Семен Бытовой - Багульник
- Не торопись, Аннушка, - сказал Щеглов, - не сбегу я...
- Надо торопиться, с минуты на минуту явится Аркадий Осипович.
От этих слов Аннушки что-то внутри у Щеглова дрогнуло, ему стало жарко, на лбу выступили капельки пота. Он инстинктивно хотел поднять руку, чтобы вытереть лоб, но, вспомнив, что она привязана, пересилил себя.
В это время в предоперационной Окунев и Ольга заканчивали мыться. Лицо старого доктора было суровым, замкнутым, он изредка сбоку, поверх пенсне, поглядывал на Ольгу, и ей показалось, что он проверяет, есть ли у нее на пальцах "амулеты", но Ольга заранее сняли колечко.
- Ну иди, хватит тебе, - сказал он наконец. - Проверь, все ли там как надо.
Минут через пять в операционную вошел Окунев. Неся перед собой вытянутые руки, он бросил сестре: "Аннушка, перчатки!" - и, когда та натянула ему на руки перчатки, сказал Щеглову:
- Ну вот и молодчина. Сам пришел, сам лег на стол и, вероятно, сам привязался...
- Это Аннушка меня привязала...
- Доктор Ургалова, наркоз! - строгим голосом сказал Окунев.
Ольга взяла маску, наложила ее на лицо Щеглову, и в ту же минуту он почувствовал легкое удушье, потом резкий толчок в затылок, и какая-то непреодолимая сила вдруг потянула его назад и стала медленно опускать все ниже, ниже. Он что-то пролепетал и мгновенно, помимо воли, плотно закрыл глаза и уснул.
...Ровно в час началась операция, а в половине четвертого, уже в палате, Щеглов пробудился и как сквозь туман неясно увидел, что Ольга хлопочет над ним, поправляя на руке какие-то иголки, а сестра Аннушка подвигает к кровати стойку с капельницей. Потом в руках у Аннушки блеснул шприц, и Щеглов даже не почувствовал, как она ужалила им.
Ольга с полчаса еще побыла с больным, а когда он заснул, пошла к Окуневу в кабинет.
- Молодец, спасибо, что приехала, помогла мне. - И, закурив, прибавил: - Да, большой шарик мы с тобой удалили у Сергея Терентьевича. Ничего, теперь он у меня еще лет двадцать побегает. Анюта Павловна! позвал он сестру. - Принесите, пожалуйста, историю болезни товарища Щеглова.
Сестра принесла папку.
Сделав нужную запись, Аркадий Осипович встал.
- Мне, Аркадий Осипович, можно уезжать? - спросила Ольга.
Он снял пенсне, уставился на нее прищуренными глазами.
- У тебя там срочные дела?
- Особенно срочных пока нет, - уклончиво сказала Ольга. - Но могут случиться...
- А твой инженер из Мая-Дату еще там?
- Сбежал... Когда я была на вызове, он, не дождавшись меня, сбежал.
Заметив, что она смутилась, он сказал:
- Не горюй, от тебя далеко не убежишь. Позвони в Агур, скажи, что задерживаешься тут на два-три дня, а если что случится, пусть сообщат. Хочу, чтобы ты побыла со Щегловым в послеоперационный период. А теперь, пожалуй, можно и пообедать. Лидия Федоровна ждет.
2
- Фрося Ивановна, мне никто не звонил? - прямо с порога спросила Ольга.
- Нет, все время было тихо, - отозвалась из дежурной комнаты сестра.
Все эти дни Ольга вроде бы чувствовала вину перед Полозовым и в душе ругала себя, что запретила ему приехать. Она все еще ловила себя на том, что привыкла к нему, и теперь, когда его нет, ей было тоскливо.
- Что ты, мамочка, скучная приехала? - спросила Фрося, когда Ольга прошла к ней и села рядом. - Или операция худо кончилась?
- Операция кончилась благополучно. - И стала рассказывать, что было в Турнине.
- Аркадий Осипович, наверно, довольный тобой остался?
- Кажется, довольный... - И, помолчав, сказала: - Погорячилась я с Юрием Савельевичем. Напрасно запретила ему приехать. Теперь он плохо обо мне подумает.
- А ты позвони ему в Мая-Дату, чего там. Ты доктор, он - больной...
- Что ж, можно и позвонить, - согласилась Ольга.
Когда ее соединили с Мая-Дату, оттуда отозвался приятный женский голос.
- Позовите, пожалуйста, инженера Полозова! - попросила Ольга.
- Его нет на месте.
- Тогда Медведева.
- И его нет. Уехал.
- А кто это говорит?
- Торопова.
- Клавдия Васильевна?
- Откуда вы меня знаете?
- Немножко знаю по рассказам вашего мужа.
- Так это вы, доктор? Здравствуйте, я так рада!
- Мне хотелось узнать о состоянии здоровья инженера Полозова, официально спросила Ольга. - В мое отсутствие, когда я была на участке, он сбежал из больницы...
Клава громко рассмеялась:
- Знаю, что удрал. Это на него похоже. Он у нас немного того, ну как вам сказать, экспансивный, что ли...
