Роман Сенчин - Нубук
А дальше несколько вспышек и возвращение...
Джон, Андрюха, Макс, остальные почти всегда отдыхали с девчонками. У большинства они менялись чуть ли не еженедельно, а у Макса была одна и та же подруга, очень на него похожая - такая же узкокостная, но по-спортивному подтянутая, неизменно в яркой одежде, тоже коротко стриженная, с сережками-колечками в ушах, проколотыми ноздрей и пупком. Они вообще, Макс и его Лора, с первого взгляда показались мне братом и сестрой, почти близнецами; понятно, почему и не разбегались, - вот уж действительно, встретились две половины, слились.
А Володька всегда был один. На девушек он почти не обращал внимания, даже с той, что работала в буфете в ДК Ленсовета и часто обслуживала нас, не здоровался. Она же, кстати, из кожи вон лезла, чтоб ему понравиться, и была совсем не страшненькой; я через несколько обедов там стал с ней заигрывать, как умел, узнал, что ее зовут Марина, интересовался, свободна ли вечером, но удачей пока что хвастаться не приходилось...
Однажды, сидя в нашем офисе, я решился поговорить с Володькой. Дел не предвиделось, шеф был в хорошем настроении - увлеченно играл на компьютере в "Варкрафт", обустраивал государство на острове, боролся с набегами врагов. Я же пил "Балтику No 1", листал "XXL", подолгу задерживаясь на полуголых и голых женщинах, изучая их подробно, до каждой складочки кожи под мышкой, до мельчайшего пупырышка на соске...
- Слушай, Володь, - наконец не выдержав, отложил я журнал, - можно спросить?
Он вроде бы не услышал, напряженно всматривался в экран монитора, долбил по клавишам. Из компьютера доносились удары мечей, далекие вскрики смертельно раненных, звон золотых монет...
- Вэ-эл, - позвал я громче.
- Да погоди! Сейчас...
От нечего делать я взял телефон, узнал, сколько времени. "Тринадцать часов двадцать семь минут сорок одна секунда", - ответил мне ласковый автоматический женский голос.
- Спасибо, - сказал я.
Снова полистал журнал, отыскал ту, что больше всего мне понравилась. Златовласая, крепенькая, лет двадцати пяти, загорелая до цвета топленого молока. Сидит на бильярдном столе, лицо приподняла и повернула чуть влево, глаза сладостно прикрыты, сочный рот, видны белые зубы. Она совсем голая, она широко расставила ноги, но самое интересное место закрывает собой черный шар... Хорошо быть фотографом в таком вот журнале...
- Эх, победили! - расстроенно выдохнул Володька и отвалился на спинку кресла, вертанулся кругом, подхватил чашку с чаем, глотнул. - Ну чего ты хотел?
Теперь, когда разговор стал неотвратим, я замялся. Действительно, как спросить?.. Так вот взять и спросить?.. И я решил подстраховаться:
- Ты не обидишься?
- Хм! Обижается знаешь кто?
- Ладно. Я вот о чем... У тебя же... гм... девушки нет?
Володька напрягся:
- Ну нет. И что?
- Так, интересно просто... спросил... - Как же дать понять ему, что мне-то нужна девушка, но я не могу взять и познакомиться... Как дать понять, что мне нужна его помощь?
- Интересно? Хм... - Володька усмехнулся и снова отпил из чашки.
- Да нет, извини... я не в том смысле. Но скучно же так, без девчонки... без, - я поправился, - без подруги. Особенно при такой жизни.
- При какой жизни? - уставился на меня Володька; раньше я не замечал, чтоб он разговаривал так - цепляясь к словам; он словно затягивал меня дальше, выжидал, определяя, к чему я клоню.
- Ну, такой, - с трудом находил я нужные слова, - активной, деловой... Ну и... ты ведь можешь себе позволить...м-м... подругу иметь. С ней-то как-то ведь... интересней, что ли...
Володька поднялся, прошел по тесному пространству офиса. Вид у него был мрачноватый. Я и не думал, что он так отреагирует на мой вопрос. Думал, спрошу, он что-нибудь такое ответит, а потом предложу найти девчонок посимпатичней, вместе провести вечер в том же "У Клео", а потом рвануть вчетвером к Володьке. Места нам хватит - три комнаты...
