Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»
Первоначально главой русского семейства, зa которым ухаживала Варенька и Кити, оказывался профессор; затем профессор был заменен художником. В варианте № 50 (рук. № 33) было зачеркнуто указание на связь Вареньки с г-жей Шталь и сказано, что она приехала на воды с семьей русского профессора, но затем Толстой восстановил прежнюю ситуацию – близость Вареньки с г-жей Шталь, по отношению к которой она является приемной дочерью.
В варианте № 71 (рук. № 51) семейная драма Каренина осмысляется им в терминах канцелярской практики: «факт как бы официально был зaявлен ему – поступило заявление в правильной, определенной форме и требовало, как входящее, своего соответственного исходящего». Главное успокоение Алексею Александровичу дает служебная деятельность с ее отчетливо налаженной, механической системой. В конце концов Каренин создает для себя утешительную философию фатализма, по которой «в этом мире не было и не могло быть сомнений, что нужно и не нужно, что хорошо и что дурно… Всё было ясно, просто, отчетливо, элегантно в своем отвлеченном роде и несомненно… Дан толчок, дано высшее распоряжение и, бесконечно дробясь, расходятся повеления, предписания и волны… Сомневаться в том, что хорошо или дурно, тоже нельзя, как сомневаться в явлениях высших сил. Идет свыше, и вопрос о том, хорошо или дурно, не существует». Если же действия исходят не свыше, и ты сам должен быть первым толчком, и тут не может быть сомнений, потому что существует теория, приложимая ко всем случаям, изложенная в книгах, и нужно только всегда ее держаться. Во всех случаях при своих сомнениях человек может получить «ответ точный, определенный за №, подписом компетентных лиц и изложенный одним определенным, пригодным для своей цели языком». В сфере личных интересов для человека, искушенного в тайнах жизни и стоящего на известной высоте, как Алексей Александрович, чередование хорошего и дурного, нужного и ненужного имеет свою определенную закономерность, свой глубокий смысл и подчинено стройной гармонии.
Очевидно, такой философский объективизм и убежденность в фатальной предопределенности событий нашей жизни помогает Каренину сдерживать прорывающиеся в нем порой чувства озлобления и ожесточения. В варианте № 72 (та же рукопись) говорится о том, что в первую минуту после объяснения с женой Алексей Александрович испытывал странное для него самого «животное чувство»: у него было одно страстное желание – бить ее по лицу, выдрать ей «эти вьющиеся везде наглые черные волосы», но он напряг все силы души, чтобы остановить в самом себе жизнь, зная, что «всякое выражение жизни будет животное и гадкое», и, высаживая Анну из кареты, сказал ей в приличной форме, как он мыслит дальнейшие отношения с ней.
Вариант № 75 (рук. № 47) заключает в себе материал, совершенно не использованный в окончательной редакции. В этом варианте прежде всего речь идет о той страсти, которая овладела Анной после объяснения с мужем: «для Анны наступила страшная по своему безумию пора cтрасти. – Она была влюблена». Далее кратко говорится о замужестве Анны: она вышла замуж за Каренина двадцати лет, не зная любви: за любовь она приняла тщеславное удовольствие сделать лучшую партию браком с губернатором. Теперь ей тридцать лет; она, мать восьмилетнего сына, жена сановника, «расцвела в первый раз полным женским цветом», и чувство ее «удесятерялось прелестью запрещенного плода и возрастного развития силы страстей». Она испытывала всю полноту счастья, до тех пор ею не испытанного; все вокруг ей казалось праздничным, ликующим ее счастьем. Она видела Вронского каждый день, и при каждой встрече с ним ее охватывало с той же силой чувство счастья и забвения.
Вслед затем рассказывается об обеде у нового финансового дельца барона Илена и его супруги, на котором присутствовали Анна и Вронский. Илены живут богато и изысканно. К ним ездят люди из светского общества, чтобы встречаться друг с другом, вкусно пообедать, смотреть их картины, но они относятся к Иленам как к людям, чуждым себе, с которыми они общаются лишь в строго очерченных границах. Анна прежде к Иленам не поехала бы больше всего потому, что близкое знакомство с ними роняло бы ее, но теперь, при ее новом положении, ей нравилось думать, что уже не существует пустых условных приличий, которые могли бы стеснять ее в ее удовольствиях, и таким удовольствием для нее представлялся вечер в ночной толпе, в обществе Вронского. Предубеждение светской женщины против людей чуждого ей, не аристократического круга сказывается в том, что ей гораздо приятнее было общаться с гостем Илена – нравственно нечистоплотным, истощенным развратом, пользовавшимся отвратительнейшей репутацией князем Корнаковым, чем со свежим, красивым, умным, образованным и прекрасно воспитанным Иленом. После обеда общество человек в двадцать (из гостей, кроме Анны, Вронского и Корнакова, названа еще Бетси) занялось игрой в крокет. Самая игра и ее участники описаны иронически. Анна играет в паре с Вронским, и оба они полны друг другом и счастливы своей близостью. Но когда они остались с глазу на глаз друг с другом, им стало невыносимо тяжело: Анне показалось, что любовь Вронского слабеет и что он испытывает пресыщение.
