Михаил Лермонтов - Том 6. Проза, письма
Печатается по журналу «Русск. обозрение» (1890, кн. 8, стр. 734–736, в тексте воспоминаний А. П. Шан-Гирея о Лермонтове).
Автограф не известен.
При публикации А. П. Шан-Гирей предпослал тексту письма следующее замечание: «Считаю не лишним сообщить еще одно письмо к Лермонтову старшей сестры Верещагиной…». Позднейшие публикаторы письма, основываясь на этих словах, прямо относили его к «старшей сестре Верещагиной». Только в 1940 году М. Ф. Николевой было установлено, что автором письма является не старшая сестра А. М. Верещагиной, у которой, судя по мемуарной и родословной литературе, не было сестер и она жила вдвоем с матерью, а ее старшая двоюродная сестра Мария Александровна Лопухина, бывшая с Лермонтовым в дружеских отношениях и переписке. Содержание и тон данного письма отвечают характеру сохранившихся писем к ней Лермонтова (см. настоящий том, письма Лермонтова №№ 9-11, 13, 14, 16, 26, 30, 32). На этом основании М. Ф. Николева совершенно правильно заключает, что, говоря об авторе письма, А. П. Шан-Гирей или спутал фамилию, т. е. вместо Лопухиной написал Верещагиной, или пропустил слово «двоюродной», думая написать «старшей двоюродной сестры Верещагиной». В семье Лопухиных Мария Александровна действительно была старшей сестрой, имея младшими: Елизавету, Варвару и брата Алексея (см.: М. Ф. Николева. М. Лермонтов. Биографический очерк. Пятигорск, 1940, стр. 44–47).
Перевод
12 октября <1832> Москва
Ваше письмо, помеченное третьим этого месяца, только что до меня дошло. Я не знала, что это день вашего рождения. Я вас поздравляю, дорогой мой, хотя немного поздно. Я не могу вам выразить огорчение, которое причинила мне дурная новость, сообщенная вами. Как, после стольких усилий и трудов увидеть себя совершенно лишенным надежды воспользоваться их плодами и быть вынужденным начать совершенно новый образ жизни? Это поистине неприятно. Я не знаю, но думаю всё же, что вы действовали с излишней стремительностью, и, если я не ошибаюсь, это решение должно было быть вам внушено Алексеем Столыпиным, не правда ли?
Я вполне понимаю, насколько вы должны чувствовать себя выбитым из колеи этой переменой, так как вы никогда не были приучены к военной службе, но и теперь, как всегда, человек предполагает, а бог располагает, и будьте совершенно уверены в том, что всё, что он предполагает в своей бесконечной премудрости, служит несомненно для нашего блага. На военной службе вы так же будете иметь все возможности, чтобы отличиться; с умом и способностями возможно всюду стать счастливым. К тому же сколько раз вы говорили мне, что если бы вспыхнула война, вы бы не захотели оставаться безучастным. Ну вот, вы так сказать брошены судьбой на путь, который дает вам возможность отличиться и сделаться когда-нибудь знаменитым воином. Это не может помешать вам заниматься поэзией; почему же? одно другому не мешает, напротив, вы только станете еще более любезным военным.
Ну вот, мой дорогой, теперь для вас приходит самый критический момент, ради бога, помните, насколько возможно, обещание, данное мне вами перед отъездом. Остерегайтесь слишком быстрого сближения с вашими товарищами, сначала узнайте их хорошо. У вас добрый характер, и с вашим любящим сердцем вы можете быть быстро покоренным; особенно избегайте ту молодежь, которая бравирует всякими выходками и ставит себе в заслугу глупое фанфаронство. Умный человек должен быть выше всех этих мелочей; это не заслуга, а наоборот, это хорошо только для мелких умов, предоставьте им это и следуйте своим путем. Простите, мой дорогой друг, что я решаюсь давать вам эти советы; но они мне продиктованы самой чистой дружбой, а привязанность, которую я к вам питаю, заставляет меня желать вам всего лучшего; я надеюсь, что вы не рассердитесь на проповедницу морали, а наоборот, будете за это благодарны, я вас слишком хорошо знаю, чтобы в этом сомневаться.
Вы хорошо сделаете, если пришлете, как вы говорите, все, что вы до сих пор написали; вы можете быть уверены, что я честно сохраню присланное; и вы же будете в восторге, найдя это когда-нибудь. Если вы будете продолжать писать, не делайте этого никогда в школе и не показывайте ничего вашим товарищам, потому что иногда самая невинная вещь доставляет нам гибель. Я не понимаю, почему вы так редко получаете мои письма? Я вас уверяю, что я не ленюсь и пишу вам часто и пространно. Ваша служба не помешает мне вам писать обыкновенно, и я всегда буду посылать мои письма по старому адресу; скажите мне, не лучше ли их отправлять на имя бабушки?
