Федор Достоевский - Том 11. Публицистика 1860-х годов
Они умели занять у Белинского только его недостатки и довести их до крайностей <…> Поставьте Белинского в пример людям самонадеянным и невежественным, они дойдут до нелепости, пародируя и преувеличивая именно его темные стороны. За эти недостатки подлежит и Белинский нелицеприятному суду…» (Рус. вести. 1861. № 6. С. 129, 130–131). Автором процитированного «неизданного стихотворения» был князь П. А. Вяземский, в стихах которого имя Белинского фигурирует неоднократно (см.: Вяземский П. А. Избранные стихотворения. M. Л., 1935. С. 312, 447, 448, 451, 452, 460)
252
Это наша Диогенова бочка. — Согласно античному преданию, киник Диоген (ок. 404–323 до н. э.) призывал довольствоваться малым и потому жил в бочке. В данном случае этим выражением характеризуется позиция «Свистка» в отношении литературно-общественной жизни.
253
Помню я, как у нас Жорж Занд называли Егором Зандом, а Барбеса — балбесом. — Подразумевается одно из высказываний О. И. Сенковского, любившего потешаться над «безнравственностью» и «сумасбродством» убеждений и творчества Ж. Санд: «… великая Егор Санд произвела великую драму „Козима“, каковая великая драма, от природы очень скучная, а по содержанию своему весьма беспутная, упала головою вниз, хотя в ней разложена была полная коллекция безнравственных умствований, которые составили славу романов упомянутой Егора Санд» (Библиотека для чтения. 1840. T. 12. № 8. «Смесь». С. 27). Тем не менее отношение Сенковского к Жорж Санд было скорее двойственным, нежели безоговорочно враждебным. Так, например, русский перевод повести Жорж Санд «Ускок», которым восхищался юноша Достоевский (см.: Дневник писателя. 1876. Июнь), появился именно в «Библиотеке для чтения» (1838). Арман Барбес (1809–1870) — французский революционер. Вместе с Луи Огюстом Бланки (1805–1881) руководил в 1839 г. вооруженным восстанием в Париже, которое потерпело поражение.
254
…выгодно для всех «умеющих разрешать загадку жизни». — Намек на стихотворение Г. Гейне «Вопросы» (Книга песен. Цикл стихов «Северное море», II); рус. пер. Ф. И. Тютчева и M. Л. Михайлова (см.: Генрих Гейне: Переводы русских поэтов. M., 1956. С. 28, 92).
255
. …выставлен был на смех и на позор публике некто Виссарион Вихляев; имя Виссарион сильно намекало на одно из действующих лиц тогдашней литературы. — В 1830-1840-х годах Белинский, его идеи и манера речи пародировались на театральных подмостках не раз. По свидетельству А. И. Вольфа, в сезон 1838–1839 гг. «для разъезда дана была комедия „Семейный суд“, замечательная только тем, что в числе действующих лиц фигурирует студент Виссарион Григорьевич Глупинский, все толкующий о гегелевской философии, об объективной индивидуальности и проч. Явно, что под именем Глупинского следует разуметь Белинского, находившегося тогда еще в Москве, но уже сделавшегося известным своими критическими статьями. Только знаменитость может удостоиться чести пародии. Мартынов был натурален и прост в этой роли и нисколько ее не утрировал» (Вольф А. И. Хроника петербургских театров с конца 1826 до начала 1881 года. СПб., 1877–1884. Ч. 1–3. С. 71). Автором этой комедии был В. А. Каратыгин. В сезон 1847–1848 гг. в чиновничьей и купеческой среде большим успехом пользовался водевиль П. А. Каратыгина «Натуральная школа». А. И. Вольф характеризует этот водевиль следующим образом: «Что качается до „Натуральной школы“, то она имела, что называется у французов, un succès de scandale (скандальный успех). Под видом учителей, выписанных для женского пансиона, являются представители молодого литературного поколения, сотрудники „Отечественных записок“ и „Современника“, и употребляют фразы, напичканные философскими и научными терминами, которыми часто злоупотреблял Белинский. Максимов 1-й копировал И. И. Панаева, выведенного в пьесе под именем Вихляева…» (там же. С. 125) Достоевский, по-видимому, смешивает обе пьесы.
256
...ишь пачулей надушился, обольститель, ловлас… — Вот к этому-то самому торному и удобному способу прибегнул относительнонас и «Русский вестник»… — Сравнивая полемические приемы Каткова с «заушениями» падкой на дешевую сенсацию «толпы», глумившейся в свое время и над Белинским, Достоевский не преувеличивал. В изображении редактора «Русского вестника» Достоевский — автор статьи «Образцы чистосердечия» — действительно был представлен одним из «эманципаторов с грязными руками», бульварным волокитой, мечущим бисер перед доступной женщиной. Катков писал. «Уничтожив Камня-Виногорова, критик журнала „Время“ обращается в заключение к г-же Толмачевой с изяществом франта, надушенного пачулей <…> с чувством возвышенного самодовольства он выставляет на вид изящество своих манер и сличает свою особу с распростертым фельетонистом, который грубо заявил неприличие факта, любезно признанного опасным». И далее: «Мы не знаем, из каких внутренних побуждений взялись обличительные заметки Камня-Виногорова; но не совсем опрятный тон этих заметок много ли хуже этого опрятного легкомыслия, которое слышится в словах элегантного критика, поднесшего свой букет артистке с любезным замечанием, что настоящее слишком грязно и пошло для нее, что она с своими воззрениями и мимическими чтениями „Египетских ночей“ принадлежит лучшему будущему?» (Рус. вести. 1861. № 3. С. 25, 34, 35). Ловлас — герой-соблазнитель в романе С. Ричардсона «Кларисса Гарлоу» (1747–1748), имя его стало нарицательным.
