Александр Грибоедов - Сочинения
Паскевичу И. Ф., 23 августа 1828*
23 августа 1828. Тифлис.
Ваше сиятельство, почтеннейший мой бесценный покровитель граф Иван Федорович.
Возвратясь от вас1, я схвачен был жестокою лихорадкою и пролежал в постели, также и Мальцев. Быстрая перемена климата холодного на здешний душный самовар, я думаю, тому причиною. Вчера я думал, что в промежутке двух пароксизмов мне удастся жениться без припадка болезни. Но ошибся: в самое то время, как мне одеваться к венцу, меня бросило в такой жар, что хоть отказаться совсем, а когда венчали, то я едва на ногах стоял2. Несмотря на это, во вторник с женою отправляюсь в Персию3. Она вам свидетельствует свою непритворную любовь и почтение, как благодетелю, другу и родственнику ее мужа.
О получении 8-го курура4 мне уже уверительно говорил Макниль. Слава богу всевышнему, который везде и во всем вам сопутствует, и в битвах, и в негоцияциях!
Каков Ахалцых!! – Дорого достался, недаром вы это роковое имя твердили ежеминутно во время моего пребывания у вас. А Бородин – храбрый, прекрасный и преданный вам человек. Чувствую, сколько эта потеря должна огорчать вас, но, преследуя столько блестящих и смелых военных предприятий, как ваше сиятельство, надобно наперед быть готовым на жертвы и утраты, самые близкие к сердцу.
Прощайте, ваше сиятельство, я не в естественном положении ни физически, ни морально и ничего более прибавить не в силах. Бедный Лукинский! в несколько дней заплатил жизнию за стакан воды холодной. Решительно так: он, почувствуя тот же жар, ту же болезнь, как я, не поберегся, напился воды со льдом, и я от невесты попал к мертвому трупу несчастного, который один, без никого, без ближних друзей и родственников, кончил дни скоро, и никем не оплакан.
Радовался я за Петра Максимовича5. Дай бог вам во всем удачи, вам[134], который умеет награждать достойных.
С искренним чувством душевной приверженности вашего сиятельства всепокорнейший слуга
А. Грибоедов.
Паскевичу И. Ф., 6 сентября 1828*
6 сентября 1828. Тифлис.
Ваше сиятельство,
бесценнейший граф Иван Федорович.
Вы мне дали лестное поручение поцеловать мою жену, а я, привыкший вас слушаться, исполнил это немедленно. Точно так же, по прибытии в Еривань, сделаю все буквально, как вам угодно было приказать мне.
Вы говорите, что я слишком озаботился моею женитьбою. Простите великодушно, Нина мой Карс и Ахалцых, и я поспешил овладеть ею, так же скоро, как ваше сиятельство столькими крепостями.
В Петербурге молва о ваших делах громка и справедлива, мой друг Булгарин называет вас героем нынешнего царствования, и Родофиникин в официальных бумагах возжигает вам фимиам своей фабрики. А еще известие о самых последних и прекрасных делах не могло туда дойти.
Вчера я получил самую приветливую и ободрительную депешу от Нессельроде, который от имени государя поздравляет меня с дебютом моей переписки министерской, удостоенной высочайшего внимания и благоволения. «Sa majesté a daigné honorer de son intérêt et de son suffrage les notions et les vues, dévelopées dans votre communication». – «Sa majesté se plait à y voir un présage du zèle éclaire, qui vous guidera dans les importantes fonctions, dont elle vous a chargé, et applaudit d'avance au succès, de vos soins etc. etc.». – «Bien charmé d'avoir à vous annoncer, Monsieur, le suffrage, que notre auguste maître a bien voulu accorder au début de votre correspondance»[135]. Все это чрезвычайно приятно, хотя заслуг моих еще ровно никаких нет. Боюсь после ведренных дней внезапной грозы за долговременное пребывание в Тифлисе, в котором по возвращении из Ахалкалак зажился месяц и два дни. Но кто меня знает, легко может поверить, что не домашние дела меня задержали. Не посети лихорадка так жестоко и неотвязно, то я бы в нынешний приезд, верно, не женился. Но при хине и это не лишнее. Va pour le mariage[136].
Ваше сиятельство желаете скорейшего моего возвращения в Тифлис. Это будет зависеть от вашего ходатайства у моего вице-канцлера.1 Коли вы ему два слова напишете о том, что я, по долгу службы, не успел двух недель пробыть с родными после женитьбы, – то он, конечно, выпросит у государя позволение мне сюда приехать месяца на три.
Судьба не щадит ваших неприятелей ни в поле, ни в постеле. Бедный Бенкендорф умер от желтой горячки. – Брат покойного2 не так сильно против вас ожесточен и когда-нибудь искренно с вами примирится.
