Чингиз Гусейнов - Доктор N
- Согласен, но вы не учитываете, как бы точнее выразиться, гипотетический, метафорический характер моего тезиса. Мы непременно должны так думать, чтобы встать над межнациональными распрями.
- Вы наивный мечтатель.
- Кое-кто из моих земляков выражается резче: пустой мечтатель, говорят мне, когда рисую картину будущего единения наций, всего человечества.
- И вам кажется, что это время не за горами?
- Да, и я смогу тогда гордо поднять голову среди тех своих единоверцев, которые презрительно кривили губы, когда я говорил о братстве народов.
- Боюсь, что звездочет из вас никудышный.- Это Жордания. Он смотрел на Наримана так, будто именно он врач, а его собеседник тяжелобольной.- Вам бы родиться не в начале двадцатого, а в конце двухсотого века, но и тогда, боюсь, вы будете числиться по ведомству мечтателей, если таковые еще останутся. Что же потом?
После советизации Азербайджана и Армении первый торжественно объявляет Зангезур неотъемлемой частью Армении, последняя объявляет Нагорный Карабах неотъемлемой частью Азербайджана. Грузия после советизации отказывается говорить о Закаталах, считая эту область территорией Азербайджана, уступает Азербайджану территорию от Пойлинского моста к северо-востоку, искони населенную тюрками. Азербайджан объявляет свои естественные богатства общим достоянием всех, отпускает безвозмездно нефть Грузии и Армении.
Придет ли в голову кому-нибудь, что у нас между закавказскими республиками польется кровь из-за земли? Нет и нет! Азербайджан открывает для всей Федерации персидский рынок. Грузия - западноевропейский. Армения каждое лето уступает эйлаги занимающимся скотоводством тюркам. Муганский хлеб Азербайджана составляет общий фонд Закавказской Федерации.
Нариманов, будучи после разрыва с комиссарами в Астрахани, снова обратится - через год! - к сидящим в Закавказском комиссариате социалистам с открытым письмом, посланным с нарочным:
...вы, социалисты, вооружили отдельные народы и напустили друг на друга. Разве для самоопределения народов нужны ружья и пушки? Сеять рознь средь народов!..
(Жордания, читая письмо Наримана, сокрушенно качал головой.)
Вы объявили сейм, мы этому радуемся, но когда окопы, вырытые в Гяндже-Елизаветполе и других городах, будут затоплены в крови темного армянства и мусульманства, мы обратимся к вам и спросим: до каких пор вы будете купаться в их крови?
И вы тогда не обижайтесь на мой вопрос, ибо спрашивающий положил лучшие годы своей жизни на борьбу за объединение кавказских народов, дни и ночи думал о том, чтобы засыпать окопы омерзительной и кровавой армяно-тюркской резни, сделав раз и навсегда невозможным повторение подобных кровавых зверств.
А после мартовской бойни мусульман-тюрок Нариман публикует разъяснение в газете Гуммет:
Мы себя не обманывали и не обманываем. Мы отлично знаем, что борьба в Баку, носившая вначале политический характер, приняла в конце национальную окраску. Не только знаем, но даже имеем неоспоримые факты и в надлежащее время скажем Советской власти наше слово. Поэтому пусть тюрки-мусульмане, подвергнутые бойне, не думают, что мы слепы и обманываем себя. Напрасно пролитая кровь мусульманской бедноты не останется без последствий.
По этому поводу т. Н. Нариманов написал письмо т. Шаумяну, и мы ждем ответа.
Из письма Наримана:
Политическая борьба приняла национальную окраску, и эти события запятнали Советскую власть, бросив на нее черную тень. Если Вы в ближайшее время не рассеете эту тень и не сотрете пятно, большевистская идея и Советская власть не смогут укрепиться и продержаться здесь, в Азербайджане. Вы знаете, что власть, взятая силой оружия, не может удержаться долго, если не будет пользоваться авторитетом в массе. Поэтому Вы должны приложить все старания к тому, чтобы население поняло и почувствовало, что темные силы, которые придали борьбе национальную окраску, ничего общего не имеют с Советской властью. Нужно не на словах, на деле показать и убедить, что Вы объявили открытую войну темным силам, которые все еще не хотят отказаться от нападения на мусульман. Если в эти дни Советская власть не покажет себя темным и подлым силам, я и все мои товарищи-социалисты уйдем от власти.
- Да,- признал Шаумян,- обстоятельства заставили нас использовать партию Дашнакцутюн в борьбе против Мусавата. Вопреки субъективной воле вождей партия Дашнакцутюн служит целям российской революции. Но если Советская власть сейчас опирается на партию Дашнакцутюн, то завтра условия могут измениться. Вот почему, не отвергая помощи Дашнакцутюна, в высшей степени ценной в данный момент для нас, мы все же не должны терять из виду исторической перспективы, не забывать националистической сущности этой партии и, воспользовавшись благоприятным для нас моментом, напрячь все силы, чтобы оторвать армянские массы из-под влияния реакционных вождей.
