Николай Гоголь - Том 12. Письма 1842-1845
Сгораю нетерпением видеть старика*. Прощайте, обнимаю вас всею душою! Не забывайте, и пишите ко мне.
Весь ваш Гоголь.
Погодину М. П., 10–22 мая 1842 («Пожалуйста напиши две строки к квартальному…»)*
<Между 10 и 22 мая 1842. Москва.>
Пожалуйста напиши две строки к квартальному, чтобы он написал мне свидетельство о неимении препятствий. Иначе опять пропал день, а мне сегодня же нужно хлопотать в канцелярии о пашпорте.
Погодину М. П., 10–22 мая 1842 («Аксаков присылает тебе эту записку…»)*
<Между 10 и 22 мая 1842. Москва.>
Аксаков присылает тебе эту записку.
Чертков* велел сказать, что он был у Цынского*, но не застал его.
Иннокентию (Борисову И. А.), 22 мая 1842*
Москва. Мая 22 <1842>.
За несколько часов до отъезда спешу написать к вам несколько строк. Полный душевного и сердечного движенья, жму заочно вашу руку; и силой вашего же благословения благословляю вас! Неослабно и твердо протекайте пастырский путь ваш! Всемогущая сила над нами. Ничто не совершается без нее в мире. И наша встреча была назначена свыше. Она залог полной встречи у гроба господа. Не хлопочите об этом и не думайте, как бы ее[91] устроить. Всё совершится само собою. Я слышу в себе, что ждет нас многозначительное свиданье. Посылаю вам труд мой*! Взгляните на него дружелюбно. Это бледное начало того труда, который светлой милостью небес будет много не бесполезен. Прощайте! примите мое душевное сильное лобзанье. Если же почувствуете когда желанье внутренное писать ко мне, напишите в Рим[92] (на имя банкира Валентини Piazza Apostoli*). В Риме я пробуду никак не менее двух лет, то есть пока не кончу труд, а там в желанную дорогу! Прощайте! Вы меня не позабудете, я знаю. Обнимите за меня Максимовича*, если увидите, и вручите ему прилагаемый при сем <экземпляр>. Другой экземпляр книги доставит вам маминька моя лично, которую благословите вашим благословеньем. Ваш образ, которым вы благословили меня, всегда со мною!
Погодину М. П., 17–23 мая 1842 («Нет, не могу, ради бога переговори…»)*
<Между 17 и 23 мая 1842. Москва.>
Нет, не могу, ради бога переговори и от него узнай,[93] чего он хочет. Если экземпляров, то пусть отнесет в контору прежде деньги и потом возьмет сколько их нужно завтра.
А дальнейшие все дела будут принадлежать Шевыреву. Я не могу видеться с книгопродавцами. Я уже давно так положил.
Погодину М. П., 17–23 мая 1842 («Нет, не брал…»)*
<Между 17 и 23 мая 1842. Москва.>
Нет, не брал.
Усачеву В. И., 17–23 мая 1842*
<Между 17 и 23 мая 1842. Москва.>
Прошу покорнейше г. Усачева обменить находящийся у него билет сохранной казны, данный мною в уплату за бумагу, ценой в тысячу рублей с процентами, на прилагаемый[94] при сем равной цены.
Н. Гоголь.
Языкову Н. М., 18–23 мая 1842*
<Между 18 и 23 мая 1842. Москва.>
Петр Михалыч не едет. Но я еду к тебе с огромной свитой. Несу тебе и свежесть, и силу, и веселье, и кое-что под мышкой. Жди меня и не уезжай без меня никак. Клянусь, слетит с тебя последнее пасмурное облако, ибо я сильно, сильно хочу тебя видеть, как никогда доселе не алкал; а что сильно, то не может быть никогда вяло или скучно. Обнимаю тебя заочно, пока не обниму всего и крепко как следует лично. Прощай, до свиданья. На обороте: Николаю Михайловичу Языкову.
Аксакову С. Т., октябрь 1841 — 23 мая 1842*
<Октябрь 1841-23 мая 1842. Москва.>
Прошу вас покорнейше, дорогой Сергей Тимофеевич, отправить эти два письма к Томашевскому* для отправки за границу. Как ваше здоровье и что делается в желудке? И сходили ли на низ, и кстати что делает столяр?