Амбургер жалуется на пограничных начальников, Панкратьева, Мерлини, что досаждают Аббас-Мирзе неприличными письмами. Я не довожу сего обстоятельства до сведения вашего официальною бумагою, чтобы не педантствовать мнимою важностию. Но одно слово вашего сиятельства и категорическое предписание этим господам, конечно, заставит их удержаться от переписки, мимо Амбургера, с персидским правительством.
Завтрашний день пойдет от меня и Завилейского к вашему сиятельству План компании и Записка на благосклонное ваше рассмотрение3. Во время болезни я имел довольно трезвости рассудка и досуга, чтобы обмыслить этот предмет со всех сторон. Прошу вас почтить труд наш и полезное предприятие прозорливым и снисходительным вниманием.
Прощайте, ваше сиятельство, любите по-прежнему и не оставляйте вашего преданного вам по гроб
А. Грибоедова.
Nina se rapelle à votre souvenir, et vous fait dire mille choses réspectueuses et aimables[137]. Просто вас обнимает, и ей от меня сие дозволяется только в отношении к вам.
Вы заботитесь о куруре. Третьего дня я получил окончательное решение персидского правительства, они чистыми деньгами дают еще 50 тысяч туман: следовательно, только 100 тысяч представлены будут вещами ценою в 150 тысяч. Я немедленно отправлюсь и, бог даст, все это легко обделается. Но прошу вас, ваше сиятельство, не сообщайте этого до времени министерству, покудова я сам не донесу о том из Табриза. А то у нас будут думать, что все это само собою делается. Ничуть не бывало. То, что мы говорили в лагере под Ахалкалаками, приведено в исполнение, и Амбургер именно умел обратить в пользу мое мешкание. Дайте мне хоть раз выкинуть с успехом маневр дипломатический. Довольно для вас триумфов, счастливых приступов, побед в поле, охота вам еще заниматься нашею дрязгою.
У меня к вам целые томы просьб, но побеспокою вас только одною в пользу бедного Огарева, которому существовать нечем. 1 ½ года тому назад угнаны у него его лошади хищниками. Он несколько раз домогался выдачи из казны ему за это какого-нибудь пособия. Я думаю, все вместе не простирается до 2 тысяч рублей ассигнациями. И Гозиуш уверяет, что совестно ему отказать в этом. Прикажите, ваше сиятельство, принять в уважение его заслуги, честность и бедность.
Еще раз ваш весь телом и душою. Idem.
Устимовичу, Сакену и Хомякову не откажитесь от меня поклон передать.
Паскевичу И. Ф., 7 сентября 1828*
Милостивый государь граф Иван Федорович!
Генеральный консул1 наш в Табризе препроводил ко мне, для поднесения вашему сиятельству, счет сделанных им экстраординарных издержек во время заведования им нашими персидскими делами в качестве комиссара вашим сиятельством при особе Аббас-Мирзы оставленного. Честь имею при этом заметить, что из числа суммы 3 885 червонных мною уже получены от вашего сиятельства для уплаты г. Макдональду, у которого надворный советник Амбургер их занял.
Но я, по недостатку верного чиновника, с которым бы можно оную сумму отправить в Табриз, оставил ее у себя. Кроме счета самого Амбургера, присовокуплены такие же гг. Иванова, Коцебу и Фелькерзама; последний занял еще у г. Амбургера 2000 червонных. Ваше сиятельство, усмотрите из письма ко мне генерального консула нашего в Персии, в копии при сем прилагаемого, причины, оправдывающие расходы по его службе.
С совершенным почтением и таковою же преданностию имею честь быть, милостивый государь, вашего сиятельства всепокорнейший слуга
Грибоедов.
Сентября 7-го дня, 1828. Тифлис.
Паскевичу И. Ф., 8 сентября 1828. Отношение*
8 сентября 1828 г. Тифлис.
По прибытии моем из С.-Петербурга в Тифлис, я нашел здесь переводчика поручика Шахназарова, назначенного вашим сиятельством к определению при персидской миссии, которого я вследствие сего и причислил к своей канцелярии с 6-го числа июля текущего года, с которого времени он получает жалование по окладу 300 черв. в год.
Сей чиновник во время персидской кампании был прикомандирован к генерал-адъютанту Бенкендорфу; а в продолжение Дейкарганских и Туркменчайских переговоров деятельно упражнялся в переводах в собственной канцелярии вашего сиятельства, за что и был представлен к годовому окладу и следующему чину; но в отношении его сиятельства вице-канцлера об отпуске чиновникам высочайше пожалованных денег, в награду, имя Шахназарова пропущено. Вследствие чего ваше сиятельство, от 6-го июня нынешнего года, благоволили повторить о нем представление министерству иностранных дел.
