Леонид Андреев - Том 4. Сашка Жегулев. Рассказы и пьесы 1911-1913
Князь открывает глаза и встает с таким видом, как будто он и не спал и не просыпался. Оправляет усы и стоит, слегка наклонив голову, в очень скромной и даже красивой позе. Только слегка, еле заметно, покачивается в коленях.
Князь, мой друг, как ты себя чувствуешь?
Князь. Мерси, хорошо.
Зайчиков. Князь, Василиса Петровна желает проститься с нами.
Василиса Петровна. Я очень польщена, князь, нашим знакомством. До свидания, дорогой князь.
Князь. Бонсуар, мадам.
Замирает в позе изящного поклона, Зайчиков любуется с блаженнейшей улыбкой на лице.
Занавес
Действие третье
Свадьба по первому разряду в ресторане второй руки. Все поставлено! бывшим антрепренером Зайчиковым. На сцене второразрядная пышная ресторанная гостиная с искусственными пальмами в темных углах. В открытую дверь виден обеденный зал; посередине длинный стол, сервированный на 15–20 персон. Отдельно стол с закусками а-ля фуршет. На том и другом столе видимое и крайнее изобилие спиртных напитков. Лакеи в приличных фраках, но во вчерашних манишках; и не все бриты. Гости специальные, наняты Зайчиковым от пяти до пятнадцати рублей за вечер. Все одеты очень прилично и имеют такой вид, как будто они настоящие. Но стесняются; особенно смущает их то, что их так много. Некоторые, особенно дамы, стараются показать, что они действительно приглашены, а не наняты. Друг друга никто не знает. Всего их человек двенадцать. Гости первого плана: Барон Икс — солидный седой господин представительного вида, бывший биржевой делец, ныне состоит под судом. К положению своему как нанятого гостя равнодушен; сосредоточенно думает о чем-то, покусывая перчатку; курит сигары. Отставной генерал Дзет («Генерал на свадьбе») — пьяный, опустившийся, распухший человек, пришедший не столько ради денег, сколько для выпивки и компании. Коммерции-советник — Игрек, стесняется, не знает, куда сесть, старается спрятать медаль, которую надел из добросовестности. Помещик Эн, — также смущенный, но веселый человек, которому постепенно становится все это смешно. Два студента со шпагами: больше похожи на немолодых бритых актеров, не умеющих носить форму. Гости второго плана: — фигуры очертаний неопределенных. Три похожих друг на друга, но весьма солидных господина: как будто отставные чиновники — а может быть, и не чиновники. Молодой человек нагло скучающего вида: весь развинченный, расхлябанный, с истощенным, покрытым красными пятнами, серым лицом; часто смотрит на часы, презирает пальмы, ковер, Зайчикова. Думает о подложном векселе, которому завтра срок. Четыре загадочные дамы, по-видимому, из общества; при двух дамах столь же загадочные декольтированные, но вполне приличные девицы. Кажется, одна из дам, пожилая, в наколке, худая, с обвисшими щеками — актриса. Еще два, три смутных и почти неподвижных лица.
Зайчиков суетится и режиссирует. Сам он радостно взволнован, хотя пока еще трезв; не обращает внимания, что жилет у него короток и видна полоска белой рубашки. Изредка, с жестом мгновенного отчаяния хватается за голову — как режиссер, которому попалась трудная, не спевшаяся труппа.
Ждут из церкви новобрачных.
Зайчиков. Господа, господа, не дымите же так безбожно! Кто хочет покурить, пожалуйте в маленькую гостиную! Ах, виноват, барон: гаванна? Какой аромат… удивительно!
Барон. Гаванна.
Зайчиков (студенту). А вы, голубчик, папиросочку бросьте. (Тихо.) Послушайте, как вас, вы рекомендуете себя талантливым актером, берете с меня пять рублей, как оперный певец, а не умеете держаться на сце… в обществе!
Студент. Что же мне делать?
Зайчиков. Что? Дам занимайте… эх, видите, как все сидят! Надо было репетицию, но разве… (Помещику.) Так-то, дорогой Степан Григорьевич!..
Помещик. Николай Андреевич.
Зайчиков. Так-то, дорогой Николай Андреич. Живем? Ну, как посевы, озимые, яровые?
Помещик. Н-да, посевы.
Зайчиков. Золотое дно ваше… Отрадное. Какие леса, какие пажити и луга — дух замирает! Да, господа, что ни говори — а для всей Европы житница наша матушка Россия. Верно, ваше степенство?
Коммерции советник (растерянно). Не знаю.
Зайчиков. Как же не знать, помилуйте! Вот, генерал, наше третье сословие, говорит, что не знает — хитрый народ, а? До того хитрый, что… ваше мнение, генерал?
