Олесь Бенюх - Подари себе рай (Действо 2)
Празднование завершилось в три часа утра. Сергей трижды попытался продолжить беседу с хозяином замка, но всякий раз захмелевшие и безудержно колобродившие гости лишали его такой возможности. Наконец, последние весельчаки разошлись по своим комнатам в замке и гостевом флигеле. Валери и Антуан оказались соседями, но две комнаты им не понадобились. Он пригласил ее к себе на "nightcap" и она охотно приняла это приглашение. А далее... Далее было бы смешно, противоестественно, если бы не произошло того, что произошло.
Воскресный завтрак был поздним, с рассадкой. Валери и Антуан оказались за одним столиком с Отто фон Боленом и миленькой блондинкой.
- Вы ему явно пришлись по душе, - шепнула Валери.
- Не вы - ты, - шепнул он.
- Ты, - ответила она, смущенно потупившись.
Разговор крутился вокруг последних известий - еврейские погромы по всей Германии, книжные костры в Берлине. Хозяин пребывал в состоянии мрачной меланхолии. Видно было, что ему активно не нравилось то, что происходило в стране.
- Был бы у нас рейхсканцлером Кропоткин... - задумчиво протянул он. И вдруг спросил Сергея: - Вы не анархист?
- Я - нет, - быстро ответил Сергей. - Но вот мой кузен... Он физик, закончил Сорбонну. Он - отчаянно-убежденный анархист.
Сергей запнулся и Отто фон Болен терпеливо ждал продолжения. Наконец, словно преодолев внутреннее борение, Антуан Легар сказал:
- Не могли бы вы принять его на стажировку в своей лаборатории? Резерфордом он может и не станет, но что он будет прилежным и благодарным учеником - это я могу гарантировать.
Отто фон Болен бросил на Сергея тяжелый, как тому показалось, полный скрытых намеков взгляд. Раздумчиво сказал:
- Штаты мои предельно переполнены. Но... но, во-первых, у меня не было ни одного выпускника Сорбонны. Во-вторых, если ваш кузен такой же симпатичный малый... Присылайте.
До французской границы Фриц довез Валери и Сергея без приключений. Немецкий пограничник, франтоватый лейтенант, долго, придирчиво изучал паспорт Антуана Легара, то и дело цепким взглядом сверяя живой оригинал с вклеенной в документ фотографией. Небрежно коснулся двумя пальцами козырька фуражки, процедил: "Прошу извинить, сущая формальность", и, держа паспорт раскрытым, исчез в одноэтажном обшарпанном здании комендатуры. Антуан, Франц и Валери переглянулись. Женщина раскрыла ридикюль, посмотрелась в зеркальце, сняла с предохранителя лежавший под ним дамский браунинг; шофер развернул машину, открыл "бардачок", достал из лежавшей на кольте пачки бумажную салфетку, стал протирать лобовое стекло; Сергей, насвистывая арию из популярной оперетки, привычно нащупал на ремне подмышкой свой верный наган. Через десять минут пограничник вернулся в сопровождении солдата. Валери показала Сергею глазами на кофейного цвета "ситроен", стоявший на французской стороне. Сергей кивнул. Он знал, что там его встречает "кузен" (разумеется, не тот "кузен", о котором он говорил с Отто фон Боленом, тот будет прислан из Москвы). Лейтенант подошел, щелкнул каблуками, отдал честь лихо, с энтузиазмом. "Тысяча извинений, мадам, месье Легар. Тысяча извинений. Если бы вы сказали, что вы внучатый племянник знаменитого венгерского композитора Франца Легара!" И он довольно скверно, но пылко пропел начальную строку героя оперетты "Продавец птиц".
- Счастливого пути, месье Легар.
Солдат поднял шлагбаум, и месье Антуан Легар, галантно поцеловав руку мадам Валери Эстергази и строго отечески напутствовав шофера: "Береги мадам, дружочек Фриц", оказался на французской территории. Здесь пожилой жандарм, едва взглянув на французский паспорт, дружески приветствовал его: "Добро пожаловать домой, месье!"
Освободившись от объятий "кузена", Сергей долго смотрел на удалявшийся "мерседес". "Какие же есть прелестные женщины на свете. Джоконда, Венера, Клеопатра - бесподобные, божественные, далекие символы красоты, женственности, обаяния сейчас слиты для меня в едином образе уходящей навсегда Валери. На сколько же великих обретений и потерь обречен в этой жизни человек? И на сколько его хватит? Одну? Десять? Больше?...
ГРЕШНЫЕ РАДОСТИ
Океанский лайнер "Queen Elizabeth", чудо мореплавательной техники первой трети двадцатого столетия, бросил якорь в главной гавани Азорских островов. Табельная стоянка длилась восемь часов и точно в зафиксированное расписанием время все пассажиры устремились к трапу. Еще бы - экзотика, португальская жемчужина в сердце Атлантики, возможно ближайший сосед легендарной Атлантиды, которому каким-то чудом удалось пережить загадочную океанскую катастрофу.
