Максуд Ибрагимбеков - Пусть он останется с нами
И, честно говоря, дело ведь даже не в этом было, мне спать не хотелось, ну вот совсем не хотелось, ничуточки. Мне ничего не хотелось, только сидеть вот так и смотреть на этого льва, который лежал напротив меня и дремал. Единственно, о чем я жалел, что ребята из нашего класса меня не видят. Потом ведь и рассказывать будешь - не поверят! Некоторые поверят, Димка, например, точно поверит, а некоторые ни за что не поверят, например, Евтух. Ужасно жалко, что в нужный момент тебя никто не видит. А когда не нужно, обязательно кто-нибудь тут как тут. Как тогда, когда я с приятелем Евтуха по асфальту катался, сразу же Ленка прибежала, никогда в тот тупик не приходила, а в тот раз тут же прибежала, как раз в самый плохой момент. А сейчас она спит.
Здорово было бы, если бы Ленка сейчас здесь была! Просто очень хорошо. Я хотел бы, чтобы мы всегда вместе были - этот лев, Ленка и я. И еще обязательно бабушка. Чтобы жили мы где-нибудь в лесу, домик там построили сами, я бы с нашим львом каждый день уходил на охоту, убивали бы с ним антилоп и буйволов, а Ленка я бабушка чтобы поджидали нас дома. И чтобы все нас в этом лесу боялись - все дикари-людоеды, тигры и другие львы. Чтобы они один раз украли Ленку и совсем уже собрались ее съесть, а мы бы со львом отправились ее спасать, и как она была бы рада, когда мы их всех перебили бы, а ее спасли.
А если отец приедет... Если он приедет, пусть поживет у нас в доме два-три дня, мы ему все покажем - лес, и льва нашего, а потом пусть уезжает. Он, наверное, пожалеет, что мы его не уговариваем остаться, но мы уговаривать не станем. Нам и без него будет хорошо...
А на улице уже стало светать, я посмотрел на часы... Без четверти пять, а уже светает. Странное дело, луна еще на небе, а уже светает. Первый раз такое вижу. Интересно, долго она еще продержится? Когда солнце взойдет, она, наверное, точно исчезнет, посмотрю вот только, когда сегодня солнце должно взойти. Я встал и пошел посмотреть календарь, он у нас висит над телевизором у лестницы. Я оторвал листок со вчерашним числом и только собирался посмотреть время восхода, вдруг лев как вскочит! Моментально вскочил, как будто не он сейчас спокойно дремал, и стоит, и в горле у "его что-то клокочет, как будто в баке с бельем вода кипит, только гораздо громче. Я сперва даже не понял, с чего это он вскочил, но потом понял - по улице мимо дома машина проехала, самая первая машина в это утро, а ему это почему-то очень не понравилось. Он все стоял, и в горле у него все клокотало, пока эту машину было слышно. А когда она проехала и все опять утихло, он успокоился, и снова лег, и закрыл глаза. Но в горле у него еще некоторое время продолжало клокотать. Все тише и тише, а потом со* всем прекратилось. Он лег и спокойно задремал как ни в чем не бывало, а мне из-за его этого неожиданного вскакивания и рычания вдруг полезли всякие мысли, и я стал над ними усиленно думать. Ведь если он так разозлился из-за того, что по улице случайно проехала какая-то легковая машина, то что же с ним будет, когда приедет отец, ведь его машина останавливается совсем рядом, прямо у входа. Это понятно, чего он так злится, за ним уже два дня охотятся, и все на машинах, другого же льва, который с ним вместе убежал, убили уже, я сам слышал ночью. Вот он и злится. А пока он поймет, что не убивать его приехали, а просто человек домой с работы пришел, он же черт знает что натворить может! И объяснить ему никакой возможности нет, что отец скоро должен приехать. Он же от страха в окно может выскочить и убежать, а на улице днем его точно убьют рано или поздно. И потом я подумал, что все равно никто не разрешит, чтобы этот Лев жил у нас, - и отец будет против, и бабушка, так что все равно придется его отдать в зоопарк, говорил же дрессировщик, что двух убежавших львов должны были отдать нашему зоопарку, так лучше, чтобы его прямо от нас и увезли в зоопарк, пока ничего не случилось. И