- Понимаешь, - повернувшись ко мне спиной, глядя в прикрытое жалюзи, зарешеченное окно, произнес он каким-то небывало глухим, надсадным голосом, была у меня подруга здесь. Почти два года... общались... Когда познакомились, она еще в школе училась, в последнем классе... Сперва все нормально, потом у нее подруга... а подруга старше ее... в Германию уехала гувернеркой... гувернанткой... Ну, в богатой семье, короче, прислугой стала. И эта, дура тупая, заразилась. Каждый день мне стала втирать, как там в Германии хорошо... Та ей напишет, открыток своего Фрейбурга нашлет, а эта кипятком от счастья мочится. Еще бы - Альпы, Рейн, Франция в двух шагах... И мне все: "Давай уедем. Ты там со своей энергией в сто раз больше сделаешь. Там ведь лучше. Поехали!" Я, конечно: "Кому я там нужен? Я и немецкого не знаю, да и в Питере жить хочу". Исполнилось ей, короче, восемнадцать, собрала сумки и туда... Сам ее в Пулково отвез. Родители ее рады, что, дескать, дочь так устроилась... Один раз написала, как ей хорошо, какая семья попалась, ребенок умница, город как игрушка. Снова уезжать отсюда просила... А второе письмо уже другое совсем... "Все, прощай, у меня появился мужчина. Я себя с ним настоящей Лолитой почувствовала. В Париж на уик-энд завтра едем"... - Володька болезненно, как-то жалобно крякнул, дернул плечом, будто собираясь хлестнуть рукой жалюзи; добавил со злым отчаянием: - Ну и черт с ней. Идиотка. Каждому свое... Потом поймет...
- Да, конечно, - осторожно поддержал я, раскаиваясь, что затеял этот разговор, так неожиданно выведший из себя Володьку, и не озвучил то, ради чего и начал; думал ненавязчиво, полушутливо навести его на мысль, что неплохо бы заиметь подружек, весело проводить с ними время, а напоролся вот на любовь несчастную.
Володька сел за стол, как-то механически, инстинктивно поворошил бумаги, передвинул с места на место компьютерную клавиатуру, заглянул в чашку. И, кажется, чтоб стереть впечатление от выплеска его исповеди, с фальшивой веселостью и грубоватостью спросил:
- А тебе чего, бабы не хватает?
Я усмехнулся, радуясь, что наконец-то разговор входит в нужное русло.
- Ну да.
- И в чем проблема? Вон их сколько. Деньжата у тебя есть. Пойди да познакомься. Одна отошьет, другая согласится...
- В том-то и дело, - я сделал голос расстроенным, - что не получается. Как-то отвык от такого... да и не умел. Подойти, а что сказать?..
- М-да, тяжелый случай, - с ехидным сочувствием вздохнул Володька. Остается проститутку снять, на ней тренироваться.
- Вот бы...
Он посмотрел на меня пристально и серьезно:
- Что, серьезно, что ли?
- Гм... - Я пожал плечами; в этот момент показался себе каким-то то ли увечным, то ли вообще недоразвитым, у которого вдруг проснулись половые потребности...
- Ладно, - сухо произнес Володька, - вечером решим... Сейчас работать надо.
Я с готовностью закивал. А шеф уже давал мне задание:
- Там вчера возврат привезли. В левом углу, возле двери лежит. Навалили все кучей. Надо распределить по моделям. Ну, сам знаешь. И подготовь семьдесят пар полусапог... - Он нашел на столе нужную бумажку. - Одиннадцать - семьсот восемь. Из нубука которые. Завтра утром забрать должны. Уложи в коробки, оскотчуй, сверху количество напиши, чтоб не путаться...
Я взял ручку, записал код моделей полусапог.
- Кстати, а что такое нубук? - Почему-то впервые за три недели работы заинтересовался значением этого слова.
- Нубук? Ну, кожа такая. М-м... - Володька напрягся, озадачился моим вопросом, не зная, видимо, как точно ответить. - Ну, такая, слегка на замшу похожа... Красивая из нее обувь, но недолговечная. Слишком мягкая для наших улиц, для климата... Плохо берут последнее время, хотя да, красивая...
Вечером он сдержал слово - повез меня за проституткой. Я сжался на переднем пассажирском сиденье и гадал, как все это будет. Видел вообще-то по телевизору, но вот так, в жизни, да тем более, чтоб я участвовал...
Володька упорно молчал, в колонках долбилась однообразная рэйв-мелодия, "мерседес" бежал мягко и быстро, и стояние в пробках или перед красным огоньком светофора томило, казалось, не только меня и Володьку, но и саму машину.
На Старо-Невском поехали медленнее. Володька щурился, поглядывая направо, налево. Я тоже искал стоящих у бордюра проезжей части в ряд молоденьких девочек в ярких одеждах, призывно покачивающих бедрами. Но ничего такого не было. Вот торчит, правда, одна, только какая из нее проститутка? Лет сорока пяти, жирноватая, в допотопном плаще и шерстяном берете. Такую и даром не надо.
А Володька остановился именно перед ней; опустил стекло моей дверцы. Я еле удержался, чтоб вслух не выразить свое недоумение... Тетка наклонилась, сунула в салон опухшую, размалеванную косметикой рожу, тут же наполнила воздух пивным перегаром.
- Девушки есть? - спросил Володька бесцветно, будто интересовался сигаретами.
Но и тетка ответила так же, без всякого оживления:
- Естественно. Заезжай в эту арку.
За аркой был черный до непроглядности двор, свет фар превратился в два желтых столба, вырывающих из тьмы куски кирпичных стен, мертвые окна, холодные автомобили...
