вкус чай нисколько не изменился. Этим средством пользуются все проститутки, промышляющие ограблением своих клиентов.
-- Ну, как там, Николай Константинович? Ой, не упадите! -- щебетала Женечка, поддерживая слезающего с крыши Нестерова.
-- Похоже, никто ни про какой люк и не знал. Закрыт намертво, зарос грязью и мхом по всему периметру. Да его и не видно с улицы. Все гораздо проще: замок открывали ножичком. Причем не единожды.
-- Да что вы такое говорите, как же это могло быть? -- возмутился наконец Козловский. -- Объясните мне, как могли мимо меня пронести огромный стеклянный террариум, ходили тут... Я от собственного вздоха ночью просыпаюсь.
-- Но ведь вас вчера угостили снотворным, Федор Иванович.
-- Ну, вот как раз этого-то я и не понимаю. Ведь мы с майором милиции вчера вместе приехали, и я больше из домика не выходил. Кто и когда мог пробраться ко мне на кухню и подсыпать снотворное?
Нестеров попросил Женечку осмотреть окрестности. Не пронесли же преступники террариум по всему городу. Да и через забор зоопарка перелезать с ним было несподручно. Заодно надо было проверить следы ног или протекторов, чем черт не шутит.
-- Я так полагаю, -- мягко сказал он, повернувшись к Козловскому, -это было спланировано заранее. Вообще вся операция со змеями была спланирована заранее. Ведь нетрудно догадаться, куда повезут бесхозных змей, обнаруженных в московском аэропорту, не в медицинскую же академию. Первое, что приходит на ум, -- это, конечно, зоопарк. Нетрудно установить, что "змеелог" Козловский непременно возьмет змей под свою опеку, хотя бы на первое время. Думаю, преступники выходили на сотрудников зоопарка с расспросами о специалистах в этой области. Может быть, спрашивали, кому бы сдать змею, которую принес сынишка из леса и которая выросла в ванной до фантастических размеров. Видите, как все просто.
-- И пока мы с вами были в аэропорту, преступники проследили, что вас вызвали в аэропорт, уверенно поделились с вами снотворным и обследовали ваш замок, -- добавил Полторецкий.
-- Но, Боже мой, это же так натянуто! Ведь они рисковали. А что, если бы змей увезли в другое место? Они бы потеряли свои миллионы долларов.
-- Ну, наверное, они и эту возможность проиграли. Вызволили бы своих змей и из другого хранилища. Наверняка слежка была от самого аэропорта. Во всяком случае, им было ради чего рисковать.
Нестеров разузнал по своим каналам, что в Египте змей продают на рынке, а если выйти напрямую на ловцов змей, то пресмыкающиеся вообще обходятся в копейки, то есть в центы. В результате же каждая змея приносит тысячедолларовую прибыль. Из ее яда, туловища и черепа добывают не только наркотик, к которому уже пристрастились многие звезды и миллионеры и который по своему воздействию в пять тысяч раз сильнее морфина, но и сильное сырье для наркоза; при этом люди платят бешеные деньги анестезиологам, чтобы перед операцией их укололи именно этим лекарством: неплохо получить удовольствие во время операции. Но дело в том, что малейшее несоблюдение пропорций в составе анестезии или наркотической инъекции -- и человеческое сердце не выдерживает двойной нагрузки. В результате летальный исход.
