KnigaRead.com/

Владимир Чивилихин - Елки-моталки

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Чивилихин, "Елки-моталки" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

- Эй! Эй! - послышался испуганный голос Пины. - Вы чего? А? Вы это что, ребята?..

Родион не хотел было ее будить, однако она проснулась сама, откинула клапан мешка и выбралась, чтоб разнять их, но Санька сам отцепился, а Родион проворчал:

- Я эту тигру когда-нибудь о дерево расшибу.

- Черти, - сказала Пина. - Так можно человека заикой сделать. Родион, тебе надо в команде заику?

Родион засмеялся, шагнул к палатке, отстегнул полог и расшевелил крайнего:

- Подымайтесь, однако, ребята...

Потом он собрал пустую посуду и пошел к бочаге. А тайга еще спала, вся в сизой росе, в паутинной зыбкости сумеречного рассвета, непахнущая. Блеклая зелень источала прохладную свежесть с такой щедростью, будто это было ее вечное и неизменное свойство. Родион скоро шел меж кустов, осыпая дробную росу. Дышал он глубоко, упоенно, как дышится только утрами. Мускулы у него сладко ныли.

В вышине, меж крон, смутно белели рваные проемы, они пока не начали голубеть. Ветра не было - это Родион засек еще на стане, когда проснулся. Славно. Всю ночь пожар вбирал в себя влагу из воздуха, и роса в безветрии теперь будет долго придерживать огонь. Однако все равно нажимать надо, работы на полосе еще порядком.

На самом дне сырой низины лежала добрая матичная ель, еще зеленая. Лет полтораста ветвила она себя, с каждым годом хватая в лапы все больше ветра, но, должно быть, корни ее плохо углубились и мало оплели землю, а этой весной, когда почва оттаяла и размякла, ель рухнула. Под свежим плоским выворотом стояла черно-зеркальная вода, в ней на редких травинках серебрились пузырьки. Ленивые утренние комары обсели Родиона, прожгли рубаху на плечах. Он ополоснул лицо, глотнул холодной, чуть пресноватой воды, наполнил посуду и пошел назад.

Встретилась Пина. Он посторонился, пропуская ее по тропе, а она неожиданно толкнула его в мокрый куст, побежала в низину, к бочаге.

- Вот мать честна! - отряхнулся Родион.

Когда он вернулся к стану, на сером кострище уже пыхал огонек. Санька остервенело точил драчовым напильником лопату и приговаривал, задавая с утра темп:

- Тащите его, мужики, тащите за ноги. Или за другие места! Отойдет, ничего! Тут есть секрет - надо в первый час переломить себя, а то весь день будешь киснуть.

Рабочие сидели у костерка, тянулись руками к огню и зябко вздрагивали.

- Сейчас копать, пока росно, - проговорил Родион. - А там что за лихо?

В палатке кто-то возился, оттуда слышались ругань и жалостливые стоны. Вот вытащили наружу Евксентьевского, он охал и не поднимался, глядел затравленно. Руки его со скрюченными пальцами лежали бессильно, и ноги были раскинуты носками врозь.

- Не хочет вставать, - сказал Гришка, который вытащил его из палатки.

- Я хочу, но не могу, - простонал Евксентьевский.

- Шевелиться надо, - посоветовал Родион. - Пройдет.

- Ты что это? Виталь? - спросил Санька. - А? Вид у тебя натурального утопленника. Подымайся, ничего! Посгинайте его, мужики! Гриша, подшевели-ка его!

- Не надо, - возразил Родион.

- Вот ты как с ними, Родя?! - Санька отвернулся. - Ну, тогда я отступаюсь, _чаша моего терпения лопнула_! Только на собрании мы решали не так. Копытин прилетит - поговори с ним...

- Руки сбили небось, а? - не слушая его, спросил Родион Евксентьевского.

Тот даже не посмотрел на Родиона, дрожа, пополз к костру.

- Ишь ты! Шевелится! - восхитился кто-то из рабочих. - Приспособчивый парень, однако!

- Слушайте, - опять обратился Родион к Евксентьевскому. - Пина вернется, попросите ее бинты найти...

Тот не отозвался. Сидел потерянный и жалкий, время от времени осторожно дул на ладони. У него горели руки, сухожилия тянуло острой болью и спина гнулась плохо. Не верилось, что к этому можно привыкнуть. Как о несбыточном счастье, он думал о городе, где нет леса, пожаров и таких примитивных людей.

Пожарники ушли на полосу, захватив топоры и лопаты. Евксентьевский огляделся. Сырой утренний лес, обступивший лагерь, сужал небо, отгораживал огромный шумный город, все знакомое и привычное. А тут непонятная пугающая тишина - то ли неслышно, тая дыхание, шевелится кто-то большой, то ли медленно валится лес. Хорошо еще, что костер горит, полощет огнем. Можно закрыть глаза и представить себе, как на городских улицах шуршат шины и толпа, не знающая тебя, шаркает подошвами...

- А вы почему здесь?

Евксентьевский вздрогнул.

- Оставили.

- Зачем? - удивилась Пина.

Он вывернул перед ней ладони в белых пузырях.