(О Боже, как скрипит перо - словно пружины музыкального дивана!), а за скобками:
- Не успеют!
- Что?
- Напрячь усилия!
- Что еще?
- А еще лопнувшие ваши надежды на вождя Андраника: подавленный хаосом, интригами, грызней в рядах национальных партий, он распустил части и Старый свет, но перед тем - неслыханные зверства: пролитая на всем протяжении Аракса кровь мирных тюрок.
Из доклада Шаумяна на заседании Бакинского Совета:
На Кавказе невозможна гражданская война без национального оттенка, но из этого еще не следует, что нужно совсем отказаться от революции. Да, в борьбу Совета против Мусавата внесен национальный момент. Погибло много ни в чем не повинных мусульманских бедняков. Победа настолько велика, что это мало омрачает действительность, - выглянуть в окошко или выйти за ворота, душно!
- Что ты, что твой Шаумян,- сокрушался Кардашбек, у которого убили в мартовскую войну родных. Нариман молчал.- Резня обошла вас стороной.
- Меня спас Шаумян.
- Вот так и спасаемся: тебя Шаумян, Мамед Эмин - Кобу.
- При чем тут Коба?
- Это я так, к слову.
Нариман, вспомнив о том сегодня, горько усмехнулся: благородство Мамед Эмина, нет, доброта, это точнее, чёрта б спас, если грозила беда. Но кто мог знать, кем станет Коба, какие планы зреют в его душе? смутные предчувствия Наримана возникли - улетучились, никак не отпускает давнее, реальное: мартовская война, поворотный пункт, начало разрыва со вчерашними друзьями по борьбе. А будущее? Лишь видения, годные разве что для новой трагедии, которую Нариман написать не успеет. Он самый старый в Бакинской коммуне, ему уже сорок восемь!.. быстро бежит время. Кровавый март сменился мучительным апрелем учреждения коммуны, и сомнения разрывают душу Наримана, хочется крикнуть: Опомнитесь!- но кому? кто услышит?.. далее буйный май и тревожный июнь, всего лишь три комиссарских месяца Наримана, потом ему - Астрахань, им - погибель.
Дюжина их, комиссаров, ушло, забылось, рука лишь мысленно выводит их имена, которые нынче ничего не значат, а самый-самый главный, он же Председатель, он же Комиссар по внешним делам, ибо продолжает оставаться посланником Центра по делам Кавказа и Турецкой Армении и не отбросил думы об иных национальных владениях, - Шаумян.
Главное сегодня - нефть, ее незамедлительный, а по Фиолетову, комиссару народного хозяйства, принудительный вывоз в Россию, где промышленность задыхается и заводы стоят, флот и вывезет по морю и Волге всю наличную нефть - восемьдесят миллионов пудов! Цепочка пятизвенная выстраивается: бурение, добыча, переработка, хранение и транспортировка.
Я хочу подчеркнуть, - Фиолетов будто слышит возражения, чтоб пресечь на корню,- именно принудительное выполнение планов вывоза нефти в Россию! (в скобках: Кто саботирует - изолировать в концентрационных, крепкое слово, лагерях!)
И еще: реквизировать большие дома в центре города, частные особняки, населив их беднотой, - реквизиционная комиссия при Нариманове.
Деревня? И снова полки, названные Красными, должны прошастать по районам, гася контрреволюционные очаги. Нариманов предупреждает, что походы эти - путь к новой бойне, подавление как отмщение, и уже не остановить разгула террора на Апшероне, близлежащих тюркских городах,- и пуля, и штык, и пропагандистский угар с дальним прицелом.
О!.. Татевос Амиров!.. Два брата, он и Арсен (Амирян), на одном листке их высказывания запечатлены, устное, случайно услышанное Нариманом сразу после мартовской войны, и письменное - выписка из газеты:
Татевос: Да, я с отрядом сжег Исмаилийе, - произносит, смакуя иййе,дворец и гостиницу, войдя туда со стороны переулка у редакции газеты Каспий, и типографию сжег, где были набраны и не успели реализовать тысячи экземпляров Корана, и пламя их поглотило, превратив в пепел! Да, я мстил!.. - словно спорил с братом Арсеном, который додумался напечатать такое в Бакинском рабочем, и дата: 6 декабря 1917г., Татевос был в ярости. Но что поделаешь-брат! Слова Арсена были четко набраны: Политика армянских националистов привела уже [однажды] к гибели армянского народа в Турции! (не о том ли говорил Нариману и Тер-Габриэлян?).
