Гавриил Троепольский - Белый Бим Черное ухо (сборник)
Так вот о чем задумался Игнат, вот откуда тоскливые «карие глазки»! Уходя, Алеша сказал:
– Кузьмич вцепился – не оторвешь: придется Игнату перестроиться.
…А председатель уже звонил в город начальнику пожарной команды и просил прислать специалиста – проинструктировать вновь выделенного пожарника Игната Прокофьевича Ушкина.
Вскоре приехал инструктор и два дня провел с Игнатом. Сначала учил, как обращаться с насосом, как складывать в ящик шланг; потом позвали шорника и переоборудовали сбрую так, чтобы лошадь можно было запрячь в течение двух минут. По сигналу инструктора Игнат подскакивал к лошади, заводил в оглобли и запрягал, но приезжему все казалось, что медленно, и он повторял тренировку до тех пор, пока не нашел работу Игната удовлетворительной. Игнат тоже был доволен: так быстро запрячь ни один человек в колхозе не может! Сам Пшеничкин не может! А Игнат Ушкин может, Игнат знает точные движения!
Затем инструктор ходил с Игнатом в конюшни, на фермы, ездил по полям и говорил:
– Учти! Огнетушителей всего восемнадцать штук – следи за исправностью, прочищай отверстия! Так. У комбайнов имеется шесть огнетушителей: проверяй налетом, как коршун! Комбайнеры недооценивают значение огнетушителя. Так. Токи и скирды опахать: мертвую полосу сделать кругом них, чтоб огонь не подобрался. Так. Зернохранилище обсадить деревьями: защита со временем будет. Все это на твоих руках. Твоя первая заповедь: «Ни одного пожара за лето!»; от тебя зависит – будет хлеб цел или нет. Когда хата или скирда сгорит, то золу и дурак затушит, а наше главное дело – не допустить пожара. Насчет добровольной дружины думай: поставь на правлении вопрос ребром!
Все рассказал пожарник и уехал.
В первый день после отъезда инструктора Игнат пел полным голосом:
Эх! Как у наших у ворот
Да комар песенку ведет…
– Э-эх! Э-эх! – Он притопывал ногой, давал дробь пальцами по балалайке, передергивал плечами. Видно было по всему, что дела пошли веселые.
В тот же день вечером пришел он в правление. Заседания при Петре Кузьмиче кончались рано, ночных мучений, как при Прохоре Палыче, уже не было, и Игнат попал к «разным».
«Так и есть, – подумали присутствующие, – отказываться пришел. Ну и Игнат!»
Алеша Пшеничкин даже подпрыгнул на стуле.
– Ну что с тобой остается делать? – воскликнул он.
– Я скажу, – ответил Игнат. – Главное дело – не торопись! Чего испугался? Выражаться, сам знаешь, не буду.
– Говори! – улыбаясь, поддержал Игната Петр Кузьмич.
– Товарищи! – начал Игнат и обвел всех взглядом. – У меня на руках на шесть тысяч разного имущества. Задаю вопрос и отвечаю: кто сейчас на пожарке? Никого. Где Игнат? В правлении. А если пожар случится в настоящий вечерний момент, то кто выедет с пожарным агрегатом на тушение такового? Никто. Игната там нету. Что же вы думаете по этому вопросу? Игнат пятеро суток живет на бочке – и день и ночь. Если меня назначили лежать и спать, то буду лежать и спать. Я кончил, а вы решайте!
– Ничего пока не понимаю, – сказал Петр Кузьмич.
– Отказываешься? – спросил Пшеничкин.
– Тогда добавлю. Может человек круглые сутки не спать или не может? – спросил Игнат и тут же авторитетно ответил: – Не может, товарищи, обыкновенный человек жить не спавши, не может. Не знаю, как вы, а я бы на вашем месте догадался: одного подсменного на пожарку поставить надо обязательно, чтобы двое, один – на ночь, другой – на день. Догадались?
– Догадались, – ответил Петр Кузьмич вполне серьезно. – Удовлетворим.
Игнат повеселел, речь пошла смелее, а Алеша Пшеничкин облегченно вздохнул.
– Не все! – продолжал Игнат. – Случаем – пожар, то как? Двое только и тушить будем? А все прочие – анархия да «Караул!», «Батюшки!»? Нет, товарищи, нельзя! Нельзя. У Петуховых хата горела, то что тогда получилось? Один полез на лестницу да испугался – и назад, а снизу двое сразу вверх лезут: столкнулись и грохнулись наземь все втроем вместе с лестницей. Было ж такое дело? Было, никто не отрицает. Никита печенки отбил где? На пожаре – с лестницы упал… А хата все равно сгорела дотла.
– Разгадал! – воскликнул Петр Кузьмич. – Дружину добровольную надо организовать. Так?
– Точно, – подтвердил Игнат.
После короткого обсуждения решили вопрос и насчет дружины, но Игнат не унимался.