- Подумаешь, - фыркнула она.

- Вы безжалостны.

Пина вскинула на плечо лопату.

- А вас не унизила бы жалость?

Не дожидаясь ответа, она ушла в лес. Пожарники на полосе сосредоточенно копали, растянувшись цепочкой, и Пина встала в ряд. Она взяла дистанцию от крайнего, обсекла и вынула дерн, отвалила в сторону первую лопату, потом другую, перерубила какие-то скользкие корни. Земля как земля. Правда, у родного кордона лес был почище, пореже и там полосу легче было бить, однако и тут ничего, можно, лишь бы с Родионом.

Вот все прошли мимо нее дальше, она осталась последней и торопилась, думая только о том, чтобы закончить яму не позже Родиона, который первым продлил цепочку, встав рядом с ней. Если он докопает раньше, то уйдет один по полосе, а ей хотелось вместе.

Нет, ушел. Она заспешила, чтоб, может, успеть и снова оказаться рядом с ним, но кто-то впереди уже закончил свою яму и шагал за Родионом. Огорченная, Пина минутой позже передвинулась в начало цепочки, и меж нею и Родионом было уже трое. Еще несколько копанок сделала и почувствовала, что лопата затупилась, да и потяжелела будто, однако Пина ни за что бы не созналась в этом сейчас, на людях.

- Может, завтрак сготовишь, Пина! - крикнул ей издали Родион.

"Тоже мне миленок! - подумала она. - Трудно ему было подойти, что ли?" Пина воткнула лопату в землю, направилась к стану. Ямы уже заметно продвинулись в лес, разметили зеленую полосу черным пунктиром. Пина шла и шла, а копанки все тянулись, прерывисто деля тайгу на две части. Одна погибнет, а другой Родион с товарищами собирался подарить жизнь, вернее, отстоять ее в тяжелой работе. А пока обе половины леса стояли совсем одинаковые, живые, и невысокое еще солнце, косо прорываясь сквозь чащу, богато расцветило росу - капли лучились, искрились, но тепло спускалось уже с присохших вершин, и омытый лес начал тонко пахнуть пыльцой и смолами.

Свернувшись у холодного пепелища, Евксентьевский спал. Пина загремела посудой, и он зашевелился. Сдерживая охи, приподнялся, оглядел ее дурным взглядом.

- Вы хоть бы картошку почистили?

- Я? Картошку?

- Вы. Картошку.

- А мне хочется посмотреть, как ее чистите вы. - Он чуть заметно нажал на слово "вы", только Пина не поняла, издеваться он надумал или хочет дать понять, что она ему нравится. Что это он делает? Потянулся к ее коленке рукой, заискивающе смотрит.

- Слушайте, вы. - Она неприязненно отодвинулась. - Оставьте это. А не то валяйте в кустики!

- Но, но! - проговорил он, закуривая. - Не будем ссориться. Хотите, я вам лучше стихи почитаю?

- Читайте.

- Свои или чужие?

- Вы стихи пишете? - В голосе Пины послышалась ирония.

- Когда-то писал. Для формы.

- Для какой формы?

- Ну, на букву "л" или "б".

- Не понимаю.

- На букву "ч", например, хотите?

- Пожалуйста, - недоумевающе пожала плечами Пина.

Евксентьевский, поматывая сигаретой, начал читать нараспев и зачем-то в нос:

Я не чаю

Выпить чаю,

Я отчаялся почти.

Чую - чайная

Случайная

Маячит на пути.

Но я чудо замечаю:

Чашечки

И чайнички!

Что за черт?

Я опечален чрезвычайненько...

- Ну и дальше в том духе, - прервал себя он. - Или, скажем, про суп-пити.

- А это что такое?

- Так называется кавказский суп. А я стихи писал о том, что суп-пити до пяти, и у кого аппетит на пити, и кто хочет зайти съесть пити...

- Не надо, - перебила его Пина, с силой швырнув картофелину в котел. Там звонко булькнуло. - Чушь собачья!

- Так ли уж чушь? - Он покровительственно глядел на нее. - А вы что-нибудь смыслите в поэзии?

Пина помолчала, не зная, как ответить. Ей вообще не хотелось говорить с этим неясным человеком, что сидит напротив, рассматривает ее и кривит губы в любезной усмешке. Сказала все же:

- Что это за стихи - на одну букву? И как-то все неинтересно, про какие-то мелочи жизни...

- А может быть, в мелочах заложен глубочайший смысл! - оживился он. Всей жизни реальнейшая реальность! Нас только не хватает, чтоб это ощутить. Тут надо расслабить мозг и дать волю чувствам...

Пина вскинула на него глаза, смотрела, удивляясь, что он заговорил так вот, по-книжному.

- Нет, вам этого, пожалуй, не понять, - усмехаясь, сказал Евксентьевский, и Пине стало неприятно, потому что всякий раз под губой у него обнажался синий зуб. - Не понять!

- А вы говорите так, будто я все понимаю, - улыбнулась Пина чему-то своему, однако он, должно быть, подумал, что она отвечает на его усмешку. - Говорите! Чего-нибудь да пойму!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*