Мустай Карим - Таганок
- А от нас? - спросил Якуп.
Бабушка Нагима, поняв свою оплошность, поспешила тут же исправить ее:
- Припиши там, до слова "заканчиваю", - сказала она, - большой привет-поклон от твоих ровесников Вазира, Якупа, Айдзра, с которыми ты вместе рос, играя и радуясь. На этом конец приветам...
"Внучек мой Габдулла! Твое письмо, которое дороже золота и краше шелка, дошло до нас в полдень двенадцатого июля в 1950 году и было прочитано несколько раз от первой до последней строчки. Читали мы его вместе с твоими товарищами Айдаром, Якупом и Вазиром. Оказывается, недаром болело сердце мое, чувствуя, как болят твои драгоценные косточки. Ну, что же делать, пусть только кончится все благополучно. Сколько людей избавил ты от тяжелого горя, спасая жизнь одного безвинного ребенка! Если бы проклятый бык на твоих глазах убил бы ребенка, всю жизнь сердце твое не знало бы покоя, ты обвинил бы себя в трусости и недостатке мужества, и душа твоя изнывала бы от горя, А страдания души гораздо страшнее страданий тела. Ибо болезнь тела проходит, а угрызения совести и боль души остаются навсегда. А теперь ты спокойно лежи и слушайся своих докторов. А как выздоровеешь, так сразу сообщи нам по телефонному проводу. Сам председатель колхоза сказал, что пошлет за тобой такого резвого коня, который похож на рысаков, возивших в старое время только губернаторов.
Пишешь ты, что рука чешется, может быть, надо попарить ее березовым веником. Скажи своему доктору, пусть прикажет натопить баню, только чтоб пар не был слишком жарким. Спасибо за припасенные гостинцы, слова твои были для меня дороже всяких гостинцев. А когда тебе станет очень скучно, ты скушай эти гостинцы сам, считая, что тебе прислала их бабушка. Хотела послать тебе горшочек со сливками и десяток яиц, но председатель Даулет отговорил, сказал, что в больнице еды дают вдоволь.
Пусть станет тебе известно, что хозяйство наше, ско-тина и птица,, в целости и сохранности. Куры несут яйца, а пестрая курица вывела двенадцать цыплят. Корова тоже прибавила молока. На днях мы с бабушкой Ямле-гуль решили немного развеяться и пройтись по полям: па полях растет густой, хороший хлеб. Все мирно и благополучно, только вот сгорела баня Амирхана с Нижней улицы. Ждем тебя,; возвращайся скорей живым и здоровым. Все думала и решила я, что, когда ты вернешься, дам тебе отцовскую медаль на целый день, будешь носить ее на груди. Ведь ты, внучек, совершил такое дело, что с полным нравом можешь носить не только один день отцовскую медаль.
Ты спрашиваешь о Гульнур. Она жива и здорова. Окончив свое короткое, с птичий язык, письмо, желаю тебе светлых дорог в жизни и с приветом остаюсь твоя бабушка".
Тут бабушка Нагима, облегченно вздохнув, кивнула Вазиру:
- Складывай письмо.
- Как? А о рыбах? - всполошились мальчики.
- А что же это за рыбы? Я еще давеча хотела спросить, да забыла.
Мальчики переглянулись.
- А это тайна, бабушка.
- А раз тайна, так уж вы сами от своего ума и добавляйте! Ведь вашим тайнам да секретам конца не будет!
Мальчики подмигнули Вазиру, и тот сделал короткую приписку:
"Габдулла, не беспокойся о рыбе. Она в целости и сохранности. Возвращайся скорей.
Диктовала это письмо твоя бабушка, а писал Вазир".
На конверте Вазир красивыми печатными буквами надписал адрес и даже подчеркнул слова: "Получить Габ-дулле Юламанову".
- Дайте, бабушка, я быстренько сбегаю и опущу письмо в почтовый ящик, - предложил Якуп.
- Спасибо, дети мои, я и сама по дороге опущу. Мне все равно нужно сходить в ту сторону, - сказала бабушка Нагима и, взяв из корзинки, которая стояла за печкой, шесть яиц, дала каждому по два яйца.
Мальчики не хотели брать, но не посмели, так как нельзя ставить себя выше угощения; в Беркутном нарушение этого обычая считают как неуместное высокомерие.
- Ты бы, Якуп, зашел немного погодя и прочитал бы для меня еще раз письмо Габдуллы, - сказала бабушка Нагима, провожая мальчиков.
Когда же мальчики ушли, она вынула из сундука свое длинное пестрое платье и зеленый бархатный камзол. Облачившись в этот праздничный наряд, она и голову покрыла новым кашемировым платком. Бабушке Нагиме некуда было идти. Ей хотелось отправить письмо внуку самой. Для такого важного, радостного дела она и надела свой праздничный наряд.
Дойдя до клуба, бабушка Нагима увидела налево от дверей почтовый ящик. Но какие же нерадивые эти люди с почты! Ящик был покрыт густой пылью. Сначала бабушка попробовала сдуть эту пыль, но, увидев, что это не получается, вынула из кармана камзола носовой платок и не спеша, тщательно обтерла весь ящик. Только после этого, открыв узенькую щель, она опустила в нее свое драгоценное письмо.