Генерал. Н-да, мое мнение. Послушайте, Иван Андреич…
Зайчиков. Иван Алексеевич Зайчиков.
Генерал. Послушайте, а они скоро будут от венца?
Зайчиков. Должны быть сию минуту. Да, что ни говори, а требования организма… не так ли, сударыня?
Генерал. С певчими?., ну свадьба, я говорю, с певчими?
Зайчиков. Как же, как же! Князь де-Бурбоньяк, мой достойнейший друг, не может пожалеть там каких-то денег, раз дело идет о блеске древнего имени. Ах, господа, я вижу, вернее сказать, я знаю, что не все здесь присутствующие достаточно осведомлены о достоинствах князя, — но, господа, в такой торжественный день злые языки должны умолкнуть, мир и согласие да царствуют в умиленных сердцах. Не так ли, достоуважаемая Дарья Степановна? (Тихо.) Дарья Степановна, хоть ты поддержи меня, видишь, какие кикиморы, чтоб их черт побрал. Ну и труппочка, черт бы ее… Ври!
Дарья Степановна. Что ж я буду врать? Сам виноват, чего ж раньше не сказал толком.
Зайчиков (свирепо). Что врать? Ух, старая лошадь, а соврать не умеешь? — Так-то, дорогой Андрей Иванович, живем? Ну, как посевы, пажити? (Развинченному молодому человеку.) Послушайте, но нельзя же так: там сидят очаровательные девицы, бутоны, если смею так выразиться, а вы… мировая скорбь, эх!
Молодой человек. Что такое?
Зайчиков. Дорогой! Я понимаю: мировая скорбь, Байрон, Шиллер, Сервантес, но ведь надо же и жизнь! Жизнь для жизни нам дана.
Молодой человек. Это вы мне? Вы забываетесь, любезный.
Зайчиков. Что такое? Я забываюсь? Ну-н… хорошо, хорошо, потом поговорим. Скажите пожалуйста!.. Вам честь оказана, молодой человек, будь вы там маркиз или кто угодно, что князь де-Бурбоньяк пригласил вас. Скажите пожалуйста! (Проходящему лакею.) Послушай, эй ты, любезный, это что же у тебя: ты когда это воротничок надел? Ты не понимаешь, какой сегодня день, а?
Лакей. Хозяину скажите, Иван Алексеевич.
Зайчиков. Хозяину? А где он, этот мошенник, подать мне сюда этого мошенника! У, аршинники, самоварники…
Быстро уходит вслед за лакеем. В гостиной неловкое и напряженное молчание, друг на друга стараются не глядеть.
Дама (нерешительно). Как здесь душно. Вы не находите?
Вторая дама. Да. Очень теплая зима.
Первая дама. Да, удивительно теплая. Сегодня на Тверской уже показались на колесах. Вы на санях приехали?
Вторая дама. Да.
Первая дама. Подумайте, и я имела неосторожность приказать заложить сани. Так ужасно скрипят полозья, что это невыносимо!
Помещик (не выдерживая, генералу). Вот врет! Вместе в трамвае приехали.
Генерал (сердито). Что-с?
Помещик. А то, ваше превосходительство, что надо же овладеть положением! Ужасно курьезный случай! Позвольте рекомендоваться — бывший уездный предводитель, помещик…
Генерал (любезно). Очень рад. Генерал в отставке…
Помещик. Очень приятно. А любопытный тип этот Зайчиков: он мне положительно нравится. Врет каналья, как артишоки ест, и хоть бы поморщился.
Генерал (снова хмурясь). Не обратил внимания. Но случай действительно курьезный, хотя мы можем утешаться, что общество в конце концов весьма, весьма приличное. Правда, кое-кто подозрителен, но… Скажите, вон тот господин с сигарой действительно барон?
Помещик. Не могу знать, ваше превосходительство, кто действительно, а кто недействительно. Вон там сидит — Зайчиков мне сказывал, — действительный статский советник, но поручиться, что он действительно действительный или недействительно действительный…
Оба смеются.
А вы, ваше превосходительство?
Генерал. Что-с?
Помещик. Нет… А какого вы вообще мнения о сем курьезном происшествии.
Генерал. Видите ли, иногда — и я вполне понимаю и одобряю эти чувства — меня, как почтенное лицо, приглашают на какую-нибудь, ну там мещанскую, разночинскую свадьбу… Конечно, им приятно, да и сам иногда входишь в положение… молодые люди, брак, вся жизнь впереди… Но здесь — что-то весьма странное, весьма странное. Здесь, по-видимому, не только я один…
