Елизавета Михайличенко - И-е рус,олим
-- Нет, нам скоро уезжать. Да и вообще... Запах.
-- Ты просто его не видел! Очень достойный котенок. А где он, кстати? Давид, он вообще откликается?
-- Нет,-- сказал я терпеливо.-- Он ждет, чтобы его назвали.
-- Просто не кот, а свеженький текст,-- усмехнулся Макс.-- Кис, кис, кис...
Зов не подействовал. Я пошел как бы на поиски. Я почему-то был уверен, что котенок сидит под дверью, словно подслушивая, и ждет момента. Он там и сидел. Тогда я взял его за шкирку -- мне показалось, что так он выглядит наиболее трогательно и беззащитно. Даже активно-беззащитно, то есть как бы требуя всем своим видом защиты. Так и принес его в холл, на вытянутой руке, обвисшего, нескоординированно машущего лапами и по-китайски косящего из-за натянутой шкуры.
-- Ну ты какой...-- сказал Макс,-- Действительно...
Теперь надо было только выиграть время, потому что оно работало на меня, то есть на нас с котенком. Оставалось только отвести внимание, не дать Максу произнести решительное "нет" сразу, а потом он свыкнется с мыслью о появлении кота в доме. И я сказал первое, что пришло в голову:
-- У тебя такой вид, будто ты говорил с кем-то, но был не уверен что именно с ним.
Макс уставился на меня, задумчиво поболтал мое отражение в стеклах своих очков, наконец, улыбнулся:
-- В смысле?
Мне стало неуютно. В этой уютной непричесанной квартирке это было особенное ощущение. Как я мог объяснить смысл того, что сам не знал? То есть, был умысел отвлечь внимание, но об этом говорить не следовало. И появилась фраза, которая оказалась не абсолютно бессмысленной. Действительно, дает ли телефон уверенность, что на другом конце провода именно тот, кого ты себе там представляешь? Стоит только над этим задуматься, и сразу же уверенность плывет, как зыбучий песок. Вспоминается куча историй про телефонные розыгрыши, ошибки и путаницы.
-- Просто я подумал... скорее даже обратил внимание, что повесив трубку, часто словно бы сопоставляешь разговор с человеком. Как бы проверяешь еще раз нет ли несоответствий, действительно ли говорил с тем, с кем говорил... И часто уверенности нет.
(C) переглянулись, словно бы проверяя мое соответствие их представлению обо мне. И я почему-то приобиделся. Действительно, в последних моих словах был явный логический изъян, но из контекста ясно же, что я имел в виду. Зачем же издевательски переглядываться?
Вообще-то обычно мне не особенно важно кто как меня воспринимает и кем считает. Но сейчас мне захотелось, чтобы не произошло ошибки в восприятии, чтобы меня не считали глупее, чем на самом деле. Если я буду казаться глупым или неинтересным, они не захотят со мной общаться, начнут избегать. Этого я не хотел. Не хотелось мне терять возможность наблюдать за ними вблизи. И я решил придумать что-нибудь такое, что им самим не приходило в голову.
-- Да,-- зло сказал Макс.-- Это точно. Особенно если накануне договариваешься об одном, а сегодня тебя пытаются убедить, что с тобой договорились о чем-то другом.
Анат уже взяла котенка на руки, Макс на это молча поглядывал. Все шло как надо, и я спросил:
-- А вчера ты с ними говорил тоже по телефону, да? Наверняка еще и по мобильному.
-- Да. Вообще я тебя понимаю, у меня тоже какое-то инстинктивное недоверие к этим мыльницам.
-- Нет, у меня не инстинктивное,-- возразил я.-- У меня оно вполне осмысленное. Просто я как-то представил -- от всех мобильников тянутся ниточки куда-то вверх, к какому-то, скажем, центру. Как это все действует я знаю лишь в самых общих чертах: радиоволны, "тарелка", спутник, процессор. Поэтому для меня, как и для большинства, это... ну, что ли, чистая магия. Вместо заклинания: "О, Дух Связи! Вели Ирке из Гило завтра в восемь прийти к Машбиру", я совершаю ритуальные движения пальцами, шлю наверх свои слова и фанатично верую, что их передадут кому надо, не редактируя. А потом получаю ответ и уповаю, что это именно Ирка из Гило и именно то, что она сама сказала. То есть, мы все на невидимых ниточках, и наше поведение легко корректируется незначительным редактированием наших разговоров. Простое и эффективное решение вопроса об управлении поведением.
Анат смотрела увлеченно, явно сопереживая:
-- Точно. И у меня такое бывает. Я вот sms-ки не люблю за этот же эффект.
Макс же поглядывал насмешливо, как физик -- на лирика. Потом все-таки прокомментировал, не удержался:
-- Тогда жрецы должны знать номер мобилы Всевышнего. Или хотя бы его секретарши.
-- Они и знают,-- сказал я как мог серьезно, чтобы было неясно -прикалываюсь или нет.
