Шломо Вульф - Шаг в сторону
"Этот наивный дурак вообще воспринимал окружающее неадекватно. Он считал, что поселился в своей стране, как бы его тут ни "ценили". Впрочем, скорее всего, мои сведения об его внутреннем мире, которым вы вдруг заинтересовались, устарели. Я рассталась с Марком еще до окончательного урегулирования и могу только предположить, как бы бесился ваш доктор Арензон, если он остался к тому времени патриотом..."
"А вы?" "Вот что, любезный мой! Не лезьте своими грязными лапами хотя бы в мою жизнь. Марика я вам, так и быть, выдам с потрохами, раз он оказался по отношению ко мне такой свиньей, но меня вам ни в жизнь не расколоть! Я умею с наглецами разговаривать. Я не зря столько лет провела в приемном покое с наркотой и прочим марокканьем... По сто пятьдесят собачьих морд за одну ночь." "Однако... у вас и лексикон..."
"Не нравится, катитесь отсюда, пока я еще добрая!"
2.
"Да слышал я, слышал. И в суд на него мы уже подали. И выиграем дело. Он со мной еще будет работать как миленький. Дышать будет так, как я ему продиктую, когда я его раздену до прежнего состояния. Понадобится - его сюда в наручниках из Сибири доставят. Все, что они там заработали с помощью моего патента, принадлежит мне! Пусть сначала купят у меня лицензию на производство шагаек в Сибири, потом продают проект в Австралию!"
"После интервью с Марьяной Арензон ваша репутация..."
"А, плевать мне на ваше мнение о моей репутации. Я биолог с мировым именем. Я провожу в лаборатории по двенадцать часов в день и заработал то, чем располагаю, собственным тяжелым трудом. С какой стати мне сочувствовать вашему Арензону, которому было лень иврит выучить? Вашему "гению" с его-то патологической доверчивостью просто повезло. Он сразу попал в Израиле ко мне - глубоко порядочному человеку. Любые другие его бы просто ограбили!"
"А вот бывшая жена доктора Арензона нам изобразила эту ситуацию..."
"Если вы видели эту совершенно ненормальную особу, то должны знать, чего стоят любые ее оценки. Но то, что простительно клинической идиотке, негоже повторять профессиональному журналисту. Вы-то не можете не знать, что авторство в нашей стране не означает собственности изобретателя на идею. Шагайка принадлежит мне. Арензон подписал со мной договор." "Вы даже не потрудились дать ему копию этого договора. И палец о палец не ударили для внедрения шагайки, не так ли?"
"Ложь! Кому только я ее не предлагал! И китайцам в качестве рисового комбайна, и нашей армии для нового поколенья бронемашин. И Канаде для той же цели, которой Пустовых достиг в Сибири." "И что же?" "Я только тратил свои деньги на эти и другие прожекты неугомонного Арензона. Ездил с ним на разные встречи, оплачивал патентование, кстати, честно упомянув его, как автора..." "Но владелец патента вы?" "С его долей!" "Он получил свою долю?" "Какую долю? Если не было от его деятельности ничего, кроме убытков. Потому я был рад с ним наконец расстаться. Он мне запомнился только своим горящим взором и уверенным тоном. Я думаю, что и там он не зря капитанстсвует... Скорее всего, они ему не обещали даже того, что выделил я. Запатентовали нечто на базе его идеи, но уж точно не на его имя. И владелец патента там тоже не он, а этот, как его, Пустовых. В Сибири дураков ничуть не больше, чем у нас."
"Тот утверждает, что неоднократно пытался вступить с вами в переговоры, а вы..." "А я плевал и на Пустовых, и на его Арензона." "Тогда на что же вы претендуете?" "А вот это в демократической стране решает не пресса, а суд."
"Спасибо, доктор Миндлин. В прямом эфире перед вами выступал один из наиболее ярких и уважаемых представителей израильской науки..."
3.
"Так что модель шагайки вам все-таки была продемонстрирована, генерал?" "Самая примитивная! Собранная каким-то умельцем-оле из деталей, добытых на свалках, так как у Миндлина не было лишних денег на изготовление нормального прототипа боевой шагайки. Министерство абсорбции выделяло ему средства, которых едва хватало на минимальную зарплату доктору Арензону и еще одному оле в поднятой компании. Когда мы попросили серьезного специалиста сделать экспертизу проекта, то его вывод был не просто отрицательным - разгромным!" "А разве нельзя было заказать нормальную модель или опытный образец и пригласить доктора Арензона на хотя бы временную работу в нашей военной промышленности?"