Я надеюсь, что ваше пребывание в школе не будет для вас препятствием писать мне; если у вас не будет времени делать это каждую неделю, ну тогда хотя бы раз в две недели; но прошу вас, не лишайте меня этого утешения.
Мужайтесь, мой дорогой, мужайтесь! не позволяйте разочарованию сломить вас, не отчаивайтесь, верьте мне, что всё будет хорошо, это не фразы утешения я вам предлагаю, вовсе нет; я сама не знаю, но что-то мне говорит, что всё будет хорошо. Правда, что теперь мы не увидимся раньше, чем через два года; это действительно горе для меня, но… не для вас, для вас это может быть лучше. В два года можно выздороветь и стать совершенно благоразумным.
Поверьте мне, что я не потеряла способности угадывать ваши мысли, но что вы хотите, чтоб я вам сказала? Она здорова, повидимому, довольно весела, вообще ее жизнь такая однообразная, что даже нечего о ней сказать, сегодня как вчера. Я думаю, что вы не очень огорчитесь, узнав, что она ведет такой образ жизни, потому что он охраняет ее от всяких испытаний; но с своей стороны я бы желала для нее немного разнообразия, потому что, что это за жизнь для молодой особы, слоняющейся из одной комнаты в другую, к чему приведет ее такая жизнь? — сделается ничтожным созданием, вот и всё. Ну что же? Угадала ли я вас? То ли это удовольствие, которого вы от меня ожидали? · · · · · · · · ·
Мне остается ровно столько места, чтоб попрощаться с моим милым гусаром. Как бы я хотела видеть вас в вашей форме и с усами. Прощайте, мои сестры и брат вам кланяются. Мое почтение бабушке.
Датируется 1832 годом по содержанию письма, полного тревоги за судьбу поэта. Как раз в сентябре — октябре 1832 года решался вопрос о дальнейшем образовании Лермонтова, и 10 ноября 1832 года он был зачислен в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.
Стр. 463, строка 2. Лопухина Мария Александровна — см. настоящий том, стр. 704.
Стр. 463, строка 4. «Votre lettre, datée de trois de ce mois, vient de me parvenir» («Ваше письмо, помеченное третьим этого месяца, только что до меня дошло»). Письмо Лермонтова от 3 октября 1832 года не известно.
Стр. 463, строки 7–8. «…la mauvaise nouvelle» («…дурная новость») — намерение Лермонтова оставить университет и получить военное образование.
Стр. 463, строка 14. Alexis Stolipine (Алексей Столыпин) — очевидно Алексей Григорьевич Столыпин (ум. в 1847 году), двоюродный дядя поэта, который в 1832 году уже служил в лейб-гвардии Гусарском полку. Данное письмо М. А. Лопухиной вошло в «Опись письмам и бумагам л. — гв. гусарского полка корнета Лермантова», составленную в 1837 году по «Делу о непозволительных стихах» на смерть Пушкина. Упоминание в письме об Алексее Столыпине привлекло внимание жандармов (см. настоящий том, стр. 472, строки 18–21).
Стр. 465, строки 7–9. «Dans deux ans on a le temps de guérir et de devenir tout-à-fait raisonnable» («В два года можно выздороветь и стать совершенно благоразумным») — намек на то, что за два года пребывания в Школе Лермонтов может излечиться от своего увлечения ее сестрой, В. А. Лопухиной. Дальнейшая часть письма до трех строк многоточия также посвящена ей. (О В. А. Лопухиной см. настоящий том, стр. 722).
Стр. 465, строки 10–11. «Croyez-moi, je n'ai pas perdu l'habitude de vous deviner, mais que voulez-vous que je vous dise?» («Поверьте мне, что я не потеряла способности угадывать ваши мысли, но что вы хотите, чтоб я вам сказала?»). Эти и следующие строки являются ответом на вопрос Лермонтова о В. А. Лопухиной в письме к М. А. Лопухиной от 2 сентября 1832 года: «J'aurais bien voulu vous faire une petite question — mais elle se refuse de sortir de ma plume» («Я очень хотел бы задать вам один вопрос, но перо отказывается его написать»; настоящий том, письмо № 10 и примечание к нему, стр. 418, строки 17–18 и стр. 706).
Стр. 465, строки 23–24. «…mes soeurs et mon frère vous saluent» («мои сестры и брат вам кланяются») — Елизавета, Варвара и Алексей Лопухины.
2. От А. М. Верещагиной, отрывок (стр. 465)Печатается по копии В. Х. Хохрякова — ИРЛИ, оп. 4, № 26 (тетрадь 2-я), лл. 7–8 об. Сохранилась другая копия в тетради В. Х. Хохрякова — ИРЛИ, оп. 4, № 85 («Материалы для биографии М. Ю. Лермонтова»), л. 11–11 об., — повидимому, переписанная с первой.
Письмо, из которого выписан отрывок, — не известно.
Впервые опубликовано в Соч. под ред. Дудышкина (т. 2, 1860, стр. XIV).
Перевод
13 октября <1832>
