KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская классическая проза » Гавриил Троепольский - Белый Бим Черное ухо (сборник)

Гавриил Троепольский - Белый Бим Черное ухо (сборник)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Гавриил Троепольский, "Белый Бим Черное ухо (сборник)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Приветствую, Семен Васильевич! – поклонился Терентий Петрович.

– Здорово, Терентий Петрович.

– Живем-то как?

– Помаленьку. Ничего себе.

– Ну, как: мухам теперь – гроб?

– Гибель. Смерть мухам! – серьезно ответил Семен Васильевич, а сам нетерпеливо то засовывал пальцы за пояс, то вынимал их. Человек уже в годах, больше пятидесяти, с добрым животом, а беспокоится: что же заставило Терентия Петровича остановиться при «обходе»?

– И комарей душить будем снова?

– Ни одного комара в живых. Малярия теперь – тю-тю! Поминай как звали! – пробовал шутить фельдшер, поглаживая рукой красновато-рыжие усы.

– Вот и я говорю: если вы есть врач-муходав или там, скажем, насчет душения комарей, то это тоже хорошо. Муха – она враг народного здоровья: где муха, там бескультурье. Точно. Муходав – это хорошо. Но, только зачем же кота отравил, Семен Васильевич? А? Кот – животное полезное для домашнего хозяйства. Вы же сами читали лекцию, что кот – враг мышей, а мышь несет в себе… ту-ля-ре-мию. Так я сказал? Так. А сам отравил кота мушиным порошком. Нет, так нельзя!

– Так то ж нечаянно случилось. Есть, конечно, вина и наша, неосторожность… На кошкину пищу случайно попала повышенная дозировка.

– А кота-то теперь у меня нет! – воскликнул Терентий Петрович. – Сам-то я мышей ловить не способен.

– Я вам, Терентий Петрович, могу подарить очень хорошего котенка, – уже весело говорил фельдшер, видимо радуясь, что дальше кота дело не пошло.

– Благодарность за котенка! Не обижайтесь, Семен Васильевич! Человек выпивши, словам удержу нет. А что касается того, что вы лично с Матрены Щетинкиной взяли петуха, а с Акулины Степановны – окорок, а с Васильевны – гуся, жирного-прежирного, а Матрена Егоровна принесла вам за женские болезни миску сливочного масла, то об этом говорить не будем. В писании у попа так и записано два лозунга: «Дающая рука не оскудеет» и «Отруби себе ту руку, которая себе не прочит». Бабы действуют по первому лозунгу, а вы, значит, – по второму. Прошу извинения, Семен Васильевич! Об этом говорить не будем. Бывайте здоровеньки!

Семен Васильевич уже пятился задом к двери, шевелил усами, как таракан, бормоча:

– Невозможная личность. Прицепился, как… То есть, как это самое… Действительно, невозможный. – И наконец он скрылся в сенях.

Так Терентий Петрович обходил все село, останавливаясь против тех домов, где он считал нужным высказать критические замечания. Критиковал он действительно невзирая на лица и только там, где проступки заслуживали общественного порицания. Чаще всего о таких уже шептались втихомолку, но Терентий Петрович говорил вслух и громко, и никуда уже нельзя было скрыться от невидимого суда народа. Около квартиры секретаря сельсовета он остановился и коротко обличил:

– Для советского человека – позор! Ты должен пример показывать, а сам по чужим бабам шляешься. У тебя же дитенок есть, маломысленный ты человек! Ты ж себе душу чернилом вымазал, беспутный! Слышишь, секретарь, чтобы этого больше не было. Ни-ни!

Бригадира строительной бригады он отчитал за то, что тот колхозными досками замостил полы в своем доме; заведующую птицефермой уличил в растранжиривании яиц.

К вечеру Терентий Петрович, возвращаясь домой, заходил к хорошим друзьям, которых у него было множество, добавлял внутрь до окончательной своей нормы, целовал напоследок Костю Клюева и, выписывая кривую, продвигался помаленьку домой, где его ожидала жена – тихая и работящая, такая же скромная, как и муж ее в трезвом виде. Терентий Петрович старался идти вдоль линии телеграфных столбов или вдоль радиолиний. При этом он останавливался у каждого столба, стоял некоторое время, прислонившись спиной, затем нацеливался на следующий столб, мотал головой, еще раз нацеливался и говорил: «Дойду. Точно дойду. Ну, Тереша, смелее!» и решительно направлялся к следующему столбу. Шел, конечно, не по прямой, но цели достигал и давал себе небольшой отдых. Так, короткими перебежками, он и добирался до дому.

Утром Терентий Петрович вставал как ни в чем не бывало и отправлялся на работу точно к назначенному времени. Не подумайте, чтобы он выпил и на следующий день! Нет! Такого никогда не случалось. Не скоро выпьет теперь Терентий Петрович: может быть, даже через год. Но после этого дня в правлении появился Герасим Корешков и зашептал счетоводу, что-де принес деньги за «студень», а то все равно доймут – раз Терентий на «обходе» сказал, то доймут.