Погодину М. П., октябрь — 23 мая 1842*
<Октябрь 1841-23 мая 1842. Москва.>
Чертков просил тебя[95] к нему обедать.
Зайди пожалуйста на одну минуту ко мне.
Погодину М. П., февраль — 23 мая 1842*
<Февраль — 23 мая 1842. Москва.)
Хорошо, пусть придет подъемщик*. Я думал, что достаточно записки к Ивану Яковлевичу*, а когда лучше подъемщик, то пусть подъемщик.
Письмо к Аксакову* написано хорошо.
Шереметевой Н. Н., май — 4 июня 1842*
<Май — 4 июня 1842. С.-Петербург.>
Благодарю вас от всего сердца за память обо мне и за молитвы. Здоровье мое, слава богу, кое-как плетется. Тружусь, работаю с молитвою и стараюсь не быть свободным ни минуты. Испытав на опыте, что в праздные минуты к нам ближе искуситель, а бог далее, я теперь занят так, что не бывает даже времени написать письмо к близкому человеку. Знаю, что близкий человек простит, потому и не извиняюсь. Работать нужно много особенно тому, кто[96] пропустил лучшее время своей юности и мало сделал запасов на старость. Бог да хранит вас и да наградит вас за то, что не забываете меня своими молитвами.
Признательный к вам Н. Гоголь.
На обороте: Надежде Николаевне Шереметьевой*.
Погодиной Е. В., 4 июня 1842*
1842. СПб. 4 июня.
Пишу[97] письмо к вам, ибо Михаила Петровича*, вероятно, уже нет в Москве. Обнимаю вас заочно. Не стану говорить о том, что я еще сильнее и глубже[98] люблю друзей моих по мере того, как отдаляюсь от них. Вы должны это чувствовать и верить словам моим. Сердце женщины меньше подвержено недоверчивости и сомнениям, как мужчины. Передайте мое душевное и сердечное объятие Михаилу Петровичу в первом письме и скажите ему, что кто один раз вошел в мою душу, даже хотя бы он меньше его на то имел право, тот уже останется вечно там, и нет человеческих сил, властных его оттуда исторгнуть. Прощайте. Передайте поклон маминькам вашим и перецелуйте ваших малюток.
Ваш Гоголь.
Я выезжаю отсюда завтра.
Аксакову С. Т., 4 июня 1842*
СПб. Июня 4 <1842>.
Я получил ваше письмо еще в начале моего приезда в Петербург, милый друг мой, Сергей Тимофеевич. Теперь пишу вам несколько строк перед выездом. Хлопот было у меня довольно. Никак нельзя было на[99] здешнем бестолковье сделать всего вдруг. Кое-что я оканчивать*[100] оставил Прокоповичу. Он уже занялся печатаньем. Дело, кажется, пойдет живо. Типографии здешние набирают в день до шести листов. Все четыре тома к октябрю выйдут непременно. Экземпляр Мерт<вых> душ еще не поднесен царю. Всё это уже будет сделано по моем отъезде. Обнимаю вас несколько раз. Крепки и сильны будьте душой! ибо крепость и сила почиет в душе пишущего сии строки, а между любящими душами всё передается и сообщается от одной к другому, и потому сила отделится от меня несомненно в вашу душу. Верующие во светлое увидят светлое, темное существует только для неверующих.
Прощайте, обнимите Константина Сергеевича* и передайте мое сердечное рукопожатье Ольге Семеновне*, а с ним вместе и всему вашему семейству. Обнимите также всех моих знакомых, всех, кого я видел и с кем был в Москве. Прощайте. Пишите в Гастейн.
Гоголь М. И., 4 июня 1842*
СПб. 4 июня <1842>.
Пишу к вам из Петербурга за несколько минут пред отъездом. Доехал я благополучно. Хлопот мне было много, еще до сих пор всего не могу кончить. Лето и плохое время для всех вообще дел несколько замедлило мои распоряжения, но авось бог поможет, и без меня всё устроится относительно уплаты моих долгов и продажи книг. Не унывайте и вы и будьте всегда светлы душой. Помните, что всё, что ни посылается, посылается от бога и для нашего же счастия. Прощайте! Обнимаю вас, посылаю вам мое благословенье и всем моим сестрам. Пока можете адресовать мне письмо в Гастейн в Тироле.