Об обеде у Иленов с участием Анны и Вронского речь идет и в вариантах № 76 (рук. № 47) и № 79 (рук. № 48). Оба эти варианта, также не использованные в окончательной редакции романа, написаны конспективно. В первом из них уже упомянуты (без названия имен) три из семи «merveilles» – каждая со своим любовником, – которые будут фигурировать и в окончательной редакции – в эпизоде крокета на даче у Бетси. После обеда хозяйка сама отводит Анну и Вронского на террасу, и там они остаются одни. Несмотря на волнение Анны, испытываемое ею от письма, полученного от мужа, они проводят вечер «счастливо и спокойно».
В варианте № 77 (рук. № 57) поездка Анны к Иленам (здесь Ильменам) предваряется визитом к ней на дачу суетливой, добродушной ее тетушки княгини Марьи Ивановны с сыном Петей – молодым человеком «с потным, налитым густой кровью лицом», неудачником, которого мать – при содействии Алексея Александровича – хочет определить в военное училище и который, при встрече с Анной, смотрел на нее нечистым, нескромным взглядом. Это та самая женщина, у которой жила Анна в том городе, где она вышла замуж за Каренина. Княгиня Марья Ивановна в наивно завистливом восторге от обстановки, в которой живет Анна и от самой Анны, и уверена, что она счастлива в своей супружеской жизни. Восторг тетушки перед тем, как сложилась жизнь ее племянницы, усиливает в Анне чувство сомнения – стоит ли расставаться с так хорошо внешне налаженной жизнью, тем более что только что полученное письмо от мужа давало ей уверенность в том, что отношения с Вронским могут продолжаться без разрыва формальных отношений с мужем и, следовательно, без нарушения сложившегося житейского уклада. Она решает не ехать на свидание с Вронским и плачет, зная, что «мечта ее уяснения, определения положения рушилась» и что всё остается по-старому. Но, в конце концов, по совету чуткой горничной Аннушки, которая, как поняла Анна, «прощает ее и всё знает, не желая пользоваться своим знанием», она уезжает к Иленам для свидания с Вронским.
В дальнейшем эпизод посещения тетушкой Анны был исключен и никак не отразился в окончательной редакции романа.
В варианте № 80 (рук. № 49) фамилия финансового туза не Ильмен, а Роландаки. К нему на обед и для игры в крокет Анна едет вместе с Бетси. Анна смущена своим предстоящим визитом к людям не ее круга, но Бетси, смотрящая на вещи более либерально, успокаивает ее. У Роландаки в числе гостей – пять женщин из «семи чудес», держащих себя подчеркнуто свободно, утонченно распутно. В числе этих «семи чудес» – и Лиза Меркалова, но без той поэтической характеристики ее, какая дана ей в XVIII главе третьей части окончательного текста. Тут же упоминается – в числе гостей – и «высочество», взамен которого в окончательном тексте XVIII главы третьей части, очевидно по цензурным условиям, является «важный гость», при встрече с которым, несмотря на его молодость, дамы встают. Анна с Бетси, приехав к Роландаки, попадают прямо на крокет, где уже играет Вронский. Вариант № 81 (та же рукопись) представляет собой продолжение текста варианта № 80. Анна вместе с Бетси вступает в игру, которая продолжается еще минут десять, после чего гостей приглашают к обеду. После обеда Лиза Меркалова подстраивает так, что Анна и Вронский остаются наедине, и между ними происходит разговор, близкий к тому, какой изложен в XXII главе третьей части окончательного текста.
В окончательной редакции общество партии крокета собирается на даче у Бетси, а о Роландаки лишь однажды упоминается в следующей фразе: « – Вы будете на празднике у Роландаки? – спросила Анна, чтоб переменить разговор» (часть третья, глава XVII). Анна, приехав к Бетси в надежде увидеться с Вронским и вспомнив, что Вронский предупредил ее о том, что не сможет быть у Бетси, уезжает до начала игры, отговорившись необходимостью навестить старуху Вреде. Свидание с Вронским происходит в саду дачи Вреде.