257
…уж не выводит ли «Русский вестник» нашего участия в эманципации из того, что мы соглашаемся, что в романах Дюма-фиса и во французских водевилях чрезвычайно много сального, цинически обнаженного, грубо извращенного, и что читать и смотреть их несравненно опаснее, чем слушать «Египетские ночи»? — Подразумевается согласие Достоевского с заявлением Толмачевой о том, что развращающим воздействием на «дам и девиц» чреваты не «Египетские ночи» Пушкина, а «грязные и безнравственные французские романы» и «пошлые французские водевили». Дюма-фис — Александр Дюма-сын (1824–1895) — французский романист и драматург, автор романа (1848) и драмы (1852) «Дама с камелиями».
258
Читали вы «Семейную хронику»? Помните там, как жена Багрова целый год прикладывала к голове своей пластырь? — Достоевский напоминает одно из колоритных описаний чрезмерно крутого обращения со своими домочадцами Степана Михайловича Багрова — деспотического главы патриархального семейства, изображаемого в «Семейной хронике» С. T. Аксакова (Аксаков С. T. Собр. соч. M., 1955. T. 1. С. 113).
259
…ведь это было восемьдесят лет назад… — Рассказав о насильной — по приказу помещика-самодура Куролесова выдаче замуж крепостной женщины, у которой уже «есть муж и двое детей», автор хроники заключает: «Трудно поверить, что могли совершаться такие дела в России даже и за восемьдесят лет. Но в истине рассказа нельзя сомневаться».
260
В этом номере нашего журнала мы печатаем подробнейшее изложение известного процесса госпожи Лафарж… — Истории г-жи Лафарж, осужденной в 1840 г. за отравление мужа, была посвящена одна из статей цикла «Из уголовных дел Франции» (Время. 1861. № 5).
261
…умысел другой тут был. — Цитата из басни И. А. Крылова «Музыканты» (1808).
262
А ведь вы знаете историю; вы часто о ней говорите. — Намек на конфликт Каткова с профессором H. И. Крыловым, специалистом по истории римского права, отважившимся на сотрудничество во враждебной «Русскому вестнику» газете «Молва». В отмщение за это Катков поместил на страницах своего журнала несколько ругательно-полемических статей, указывающих на «ученическое неведение» историка.
263
…«вопрос, которого не разрешите вы»! — Цитата из стихотворения Пушкина «Клеветникам России» (1831).
264
Он и перед этим еще говорил о Пушкине много оригинального… — Достоевский имеет в виду суждения Каткова о Пушкине (в статье «Наш язык и что такое свистуны»), предваряющие полемику с защитниками Толмачевой и апологетами «Египетских ночей». Сделав ни к чему не обязывающий реверанс в сторону журнала «Время» («Нам очень приятно, что „Время“ горячо отстаивает Пушкина от г-д — бова, Дудышкина и других»), Катков далее так пишет о поэте: «…пусть скажут, соответствует ли все им сделанное тем силам, которые в нем чувствуются, и пусть также скажут, что значит Пушкин для остального мира, между тем как везде, а равно и у нас, видим мы могущественное влияние Байронов и Шиллеров? <…> Пушкин действительно выразил момент жизни нашего общества, и мы чувствуем понятные нам указания этой жизни; он, может быть, коснулся и более глубоких основ ее, которые могли бы иметь всемирное значение, но эти намеки не ясны для нас самих, не только для кого-нибудь со стороны; мы сами сомневаемся и спорим об их значении». И далее: «Давно уж замечено о странной судьбе наших талантов: они исчезали со сцены в ту самую минуту, когда только что можно было ожидать от них зрелого слова; они являлись проблесками и исчезали в ту самую пору, когда начинали становиться действительной силой. Как будто судьба колебалась, дать ли ход тем развитиям, которые могли бы запечатлеть наше русское слово бессмертным значением; как будто не было еще решено, наступила ли пора заявить в нашей жизни истинные начала, которые таятся в нашем призвании. Действительно, пора эта еще не наступала, и жизнь лучших умов в нашей среде была и остается жизнию одних надежд и чаяний» (Рус. вести. 1861. № 3. С. 17–18). Заметив по поводу именно этих суждений Каткова: «но теперь мы не будем разбирать его окончательного мнения», — Достоевский выступит с развернутым возражением своему оппоненту в статье «Книжность и грамотность».