И им не было ясно, они вообще забыли о коте и переглянулись, как санитары перед квартирой пациента. Тогда я специально рассмеялся, обозначая норму. Этот было как ставить в интернетовском чате специальные смайлики-рожицы, обозначающие смех, печаль, гнев и прочие основные эмоции. И (C) тоже поставили два смайлика.
-- Порядка десяти миллионов вариантов номеров перебрать, и дозвонишься до Бога,-- сказал Макс.
-- Тебе есть что ему сказать? -- спросила Анат без смайлика.-- Я бы предпочла подождать, пока он сам позвонит.
И тут зазвонил телефон. И те секунды, которые мы переглядывались, у меня было ощущение, что кто-то обвел нас троих красным карандашом.
-- Нельзя просто так жить в этом Городе,-- сказал вдруг Макс, потянувшись за телефонной трубкой.
Белла
По тому, как я вошла в такую знакомую мастерскую, по тому, как оглядела стены с картинами, я поняла, что меняюсь. А ведь прошло всего несколько дней как мы с Линем здесь были. Скажи кто-нибудь, что несколько лет -- поверила бы. Я вспомнила, как навещала оставленную приятелям родительскую квартиру. Два года назад, когда тут стало уже совсем невмоготу, и я судорожно оформила визу в Россию -- просто вернуться к себе прежней и сравнить с собой нынешней. Зашла в свою, то есть уже чужую квартиру и поскребла взглядом по сусекам. Тогда это слегка помогло.
И сейчас мне не то, чтобы нравилась моя новая роль, мне мои роли никогда не нравятся, но насколько теперь все проще, чем в последнее посещение с Линем. Теперь понятно как и кого надо из себя изображать, хотя ситуация с Ортиком не слишком приятная. Не слишком приятная для всех, кроме самого Ортика. А, может, и к лучшему, что этих нюансов он не ловит. Или к худшему, сейчас посмотрим. Черт меня дернул их тогда с Линем познакомить.
-- Вот, господа, знакомьтесь, вас ждут великие дела,-- начала было я, но Ортик меня перебил:
-- Здорово пахнет! Как в химической лаборатории! Это красками, да? Или скипидаром? Меня зовут Миша. Для друзей -- Ортик.
-- Очень приятно, Миша,-- процедил Гриша.-- Какой это, нафиг, скипидар? Я кофе варю. Григорий,-- он протянул руку.
Я оценила страдальческое смирение Гриши, но до конца в него не поверила.
-- Кофе -- это замечательно! -- обрадовался Ортик.-- Мне без молока. Давай теперь я буду кофе варить?
-- Где? -- ошарашено спросил Гриша.
Я тихонько села в углу, в продавленное кресло, и решила не мешать -если уж им суждено сцепиться, то пусть сразу и при мне -- легче будет мирить.
-- Как где? Ну, тут. У нас. Должен же я что-то делать.
-- У нас? Вообще-то это моя мастерская. Я тут живу. Сплю. Ем.
-- Да при чем тут это? -- искренне, как всегда, сказал Ортик.-- Просто я почему хочу кофе варить? Потому что, во-первых, чтобы не напрягать тебя с кашрутом.
Гриша осклабился и посмотрел на меня.
-- А во-вторых,-- продолжал Ортик, умудряясь одновременно восхищенно разглядывать картины,-- я все равно рисовать не умею. Должен же я что-то делать, кроме как указывать, кого тебе рисовать. Как это у вас, кстати, называется?
-- Ага,-- взвыл Гриша,-- вот и я хочу спросить -- Белка, как это называется?
-- Это называется Ортик,-- ласково, но твердо сказала я.-- У тебя там кофе не сбежит?
-- Я раньше сбегу,-- пообещал Гриша.
-- Натура это называется, правда же? -- в голосе Ортика звучало торжество человека, отыскавшего на периферии сознания что-то давно заброшенное за ненадобностью.
-- Натура,-- подтвердил Гриша, все еще смотря на меня.-- Подлая натура. Нашего общего знакомого.
Тут Ортик посерьезнел, поскольку наконец-то сообразил, что происходит что-то не то, вернее, не так. Пошарил лучом своего сознания, направил его в нужную сторону и страшно сконфузился. На самом деле он был совсем не дурак, а даже наоборот. Просто счастливо умел не обращать внимания на обочины:
-- Слушай, Гриша... Ты не думай, что я собираюсь тебе прямо вот так указывать, что мне взбредет в голову. Я тут вообще-то как бы и не при чем.
Гриша слегка улыбнулся. Ортик застенчиво заулыбался в ответ:
-- Я же про себя все понимаю. Что от живописи далек. Я и не знаю еще точно как за это браться. Я даже еще и с равом не советовался. Так что ты спокойно продолжай этих женщин искать. А я всего лишь буду говорить тебе -годится или не годится.
Вонь горелого кофе наполнила мастерскую. Но кого это волновало? Гриша застыл у стены в гордой идиотской позе, похлопывая по полу сандалией. Ортик все тщательнее подбирал слова, все усугубляя ситуацию.