Дело было сделано, но уходить бабушке Нагиме не хотелось. Постояла она еще, глядя на ящик, теплыми старческими руками погладила его, а потом тихо шепнула:
- Пусть крылья птиц будут спутниками моему письму!
ДОРОГА
Если хорошенько поразмыслить, всегда можно найти решение любого вопроса. Однажды вечером, когда мальчики пасли своих коров и, как все последнее время, думали и говорили о Габдулле, им всем вдруг пришла в голову блестящая мысль - не ждать, пока Габдулла выпишется из больницы, а завтра же отправиться к нему самим! А то что это получается? Вожак "Таганка" лежит в больнице, а они как ни в чем не бывало разгуливают тут, бегают и играют! Какая же это дружба! Конечно, они должны немедленно пойти к Габдулле! И как такая простая мысль не пришла в их головы раньше? Вернувшись домой, все три мальчика заявили своим матерям, что завтра с рассветом они отправятся в дорогу.
Услышав имя Габдуллы, никто из матерей возражать не стал. Тетя Гульемеш согласилась отпустить сына без особых раздумий, а мать Айдара даже обрадовалась.
- Давно бы надо, а то ходите тут без толку, - ска-зала она и отложила для Габдуллы яиц и масла.
Мать Якупа положила баночку меда и несколько лепешек. Курбанбика достала большой кусок пастилы, приготовленный из черной смородины.
- Пусть пьет с чаем, смородина смягчает боль в костях, - сказала она.
Айдар, временно принявший на себя обязанности вожака, уже с вечера дал своим товарищам разные приказания. Якупу, который по части одежды считался наиболее обеспеченным, он велел надеть двое штанов и две рубашки.
- Жарко будет, - попробовал возразить тот.
- Ладно, жар костей не ломит.
- Да зачем мне двое штанов и две рубашки? - допытывался Якуп.
- А может, пригодятся, - кратко ответил Айдар. На сей раз и Вазиру пришлось надеть свою желтую
сатиновую рубашку. Неприлично же идти так далеко, в чужой аул, без рубашки. В каждом деле надо знать меру.
Когда первые лучи солнца пробились из-за горизонта, три мальчика с узелками в руках были уже в пути. Вначале они шагали довольно бодро, а вниз по склонам гор даже бежали наперегонки. Но чем выше поднималось солнце, тем медленнее становились шаги наших путни-ков. Наконец возле студеного горного ручья они остановились, попили воды. Но вода не помогла, так как они очень проголодались.
- Давайте, ребята, подкрепимся, - предложил Вазир.
Никто не стал возражать против этого своевременного предложения.
Мальчики уселись на берегу ручья и начали с аппетитом "подкрепляться", но никто и не заметил, как в один присест был уничтожен весь дневной запас пропитания.
- Ничего, - сказал Айдар. - Пусть дневной запас пищи теперь хранится в наших желудках!
Напившись еще раз воды, мальчики снова тронулись в путь. Дорога была пустынной, ни машины, пи лошади не обгоняли наших путешественников; пройдя через горн и лес, они вышли на шоссе, убегающее в степь. Вазир, который в прошлом году дважды ездил с отцом на Кул-табанский базар, хорошо помнил дорогу. Когда мальчики прошли уже половину пути, их нагнала первая гру зовая машина с прицепом, на котором лежали длинные бревна, крепко стянутые цепями.
Все трое сразу подняли руки. Машина остановилась. Шофер, молодой парень, распахнул дверцу кабины.
- Куда держите путь, джигиты?
- На Култабан, - хором ответили мальчики.
- А чего вам нужно в Култабане?
- Наш товарищ лежит там в больнице. Бык его забодал. Идем навестить. Подвезите нас, агай!
- Груз очень тяжелый, - пошутил шофер. - Хорошо, если машина потянет!
- Да потянет. Дорога ровная, а мы совсем легонькие, - уверил его Якуп.
- Что же делать, если уж вы легонькие, то садитесь! Только в кабину больше двоих не поместится, одному из вас придется лезть наверх!
- Мы все сядем наверх, агай!
- Ваше дело. Только глядите там не балуйтесь, а то вылетите! Беда окажется тяжелее вас самих! - строго сказал шофер.
Мальчики в один миг забрались в кузов машины. Усталые, пыльные лица их порозовели, настроение сразу поднялось. Степная дорога была ровной и мягкой; машина, словно баюкая, тихо покачивалась на ходу. С обеих сторон поднимались густые хлеба. Мягкий ветер играл молодыми колосьями. А там, вдали, синея, виднелись горы. И Беркутный, скрывшись из глаз, затерялся среди гор, на склонах которых поднимаются высокие столбы дыма. Это пастухи на летнем пастбище жгут костры. А над всем этим самой высокой вершиной среди всех горных вершин возвышается сверкающий белизной Кирамет! Ведь недаром же в наших краях Кирамет называют царем гор!