Егор Порукин, проходя мимо трактора в поле, спросил Терентия Петровича:

– Что же это ты на меня наорал вчера?

– Выпил, Егор Макарыч, выпил… Ничего не помню. Если не так, поправь меня, – скромненько отвечал Терентий Петрович.

Фельдшер, Семен Васильевич, вечером следующего дня принес серого пушистого котенка. Немного посидел, пока Терентий Петрович мылся после работы, а потом все-таки сказал:

– Зря, Терентий Петрович, вчера говорил. Ой, зря!

– Это о чем я говорил? О мухах – помню, а больше, убей, не догадаюсь.

– Ты-то забыл! А народ болтать будет.

– Ну так то ж народ, ему на роток не накинешь платок. А я-то при чем? Забыл, Семен Васильевич, – вздыхал Терентий Петрович. – Если чего неправду наговорил, то меня же люди осудят, а если правду сказал, то колхозники и до меня небось знали. Тут и обижаться нечего. Мало ли чего выпивший человек скажет? Хорошо скажет – слушай, нехорошо скажет – пропущай мимо уха. Да-а-а… А котеночек хороший… Ишь ты, мяконький какой… Кс-кс-кс! Ишь ты!.. Это кто же – кот?

– Кот.

– Ко-от! Смотри-ка, какой ласковый… Кот?

– Кот, – в сердцах ответил фельдшер.

– Да-а… Кот, значит. Может, вы со мной, Семен Васильевич, борща покушаете? С баранинкой борщочек-то.

– Спасибо. Поужинал.

– А я вот только собираюсь покушать… Ишь ты, лезет на стол уже – умный кот. Кс-кс-кс!

Одним словом, у Терентия Петровича в обычной жизни хитринка была довольно тонкая. Но однажды случилось так, что ни хитринка, ни спокойствие не спасли его от нарушения правил агротехники: хоть чуть-чуть, а нарушил.

Было это в первый день весеннего сева. С утра Терентий Петрович притащил ящичек с разными мелкими запасными деталями к тракторным сеялкам. В ящичке были шплинты, болтики для сошников, жестяные задвижки к высевающим аппаратам, гаечные ключики разных размеров, кусочки проволоки, нарезанные по стандарту, заклепки, запасной чистик, масленка, три-четыре напильника и другие вещи, необходимые для работы прицепщика на сеялках. Все это лежало не как-нибудь, а в соответствующих клеточках-отделениях, на которые разделен ящичек. Все трактористы знали, что Терентий Петрович очень любит порядок, и никто из них никогда не лез самовольно в его маленький склад.

Если же Косте требовался, скажем, маленький гаечный ключик (большие-то у него были, а маленькие постоянно терялись), то он говорил:

– Терентий Петрович, разрешите «девять на двенадцать»?

Тот открывал свой ящик-склад, безошибочно, не глядя, брал с определенного места нужный ключ и подавал со словами:

– Утеряешь – не обижайся.

– Ну что вы, дядя Терентий!

– То-то же! Должен ты понимать, что мы через какой-нибудь копеечный шплинт можем полдня стоять в самое горячее время. А без такого ключика и вовсе беда. (Дать такое наставление Терентий Петрович считал необходимым.)

Но Костя Клюев, такой старательный и честный парень, все-таки терял ключики – не держались в его крупных руках мелкие вещи. Так случилось и в тот день. Терентий Петрович привинчивал свой ящик к раме сеялки. Костя ладил что-то у трактора. Агрегат с двумя сеялками стоял уже полдня в ожидании того, когда подсохнет почва и можно будет сеять. В поле было тихо, безветренно.

В чистом, прозрачном воздухе черной точкой висел жаворонок и беспрестанно звенел. В другое время – в конце весны и летом – его не видно в мареве, а сейчас – вот он! – смотри, пожалуйста, и слушай.

– Во-он! Видишь? – показал Терентий Петрович пальцем на жаворонка.

– Во-он! – подтвердил Костя. – И птица же! Кроха, а не птица!

– Кажись, дунь на нее – и пропала. А ни один человек не обидит такую птичку. Ласковая птичка, веселая! – восхищался Терентий Петрович. – Ты только подумай: какую ни возьми птицу – она поет либо вечером, либо утром, или, скажем, соловей – ночью. А эта – только днем, когда человек работает. Жаворонка – птичка такая, что ей цены нету. Человек целый день работает под ее песню. Вот, допустим, мы с тобой сеем. Ничего нам за трактором не слыхать. И вот мы с тобой, скажем, уморились и стали на заправку или на обед, а она, жавороночка, тебе песенку и сочинит. И на душе от этого весело, и аппетит к работе повышается. Точно, Костя! Такая птичка – незаменимая в сельском хозяйстве. И она понимает, что человек ее любит. Если напал на нее коршун, то она куда, думаешь, бросается? Либо в сеялку, либо прямо за пазуху, под ватник. Отличная птичка!

– Вот кукушка – тоже днем, ну какая-то она… не особенная.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*