– Не все еще. Что лучше: тушить пожар или не допустить пожара? Каждому ясно, товарищи, что лучше делать так, чтобы пожара не было совсем. Ставлю вопрос ребром, – он поставил ладонь ребром, посмотрел на нее и продолжал: – Опахать токи, обсадить зернохранилище, следить за исправностью огнетушителей, – тут он рубанул в воздух. – Ребятишкам спичек в сельпо не продавать ни под каким видом, и табаку – тоже. Когда это безобразие кончится? Сам с цигарку, а дымит, как паровоз! Так. И еще добавлю: на фермах – под метелку, ни соринки, ни соломинки, чтобы огонь не подобрался. Какая первая заповедь – спрашиваю я вас, товарищи? Какая? Отвечаю: ни одного пожара за лето!
Петро Кузьмич зааплодировал, и все его поддержали. В тот же вечер Игната отозвал в сторону бригадир Платонов – тот, что ездит только на дрожках, – и сказал так:
– Хорошо действуешь, Игнат Прокофьевич, хорошо. – Тут Платонов сделал таинственное лицо, осмотрелся по сторонам, хотя они стояли в дальнем углу комнаты, и по секрету зашептал: – Люди могут сказать: мол, за пожарами следит, а своя хата антипожарная. Чуешь? Конек прикрой и глиной залей, обмажь хату, побели!
– То – личное, тьфу! – так же тихо прошептал Игнат и даже плюнул тихонько.
– Другие-то хаты личные, а ты же их охраняешь. Тут пример должен быть. Чуешь?
Игнат задумался.
Нисколько дней подряд он ходил с палкой в руках по токам, к комбайнам, бывал на фермах, ходил в самую жарищу, и головы ему не напекло, как на апробации, хотя дни стояли еще более жаркие, чем тогда.
Пришел Игнат в бригаду Алеши Пшеничкина на ток и говорит:
– Опахать! На правлении решили, и инструкция гласит опахать на двенадцать метров кругом.
– Сейчас не могу, – возражает Алеша, – все лошади заняты.
– А после пожара можешь? – задает вопрос Игнат.
– Но! Прилепился! – неосторожно сказал Пшеничкин.
– Как, как? Ты меня ставил на должность?
– Я.
– Почему тогда не выполняешь инструкцию? Если так, давай другую работу!
– Ну завтра, понимаешь, завтра!
– А я завтра иди к тебе проверяй? Их четырнадцать токов в колхозе: если все – завтра, то двадцать восемь дней потребуется. Инструкция гласит: ток готов – опаши.
Алеша начинал волноваться.
– Тебе надо, чтобы я лежал? – обратился Игнат к бригадиру. – Буду лежать. – И он, правда, вытянулся среди тока и подложил ладонь под голову. – Лежу, пока ток не опашешь. Я все сказал, Алексей Антонович. Хоть три дня буду лежать, я могу. – Он помолчал и уверенно заключил: – Опашешь! Скирдой меня закладывать не будешь!
Пшеничкин даже плюнул с досады.
– Сергей Васильевич, – крикнул он, – выпрягай из брички! Давай опашем ток… Плуг там, в сарае.
После того как опахали ток, Игнат направился к комбайну. На ходу взошел на штурвальный мостик, вытащил из держателя огнетушитель, постучал по нему щелчком, сошел снова вниз, забежал вперед и поднял руку. Комбайнер – молодой, широкоплечий паренек, покрытый пылью и половой так, что и не поймешь, то ли брюнет, то ли блондин, – замахал ему рукой и закричал:
– Сойди, говорю!
Тракторист грозил Игнату кулаком из дверцы кабины и жестом показывал, как он раздавит его в лепешку, но тот стоял невозмутимо. Стал и весь агрегат. Все подбежали к Игнату: тракторист, комбайнер, штурвальный, двое соломокопнильщиков. А Игнат вдруг сел на землю, видимо опасаясь, что его просто столкнут с дороги. Комбайнер совал ему громадный гаечный ключ к носу и кричал:
– Остановить агрегат – преступление! У меня – норма, у меня – сроки! Ты понимаешь – хлеб!
Игнат сказал:
– Садись!
Никто, конечно, не сел, и все дружно плюнули, а тракторист вскочил в кабину и включил скорость. Залязгали гусеницы трактора, загремел комбайн. Но Игнат лег, опершись на локоть, и ковырял соломинкой в зубах. Гусеницы остановились в двух метрах от него: поверни тракторист вправо – хлеб помнешь, поверни влево – зарежешь хедером Игната. А тот поманил пальцем комбайнера: дескать, придешь все равно, через человека не поедешь! Комбайнер подошел, ударил фуражкой оземь и начал выражаться разными словами, а Игнат спросил:
– Огнетушитель для чего? – И, не дожидаясь ответа, сообщил: – Для безопасности от огня. Заряди!
– Да заряжу вечером, на заправке! Не могу допустить простой! В райком пожалуюсь!
– Никакого простоя не будет: вода есть, заряды есть, пятнадцать минут – и готово!
– Вечером, говорю! – кричал комбайнер. – Ты человеческое слово понимаешь или нет! Ве-че-ром!
– Человеческое понимаю, а вот как ты выражаешься, не понимаю, – отозвался спокойно Игнат, глядя вверх на облачко, будто ничего и не случилось.