"Чего ради? У каждого своя роль в этом мире. Мы не занимались и не занимаемся пионерными разработками, зато можем усовершенствовать все, что угодно. Но в вашем вопросе я чувствую иной подтекст. Так вот, если бы мы немедленно предоставили рабочие места всем арензонам, которые нам пишут и звонят со своими проектами спасения Израиля, то мы сами ходили бы не службу или на работу, а отмечаться в лишкат-аводе - на бирже труда." "Вам не откажешь в откровенности..." "А вы приглядитесь к своим издателям, редакторам и загляните в себя. И отвашей принципиальности и прокурорских интонаций и следа не останется. Особенно, если вы посчитаете, сколько талантливых журналистов из олим работают в ведущих израильских газетах. В отличие от вас, я не лезу в ваши дела, но не секрет, что толковых журналистов приехало в девяностых годах ничуть не меньше, чем толковых инженеров. Все они за гроши работают в русскоязычных изданиях. Если бы вы проявили ту принципиальность, к которой призываете меня, то это интервью брал бы у меня другой человек. А чем бы сейчас зарабатывали себе на пропитание вы?.."
"Оставим в покое наши проблемы и вернемся, если вы не против, к вашим. В конце концов, ошибки в журналистике менее опасны для страны, чем провалы в военной области, не так ли? Бывшая жена доктора Арензона уверяет, что, по его мнению, шагающие боевые машины позволили бы снизить наши потери в Ливане. Шагайка не нуждается в дороге, а заминировать всю пустыню террористам не под силу." "Демагогия дилетантов! Я лично провел в Ливане несколько лет. Там есть масса узких мест, которые никакой шагайке не обойти. Террористы всегда ставили мины с дистанционным управлением именно там. Да, вероятность наступить на мину копытом ниже, чем колесом или гусеницей. И что же из этого? Зато у шагайки боевая скорость на порядок ниже, чем у обычных бронемашин. Нам это не надо." "А проходимость?" "Что проходимость?" "Тут пишут, что у шагающего танка вчетверо больший клиренс, что он способен преодолевать непреодолимые сегодня каменные гряды, кустарники, террасы... Что у шагающей патрульной полицейской машины уникальные возможности в уличных боях..." "А вот об этом позвольте судить не вам, а..." "Вы правы. Нашлись, нашлись более компетентные специалисты, чем мы с вами. Они и заказали у Пустовых для Сибири шагающе-гусеничные танки. И у них все в порядке и со скоростью, и с проходимостью. Молите Б-га, чтобы Пустовых не продал их нашим врагам!"
"Вы что, с Луны свалились, адони? У нас давно нет врагов. Мы живем на новом Ближнем Востоке и ни с кем больше воевать не собираемся. Хотя способны отлично справиться с любой агрессией. И без всяких экзотических машин."
"Эти победные реляции я слышал и до того, как мы превратились из Эрец-Исраэль в субъект Палестинской Федерации... Насколько я понимаю, вернись сейчас, в зените своей славы,доктор Арензон на родину..."
"Мы его примем с распростертыми объятьями. Но, как и прежде, никто ему не уступит своего рабочего места. Впрочем, если он действительно разбогател в Сибири, то пусть строит в Израиле завод и производит себе любые шагайки." "В том числе для нашей армии?" "Я же вам сказал - нам это здесь и не было никогда нужно, и сейчас ни к чему, и впредь..."
"Спасибо. В серии передач "Сибирский феномен из Израиля" выступал специалист в области военных технологий генерал ..."
4.
1.
"Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал, - пропел Пустовых, утыкая палец в точку на карте. - Что скажет по этому поводу капитан первого в мире твердоопорного судна?"
"Мне-то какая разница? - удивился я. - По-моему, ты уже убедился, что шагайка работает медленно, но верно."
"Так-то оно так, - многозначительно изрек бородатый субъект, до боли знакомо поднимая брови. - Но дело в том, что там до вас действительно всерьез никто не бывал."
"Такого быть не может, - засмеялся я. - В Сибири, освоенной еще великим ГУЛАГомдо последнего километра, не было, нет и не может быть белых пятен!"
"Профессор, объясните капитану ситуацию, - буркнул Пустовых. - Кстати, я вас не представил. Марк, это профессор... этой, как ее, черной магии Арнольд Михайлович Фликас. Тоже, между прочим, бывший израильтянин..."
Вот, наконец, и загадочный профессор,вспомнил я первый разговор с Пустовых...
"Между верховьями рек Оленек, Вилюй и Марха, - замогильным голосом начал траченный эмиграционным тлением недопонятый кудесник, - есть район, над которым тысячу раз пролетали самолеты и вертолеты, по которому проходили вездесущие геологи, но никогда не находили никакого жилья. Вы правы, в тридцатые годы там действительно соорудили лагерь, но заключенные в первую же зиму вымерли все до единого, что случалось тогда довольно часто. Но к весне, один за другим, перемерли и охранники. Будь это поближе к месту падения тунгусского метеорита, появились бы разные инопланетные версии, но метеорит упал много западнее. И там, кстати, ничего подобного не наблюдалось..."
