Борис Можаев - Наледь
- Значит, зря я сюда шла, - сказала она наконец.
- Нет, почему же! Очень даже не зря... Очень. - Он смотрел на нее как-то растерянно и робко улыбался. - Хотите знать - я бы сам к вам пришел.
Она встала.
- Сергей Петрович! Сережа, милый!.. - она бросилась ему на грудь и вся тряслась и плакала, приговаривая: - Прости меня, прости...
Он целовал ее прохладные, отдающие морской влагой волосы и бормотал:
- Ну что ты, что ты, глупая! За что же? За что?
11
Голубые стены лукашинского коттеджа в летний день совершенно тонули в густой листве амурских бархатов, кленов и ясеней. Здесь, у бугристых, выпирающих из земли корней таежных исполинов, было тихо, свежо и тенисто. Лучшего места для отдыха и не найдешь. Лукашин любил под вечер растянуться в гамаке с газетой в руках, слушать заливистый хохот своей многочисленной неугомонной детворы и добродушную воркотню дородной супруги, оберегающей цветники.
Вечернее солнце с трудом пробивалось сквозь заслон деревьев: в подсвете красноватых лучей трепетали серебристые перистые листья бархата и мельтешили в глазах, как морская рябь. Лукашин отложил газету и, закинув руки за голову, долго смотрел на протекающее сквозь листья синее небо и думал о том, что вот прошел еще один день, что завтра будет новый, что дни, в сущности, так мало отличаются один от другого, как и эти листья.
- Сеня! - послышался от цветников голос жены.
- Аиньки!
- К тебе Петя пришел.
- Так пусть проходит, - не вставая, сказал Лукашин.
От дома шел Синельников, одетый, как всегда, щеголевато - он был в светло-сером костюме и кофейного цвета шляпе.
- Ну, что стряслось? - спросил Лукашин. - Ты, деятель, и после работы не даешь покоя. - Он, кряхтя, стал подниматься.
- Да вот распоряжение о закладке фабрики пришло, - подал Синельников депешу. - Пришел посоветоваться, кого послать завтра на рудники.
Лукашин прочел бумагу.
- Ну и кого думаешь? - спросил он.
- Мне думается, Воронова надо послать, - предложил Синельников. Закладка фабрики - дело ответственное. К тому же там строительство жилого поселка идет скверно. Может, пристегнем ему и поселок? Я думаю, он двинет дело.
- Правильно мыслишь, деятель. Он потянет. Феня! - крикнул Лукашин, обернувшись к жене. - Принеси-ка чего-нибудь из графинчика!
- Сейчас.
Над гамаком, раскинув свои пестрые крылья, спланировал дятел и, усевшись неподалеку на толстый ясень, начал деловито постукивать носом. Лукашин с минуту наблюдал за ним. Потом перевел свои робкие глаза на Синельникова, усмехнулся:
- Видал, птаха какая? Порхает, суетится, а дело свое делает и место свое знает. Не лезет в соловьи. Так вот и в жизни, деятель, важно занять свое место.
- Правильно, Семен Иванович! Да не каждый знает, какое место отведено ему, - сказал Синельников в тон Лукашину, с оттенком многозначительности.
Жена Лукашина, седеющая женщина с могучим тройным подбородком, принесла графинчик густой вишневой наливки, две рюмки и тарелочку свежих парниковых огурцов. Лукашин снял с себя полосатую куртку, расстелил на траве, разложил на ней все это богатство и присел на колени.
- Давай сюда, деятель! - Он налил обе рюмки.
Синельников, боясь запачкать костюм, присел на корточки.
- За новую фабрику, - поднял рюмку Лукашин.
- И за успех Воронова, - добавил, улыбаясь, Синельников.
На следующий день он занес в производственный отдел папку с чертежами фабрики, положил на стол Зеленину.
- Вот, передайте Воронову чертежи. Пусть отправляется завтра закладывать обогатительную фабрику.
- Значит, Воронова решили на рудники послать?
- Да, Воронова. И передайте ему, чтобы он принял там еще жилой поселок.
- Но почему же Воронова? - вышла из-за своей перегородки Катя. - Ведь у него план повышенный. Он сорок человек отпустил с основных объектов!
- Вы напрасно беспокоитесь за него, - любезно возразил Синельников. Он отличный производственник. И потом, если ему не под силу, он может сам отказаться. - Синельников слегка кивнул головой и вышел своей легкой походкой.
- Леонид Николаевич, да что же это такое? - с бессильной горечью спросила Катя. - Он план может провалить.
- К этому и ведут, - зло ответил Зеленин.
- Но зачем?