это же очень хорошо, что его решили передать в наш зоопарк, это же рядом совсем, каждый день буду к нему ходить, может быть, даже в клетку к нему меня будут пускать. Сразу же видно, что он ко мне хорошо относится. А перевозить его сейчас самое время пока народ не проснулся и не стал мешать. Пусть приедут на машине с клеткой и перевезут его. Конечно, легче было бы, чтобы он у нас остался, но это уж точно невозможно... Я сперва решил узнать в справочном номер, позвонить в Цирк и сказать, чтобы за ним приехали, но раздумал, вспомнил, что сейчас еще очень рано и в цирке, наверное, никого нет. И потом, даже если бы там кто-нибудь оказался, он бы мог мне не поверить, по голосу-то сразу понятно, что я не взрослый. Я решил позвонить отцу на работу, может быть, он еще там, и рассказать ему все как есть, а он уж их всех сразу отыщет, и в цирке и в зоопарке, кто этим делом должен заниматься. Я как номер набрал, трубку подняли сразу же. Только обычно женский голос говорит: "Приемная", это папина секретарша говорит, спрашивает, кто хочет говорить с ним, и только потом соединяет с ним. Это когда днем звонишь, а ночью я никогда еще папе не звонил, а сейчас я услышал, как мужской голос сказал: "Дежурный по гормилиции капитан Карташ!" Я поздоровался и сказал, что с ним говорит сын полковника Дагкесаманского, и попросил соединить меня с папой.
По-моему, он удивился, что в это время звоню, но ничего спрашивать не стал, а сказал, что полковника нет, что он выехал в полночь на операцию и еще не вернулся. Я сразу догадался, что это за операция, ведь второго льва они еще не нашли. Я попросил его соединить меня с телефоном в папиной машине. Он сказал: "Слуш..Л хорошо", потом позвонил куда-то - я слышал, как он говорит по второму телефону, - и сказал, чтобы его соединили с машиной полковника. Я только удивился, что он попросил его соединить, а не меня, как в трубке затарахтело, и потом я услышал голос отца: "Слушаю". Прежде чем я успел заговорить, этот дежурный капитан сказал ему, прямо выпалил на одном дыхании:
- Говорит капитан Карташ. С полковником Дагкесаманским хочет говорить его сын.
- Папа, - сказал я и замолчал. Я просто не знал, с чего начать.
- Что случилось?-сказал отец.
- Ничего не случилось, - сказал я. - Все в порядке.
- Почему же ты не спишь? Где бабушка?
- Она спит, - сказал я. - Она давно уже спит и ни разу не проснулась. Я ее запер в ее комнате, - я сказал и сразу же пожалел - конечно, надо было начинать не с этого. Я это сразу понял, когда отец даже замолчал от неожиданности; и я замолчал, потому что никак не мог придумать, как начать разговор.
- Зачем ты запер бабушку?
- Чтобы она не вышла и не испугалась.
- Чего испугалась? Слушай, немедленно расскажи, что там происходит. Во-первых, откуда ты говоришь?
- Из дому. Из передней.
- А чего бабушка может испугаться? Говори все.
- Льва она может испугаться, - сказал я, и сразу стало легче говорить остальное. - Я боялся, что она испугается льва, он сидит здесь очень смирно в передней, под лестницей, а она же не знает, что он смирный, и может испугаться, если вдруг его увидит. Вот я ее и запер.
- Ты во сне это увидел? - спросил отец. - При чем здесь лев?
- Да не во сне, - сказал я. - Честное слово! Этот лев сидит у нас в передней очень давно, я его уже покормил, он сейчас лежит и дремлет, я к тебе позвонил, чтобы ты попросил кого-нибудь в зоопарке, чтобы приехали и отвезли его туда, пока все не проснулись и снова его не напугали.
Отец мне теперь поверил, я это по голосу его почувствовал.
- Ты можешь пройти к двери? - спросил отец и, не дожидаясь моего ответа, сказал: - Положи трубку и попытайся пройти к двери и выйди наружу. Только не бойся и, самое главное, не торопись. Попытайся дверь за собой запереть, если ключ в ней, а если нет, не задерживайся. Поскорее! Иди к соседям! Только не бойся. И ни в коем случае не беги. Ни в коем случае. Или нет. Тебе до кухни сейчас ближе. Лучше запрись в кухне. Ты можешь добраться до кухни?
