Николай Гоголь - Сорочинская ярмарка, Ночь перед рождеством, Майская ночь и др.
Козаки [Путн<ики>] наши ехали бы, может быть, и далее, если бы не обволокло всего неба ночью, словно черным рядном и в поле не стало так же темно, как под овчинным тулупом. Издали только мерещился огонек и кони, чуя близкое стойло, торопились, [подымали Далее начато: и бодрей] насторожа уши и вковавши очи в мрак. Огонек близился, и перед козаками [а. и на глазах наших мол<одцов> б. и перед нашими козаками] показался шинок, повалившийся на одну сторону [на бок] словно баба на пути с веселых христин домой [словно баба, воротившаяся с веселых христин домой. ] В те поры шинки не то были, что теперь. Доброму человеку не только развернуться [Доброму человеку поворотиться было некуда, не только негде было развернуться] приударить горлицы или тропака, прилечь даже было некуда, когда в голову заберет<ся> хмель и ноги начнут [писать] покой-он — по. Двор был уставлен весь чумацкими возами. Под поветками, в яслях, в сенях, иной свернувшись как ёж, другой развернувшись [а. другой растянувшись б. другой раскинувшись] храпели, как коты [подняли такую музыку носами] Только шинкарь один нарезывал перед каганцем рубцами на палочке [Только шинкарь один нарезывал на палочке] сколько выпито [число выпорожненных] кварт и осьмух. Дед мой, спросивши треть ведра на троих, отправился спать под [Далее начато: и опять <?>] сарай. Все трое легли рядом. Только дед не успел даже повернуться, как видит, что его земляки спят уже [земляки уже спят] мертвецким сном. Разбудивши приставшего к ним третьего козака, дед напомнил ему про данное ими товарищу обещание. Тот привстал, протер глаза и снова заснул. Нечего делать, пришлось одному караулить. Чтобы чем-нибудь занять себя, обсмотрел он возы все, наведался до коней, закурил люльку, пришел назад и сел опять около своих [и сел около своих. Далее начато: Только глаза то и д<ело> начали] Всё было тихо так, что, кажись, ни одна муха не пролетела. Вот и чудится [Вот деду нашему чудится] ему, что из-за соседнего воза что-то серое [черное] выказывает роги. Тут глаза его начали смыкаться [начали так слепляться] так, что принужден он был ежеминутно протирать кулаком и промывать оставшейся водкой. [Далее начато: а. Чуть только б. Едва] Промывши глаза он увидел, что ничего нет. Но наконец снова показывается [Наконец опять показывается] мало погодя из-под воза чудище. Дед вытаращил сколько мог глаза, [Далее начато: но руки его окостенели] но дьявольская дремота обвивала перед ним всё туманом [но дьявольская дремота всё тумани<ла>]; голова скатилась и крепкий сон схватил его так, что он повалился словно убитый. Долго спал дед, и как припекло порядочно уже солнце его [ему] обритую макушу, тогда только схватился на ноги. Потянувшись раза два и почесав спину, заметил он, что уже возов стояло не так много как с вечера. Чумаки, видно, потянулись еще до света. К своим [До своих] — козак спит, а запорожца нет. Выспрашивать — никто слыхом не слыхал [«слыхом не слыхал» вписано. ] и знать не знал. Одна только верхняя свитка лежала <на месте?> [«Одна только ~ лежала <на месте?>» вписано. ] Пошел посмотреть на коней запорожцевого или своего — духу не слышно. [Далее начато: Долго думал и дед, думали все] Об том нечего было уже и думать, что бы это значило. Положим, что нечистый взял запорожца, но за что ж коней? Дед заключил, что чорт пешком, и так как до пекла не слишком близко, то утянул его коня. [Далее начато: Ну, нечего делать] Коня не жаль, больно ему было крепко, что не сдержал козацкого слова. [Далее было: Ну, нечего делать, и ехать было давно уже пора] Да ехать-то как без коня. Ну, думает себе: пойду пешком, [Далее было: На дороге куплю где-нибудь] по дороге встречу где-нибудь цыган, едущих из ярмарки. Только хватился за шапку — нет и шапки. Аж всплеснул руками покойный дед, как вспомнил, что вчера еще обменялись они на время с запорожцем шапками. Кому больше утащить, как не нечистому [«Кому больше ~ нечистому» вписано. ] Вот тебе и гетьманский гонец! Вот тебе и привез грамоту к царице! Тут дед принялся угощать чорта такими прозвищами и подранками, что, я думаю, ему не один раз чихалось тогда в пекле. Но бранью не пособишь, а затылка сколько ни чесал дед, никак не мог придумать ничего. Что станешь делать? Кинулся достать чужого ума, собрал всех бывших тогда в шинке добрых людей, чумаков и просто заезжих, и рассказал, что так и так такое приключилось горе. Чумаки долго думали, крутили головами, [Далее начато: но не] брались за чуб, гладили усы, наконец [только] сказали, что не слышали такого дива на крещеном свете, чтобы гетьманскую грамоту [а. цари<цыну грамоту> б. грамоту к царице в. царскую <грамоту>] утащил чорт. Другие же прибавили, что когда чорт [что уж когда чорт] да москаль украдут что-нибудь — то [тогда] поминай уже, как и звали.
Один только шинкарь сидел молча в углу. [Далее было: и хоть бы слово на все россказни] Дед [Далее было: тотчас и подумал] и подступил к нему. Уж когда молчит человек, то, верно, зашиб много [много зашиб] умом. Только шинкарь не так-то был щедр <на> слова; и если бы дед не полез в карман [и пока дед не полез рукою в карман] за пятью злотыми, то, может [Вписано: стоял бы] и до вечера простоял бы перед ним. «Я научу тебя как найти грамоту», сказал он [Вписано: шинкарь] отводя деда [его] в сторону… У деда и на сердце отлегло. «Я вижу уже по глазам, что ты козак — не баба. Смотри ж! [Далее начато: а. до вечера б. не далеко от шинка] близко от шинка будет поворот направо, в лес. Только станет [нач<нет>] в поле примеркать, чтобы ты был уже наготове. В лесу живут цыгане и выходят они из нор своих и куют железо в такую только ночь, в какую одни ведьмы ездят на своих кочергах. [в самую глубокую ночь только, выходят они из нор своих и куют железо] Чем они промышляют на самом деле, знать тебе нечего. Много будет стуку по лесу, только ты не иди в те стороны, откуда заслышишь стук [стук будет слышен] а будет перед тобою малая дорожка мимо обожженного дерева, дорожкою этой иди, иди, иди. Станет терновник тебя царапать [Терновник будет царапать тебя] густой орешник [Вместо „густой орешник“: орешник] станет мешать тебе, ты всё иди. И как придешь к небольшой речке, тогда только можешь остановиться. Там и увидишь [увидишь ты] кого тебе нужно. [Далее начато: а. Толь<ко> б. Не позабудь только набрать] Но гляди, не позабудь накласть себе [взять с собою] в карманы того, что позвонче бреньчит». Сказавши это, шинкарь ушел в свою кануру, словно его в шею погнало, и не хотел больше [и больше не хотел] говорить ни слова. [Далее начато: Дед] Покойный дед был человек, нельзя сказать, чтобы из трусливого десятка. [Один], бывало, иной раз выходил на медведя, а подчас и пяти человек умять ему было так же, как нашему брату отпеть воскресный кондак, но всё однако ж почувствовал непонятную дрожь по всем членам, как вступил в такую глухую ночь в лес. Хоть бы звездочка на небе. Темно и глухо, как в винном подвале. Только слышно было, что далеко, далеко вверху над головою холодный ветер гулял по верхушкам деревьев и они [деревья] что подгулявшие [что опьяневшие] козацкие головы, покачивались, шопоча [нашептывая] листьями пьяную молвь. [Далее начато: Вот завеяло т<аким>] Как вот завеяло [завеяло по лесу] таким холодом, что вспомнил про овчинный тулуп свой, и вдруг словно сто молотов застучало там по всему лесу [застучало по лесу, по всем углам] таким стуком, что у деда по жилам пронесся мороз и зазвенело в голове [у деда зазвенело в ушах]; так, как бы вам сказать, зарницею осветило на минуту весь лес. Дед увидел тотчас дорожку, словно змейку пробиравшую<ся> промеж мелким кустарником. Вот и обожженное дерево и кусты терновника. Так, всё так, как было ему говорено. Нет, не обманул шинкарь. Не слишком весело было однако ж ему продираться через колючие кусты. Еще отроду [Еще таких отродясь] не видывал он [дед] чтобы проклятые шипы и сучья так больно царапались. Почти на каждом шагу забирало его вскрикнуть [а. На каждом шагу заставляло его вскрикивать б. Почти на каждом шагу готов он был вскрикнуть] И думаю, сам нечистый, поднявши хвост побежал бы как собака [сам нечистый дал бы тягу] если бы увидел тогда дедову рожу [когда увидал только тогда дедову рожу] Мало-помалу выбрался он на просторное [на широкое] место, и сколько мог он заметить деревья редели и становились чем далее такие широкие, каких дед не видывал и по ту сторону Польши. Чудно ему показалось, когда вместо листьев стали на деревьях [на них] жидовские яломки и словно вороны чернели посереди ночи. Глядь промеж [Вот промеж] деревьями мелькнула и речка, черная, словно вороненая сталь. Долго стоял дед у берега [Призадумался дед, стоя у берега] поглядывая на все стороны, как вот заметил на другом берегу огонь, который, казалось, каждую минуту готовился [а. думал б. хотел] погаснуть и вспыхивал снова, показывая личину свою в речке, дрожавшей, как польская [польский] шляхта в московских лапах [а. в татарских лапах б. в москалевых лапах] Прошедши далее по берегу, увидел он и мосток [мостик] но такой узкой и дырявый, что одна чортовская таратайка могла по нем проехать.