- Чтоб не лез поперед батьки в пекло. Вы знаете, что будет, если ваш Воронов выполнит план без сорока человек? Строительству удвоят жилищную программу. Понятно? А от Синельникова потребуют выполнить ее. - Он взял оставленную Синельниковым папку и сердито вышел.
В вестибюле за длинным некрашеным столом одиноко сидел шофер дежурного "газика" и выкладывал столбики из домино.
- Поехали в рыбный порт, к Воронову, - сказал ему Зеленин и, не задерживаясь, пошел к машине.
"Ну, Аника-воин, - невесело подумал он про Воронова, - вот теперь ты попрыгаешь!"
Ему нравилась открытая, горячая натура Воронова и эта ничем не поколебленная вера в правоту дела, в свои силы. А он давно уже растерял свою уверенность. Жизнь обходилась с ним далеко не любезно, она тискала его, точно пресс формовочную глину, и Зеленин не раз удивлялся своей выносливости. Первый удар обрушился на его голову совершенно неожиданно: это было в тридцать восьмом году. Он был тогда еще совсем юнцом, только что окончившим институт. Работал в Белоруссии, неподалеку от границы, на строительстве небольшой гидроэлектростанции. Грунты были болотистые, тяжелые, речушка своенравная, лесная. После сильных дождей размыло временную фашинную перемычку, залило котлован с оборудованием, посрывало насосы. Словом, убытки были большие. Началось расследование. И посадили за вредительство кое-кого из инженеров, в том числе и его, ответственного за перемычку. В сорок втором выпустили, и он сразу попал в армию. Потом бои, три раза был ранен и под самый конец войны получил тяжелую контузию - два с лишним года провалялся в госпиталях - и опять встал на ноги. Куда податься? Жена с маленьким сыном была угнана в Германию и пропала без вести. Знания порастерял настолько, что на большую стройку идти было стыдно. Он и подался на край земли, сюда, на Дальний Восток. И здесь начал все сначала: и стаж производственный зарабатывать, и семью наживать.
Четыре с лишним года назад его послали главным инженером в Тихую Гавань. Здесь тогда было маленькое строительство по реконструкции старого рыбного порта, кое-что закладывалось в рыбацком поселке да строился рыбоконсервный заводишко. Но уже через год строительная программа увеличилась в несколько раз... А потом по соседству было открыто оловянное месторождение и запроектированы рудники с горняцким поселком. Прислали изыскательскую группу с представителем от заказчика.
Зеленин выбрал под будущий поселок широкую солнечную долину, километрах в пятнадцати ниже того ущелья, где должны быть рудники. Он составил проект и послал его на утверждение в совнархоз. И вот приехал сам председатель с начальником управления горнорудной промышленности и начисто забраковали зеленинский проект, приостановили уже начатые работы по закладке поселка и приказали перенести строительство ближе к рудникам в целях экономии и удобства. Зеленин пытался возражать, но его не поддержал Лукашин. "Не все ли равно, деятель, где нам строить. Мы подрядчики".
А через два месяца в Тихую Гавань приехал на должность главного инженера Синельников - автор нового проекта горнорудного поселка. В приказе говорилось, что, в связи с увеличением объема работ, целесообразно сосредоточить усилия Зеленина на производственном отделе, и далее в таком духе... Зеленин отнесся к этому философски спокойно, только чаще стал выпивать и насмешливее, желчнее получались его рассуждения. Собственный горький опыт научил его прозорливости. Он и теперь видел, чего добивается Синельников, и ему было жаль запальчивого в своем упорстве Воронова. А впрочем, ну их всех к чертям! Жизнь идет своим ходом. И все, в конце концов, в порядке вещей.
Воронова он застал на участке, в конторе.
- Привет передовикам! - воскликнул Зеленин, входя. - А вот и добавочная нагрузка. - Он подал папку с чертежами сидящему за столом Воронову. Белено ехать завтра на рудники фабрику закладывать.
Воронов с недоумением принял папку, раскрыл ее и озабоченно стал рассматривать чертежи.
- Да, но ведь у меня план под угрозой! И потом, массивы-гиганты бетонировать надо.
- У всех план. У тебя есть заместитель, вот и поручи ему.
- У меня же повышенные обязательства!
- Вот тебе и отдали фабрику. Почетное дело! Кстати, горняцкий поселок тоже примешь.
Воронов испытующе посмотрел на Зеленина.
- Понятно! - наконец тяжело произнес он и встал.
С минуту ходил, подминая скрипучие половицы. - Что делается! Что делается! И все довольны.
- Почему все? Вот ты, например, недоволен.
- А ты доволен?
- А я посмотрю, как ты теперь план будешь выполнять. А не выполнишь уж на тебе отоспятся.
- Спасибо за откровенность... Все равно, рано или поздно, а нам с Синельниковым придется столкнуться.