- Папа, - сказал я. - Ты так говоришь, потому что еще не увидел его. Ничего опасного нет. Этот лев совсем смирный и ко мне уже привык. Ты, пожалуйста, позвони в зоопарк.
- Делай то, что я тебе говорю! Не спорь, а скорее уйди в кухню. Я тебя очень прошу - делай только то, что я тебе сказал. Очень прошу. Иди в кухню: И ни в коем случае оттуда не выходи, что бы ни случилось. Скорее! Я еду!
- Ты же не знаешь, - сказал я. - Он очень напуган. Если я уйду от него, он, когда приедешь, подумает, что приехали его убивать, и может такое натворить!.. Я тебя здесь в передней подожду, а ты лучше к дому близко на машине не подъезжай.
- Иди в кухню! - закричал отец.
Я никогда не слышал, чтобы он так кричал, у него даже голос сорвался.
- Немедленно иди в кухню! Я тебя очень прошу! Иди. Я приеду - во всем разберемся. Только не выходи в переднюю. Смотри, я тебя очень прошу! Встань за холодильник и не подходи близко к двери. - Он дал отбой.
Я положил трубку и сел в бабушкино кресло. Лев приоткрыл глаза, когда заскрипели пружины, и тут же закрыл их снова. А я как уселся в это кресло, оно очень большое, кожа на нем мягкая, с очень высокой круглой спинкой, человек в это кресло весь целиком уходит, я как уселся в него, так мне вдруг спать захотелось, просто сил нет, веки стали сами опускаться, я только и делал, что старался держать их в приподнятом состоянии. Даже о льве забыл, только и старался как-нибудь продержаться, не заснуть до прихода папы. Но, кажется, я все-таки задремал. Потому, что мне вдруг показалось, что случилось что-то страшное. Мне почему-то показалось, что мне на голову обрушился со страшным шумом потолок или еще что-то похуже. Я прямо затрясся в этом кресле, ничего понять не мог спросонок. Потом сразу все вспомнил. Лев уже не спал на полу. Он стоял, вытянув все туловище, и кожа на нем подрагивала, как будто его ударяет током, а хвост метался то в одну сторону, то в другую, каждый раз ударяя его кончиком по боку. А пасть у него была разинута до предела, как будто ее специально растянули вверх и вниз, все клыки были видны и нёбо - розовое, в темных полосах. А из глотки его такой рев раздавался, как будто у этого льва все сейчас внутри разорвется на части от ненависти и страха. И на морде кожа вся дергалась, особенно под усами, прямо в комки собиралась, а глаза его были расширены и горели желтым огнем. Я понял, в чем дело, когда услышал, как на улице хлопнула дверца машины. Сперва одна, а потом еще несколько. А я ведь просил отца, чтобы близко к дому не подъезжал. Теперь лев, конечно, решил, что приехали его убивать те люди, которые за ним охотились. Я услышал на лестнице шаги отца, я их сразу узнаю, и пошел к двери, чтобы отпереть и попросить его, чтобы он лучше не заходил, пока не приедет машина с клеткой. Я вдруг почувствовал, что лев от страха может броситься на отца, если он вдруг войдет в комнату. А лев продолжал реветь, и от этого рева задребезжали все стекла. Я отпер ключом дверь, и она сразу распахнулась оттого, что ее сильно толкнули снаружи. На пороге стоял отец, у него было белое-белое лицо, как будто ни капли крови в нем не было, а за его спиной, я это увидел мельком, стояли еще несколько человек в военной и милицейской форме. Но это я увидел как-то не полностью, краем глаза, но что я увидел сразу - это автоматы. У всех у них в руках были автоматы. Я сразу понял, что они пришли убивать льва. Я сразу догадался, что они думают, это свирепый, опасный лев, которого надо немедленно убить. И еще я понял, что они его немедленно убьют, вот еще одна секунда - и убьют, прежде чем я успею рассказать, что он ни на кого не собирался нападать.