Глядя на противоположную от причалов сторону бухты, Иван вспомнил, что совсем недавно в журнале "Вокруг света" он читал довольно объемную статью об Азорах. Описывая взахлеб красоты архипелага, состоящего из девяти островов, автор честно и с сожалением признавал, что делает это все с чужих глаз и слов и, тем не менее, "даже само название главного города и порта "По-та Дел-га-да!" звучит загадочно, вдохновенно и поэтически. Мореплаватель Гонзало Кабрал в 1431 году открыл необитаемые острова - цепь подводных вулканических гор - и с тех пор, вот уже пять столетий, над Сан Мигелем развевается португальский флаг".
Еще при посадке в Дувре Иван познакомился с четой Джексонов. Он никак не мог понять, чего от него хочет таможенный чиновник. Говорил англичанин быстро и, хотя артикуляция была безукоризненной, Иван чертыхнулся, мысленно ругая себя: "Говорили тебе, дубина стоеросовая, учи язык всерьез. Вот теперь и хлебай щи лаптей, Митрофанушка - извозчики довезут, как же, держи карман шире, неуч! Хоть ты тресни, ни в зуб ногой". И он вытирал пот с лица платком, пытаясь улыбкой успокоить начинавшего сердиться таможенника. Как вдруг услышал за спиной низкий мужской голос, озвучивавший корявые русские фразы: "Косподин хотель узнават, што ест у вас чужой валут. Многа? Мала? Каму везти падарка? Какой здаровы каспадин?". Иван обернулся. Перед ним стояла, судя по одежде и манере держаться, состоятельная пара. Средний рост, средний возраст, средней приятности внешность. Оказалось, Джон в лицее под Парижем изучал французский и русский языки. Русский, разумеется, факультативно. Мэри знанием никакого иностранного не обладала, зато избыток доброго нрава делал возможным и приятным общение с аборигеном любой части света.
- Ми англичан, ехал Нью-Йорк, долго-долго лет абратна.
С их помощью Иван легко преодолел таможенный барьер. В ресторане они попросились за один столик - билеты у них оказались тоже второго класса. Четвертым сотрапезником стала мадемуазель Сильвия Флорез, юная француженка.
- Идет видет своя жених Новы Орлинс, - обстоятельно пояснил Джон.
Так, вчетвером они обедали, завтракали, ужинали, посещали танцевальные вечера, плескались в бассейне и забавлялись нехитрыми аттракционами, которые устраивали в штиль на палубах услужливые, обходительные офицеры команды. Так вчетвером и теперь они ступили на азорскую землю.
- Трясет, здесь почти каждый день трясет! - воскликнул при этом Джон. Они договорились, что в целях взаимного изучения языков Джон, Мэри и Сильвия (которая владела английским в совершенстве) говорят с Иваном на King's English - медленно, если надо - с повтором, исправляя произношение, он же с Джоном - только на русском и тоже исполняя функции добросовестного тьютора.
- Острова вулканического происхождения, вот и трясет, - заметил Иван, зная о частых землетрясениях из журнальной статьи. С океана к причалу то и дело подходили небольшие рыбачьи шхуны. К ним тут же приступали перекупщики, начинали торг. Тучи чаек носились над портом. Терпкий запах свежевыловленной рыбы густо висел в воздухе. Бухта была широкой, вдоль другой ее стороны выстроились живописной чередой дома, виллы, коттеджи. Зеленые, синие, белые, оранжевые, они взирали на проплывавшие корабли и их пассажиров полупрезрительно, полупренебрежительно. Они словно бы говорили: "У наших хозяев - жизнь полная чаша. А у вас? Что - рветесь в заокеанский рай, судьбу пытать? Скатертью дорога".
Джон привычным лондонским жестом подозвал извозчика и вскоре четыре копытца небольшой, но крепкой, жилистой лошадки зацокали по брусчатым и булыжным мостовым города. Миновали площадь с высоким старинным католическим храмом, потянулись улицы, улочки, переулки. Возница что-то начал говорить, глядя попеременно на обоих мужчин, но Джон и Мэри переглянулись с Иваном, улыбнулись - "Португальский у нас понимает лишь одна несравненная Сильвия". А она, тоже улыбаясь, сказала:
- Он предлагает подняться вон на ту гору. Оттуда он покажет нам что-то интересное.
- Это что - самая высокая гора на всем острове? - Джон внимательно рассматривал довольно пологие склоны, сплошь заросшие вечнозелеными лесами.
- Нет, - засмеялся возница. - Есть и выше. А гора-великан - Пику. Ну так как - поехали? - Сильвии явно этого хотелось. Джон, Мэри и Иван согласно закивали.