- Я, например, этого не замечала!
- Что вы, доктор, это так бросается в глаза... Кстати, я ведь в долгу перед вами...
- В долгу? - удивилась Ольга.
- Как же! Вы заставили моего Медведева сбрить бороду. Как много значит совет врача. Выбрали бы денек и приехали в Мая-Дату. Леспромхозовские машины бывают в Агуре почти ежедневно.
- Как-нибудь выберусь, - пообещала Ольга и повесила трубку.
3
Лишь спустя неделю у Ольги выдался свободный день, и она на попутной машине поехала в Мая-Дату.
Клава встретила ее так, словно была с ней давно знакома. Не дав ей снять шубу, сразу потащила в комнату, обняла, поцеловала.
- Обождите, голубушка, - взмолилась Ольга, - дайте мне раздеться, а то я здесь наслежу своими торбасами.
Ольга сняла шубу, стянула торбаса с меховыми чулками, влезла в домашние туфли, которые Клава принесла из спальни, и села на кушетку. Сразу между женщинами возник непринужденный разговор. Ольга, например, заметила, что Медведевы неплохо устроились и что с первого взгляда здесь чувствуется умелая женская рука, на что Клава ответила, что в этой "глухоте" - это слово, между прочим, почти не сходило с ее уст - если не поддерживать минимальный порядок в доме, то и вовсе забудешь, что живешь на свете.
- Разве вам здесь не нравится?
- Странно, что здесь может нравиться, - брезгливо скривив губы, сказала Клава. - Ну а вы, Ольга Игнатьевна, довольны своим Агуром?
- Теперь, кажется, уже довольна!
Клава сбавила тон:
- Ведь у вас любимая работа. А я пока между небом и землей. Окончила библиотечный институт, а здесь даже передвижки нет. И вообще, разве нашим лесорубам есть время читать книги?
- У вас, Клава, любимый муж. А с ним, говорят, рай и в шалаше.
Клава махнула рукой и засмеялась:
- Ха-ха-ха! Это старо, дорогая моя! Теперь даже орочи не живут в шалашах.
- Вы не так поняли меня, - ответила Ольга. - Я хотела сказать, что теперь вы живете и заботами мужа...
Клава сразу сделала сердитое лицо:
- Ну, знаете, с таких лет записаться в рабство к мужу я не собираюсь. У Николая Ивановича далеко не та специальность, которая может захватить культурную женщину. Как только соберутся эти лесники за рюмочкой, так у них одни разговоры - про швырок, хлысты и матицы. Просто дурно становится!
- Так уж заведено, - улыбнулась Ольга. - Когда собираются за столом врачи, они говорят о болезнях. Чаще всего наши разговоры другим непонятны.
Клава не согласилась:
- У меня родной дядя доцент, кандидат медицинских наук. Я часто бывала у них. Хотя и не все понятно, что говорят между собой его коллеги, все равно чувствуешь что-то возвышенное в их беседах.
- Мне, врачу, лестно слышать это, - сказала Ольга. - Думается, что супругов связывает и нечто более важное.
- К сожалению, очень связывает, - вроде бы согласилась Клава и, помолчав, добавила: - А молодые годы наши уходят. Недаром в народе говорят: "Сорок лет - бабий век!" И естественно, что каждой женщине хочется прожить его как можно лучше. Всякие там разговоры о "бальзаковском возрасте", по-моему, сплошной миф. После сорока лет мы уже никому не нужны, случается, что и собственному мужу.
Ольга хотела возразить, но промолчала, подумав, что переубедить Клаву вряд ли удастся.
- Посидите минуточку, я сейчас! - вдруг спохватилась Клава и поспешила на кухню. - Не скучайте там без меня! - крикнула она оттуда, загремев посудой.
В это время пришел Медведев. Ольга услышала, как Клава говорит мужу: "А у нас гость!" Николай спросил: "Кто?" Она сказала: "Пройди, увидишь!"
Медведев быстро вбежал в комнату и, увидев Ольгу, радостно закричал:
- Наш дорогой доктор, Ольга Игнатьевна! Вот это здорово! Клавушка, доставай из своих запасов самое вкусное, ты даже не представляешь себе, кто приехал!
- Медведев, не паясничай, лучше сбегай в магазин! - с притворной строгостью крикнула Клава.
Подмигнув Ольге, Николай достал из кармана бутылку портвейна и поставил на стол.
- Все в порядке, Клавушка. Тебе помочь?
- Да! В буфете, в нижнем ящике, достань кремовую скатерть, только, пожалуйста, не перевороши крахмальное белье.
Он сильно выдернул ящик, стал рыться в белье и, достав в самом низу скатерть, так же сильно задвинул ящик.
Ольга, глядя на него, посмеивалась:
- Ай, какой неаккуратный, ужас, что вы сделали с бельем! Ну и попадет же вам.
Ольга отстранила его, взяла у него скатерть и постелила на стол. Потом достала из буфета тарелки, вилки, ножи. Николай раскупорил бутылку. А когда через несколько минут вошла Клава, она похвалила мужа:
