Глеб Успенский - Из цикла "Мельком"
-
Сиротинка бедный
Пристал к девушке одной,
Словно к матери родной.
Нет! Матушка неродная,
Похлебка все холодная.
Породнее бы была,
Погорячей бы налила!
-
Все "частушки", которые я привел в этой заметке, заимствованы мною почти исключительно из произведений женского ума; мужских "частушек" я почти не приводил здесь.
4Если наш крестьянин-земледелец затрудняется новизнами собственной своей теперешней жизни и не может разобраться в мыслях относительно настоящего и будущего, то крестьянин-"рабочий", крестьянин, оторванный от деревни фабрикой, заводом, шахтой, напротив, уже давно вполне определил свое положение, свое настоящее, свое будущее и уже сознательно не может даже и мечтать о каком бы то ни было изменении в своем положении.
Крестьянин все еще пытается истолковать разные новинки времени непременно в собственную пользу. Объявят закон о лесо-охранении, он моментально принимается за лесо-истребление. Почему это? Потому что тогда, после опустошения, к мужикам должны отойти все леса, какие только есть. Часто изменяются рисунки бумажных денег — сегодня одни, завтра другие, — и опять мужик знает уже, зачем это делается: для разных людей будут и деньги разные, — для мужиков одни, для евреев другие, а для купцов третьи. Каждый живи только на свои деньги; тогда "арендатель" может и тысячи рублей совать мужику, но "арендательские" деньги для мужика, все равно что щепки. Посуется, посуется "арендатель", не найдет рабочих и "должен пропасть", а земля "сама собой" к мужикам поступит, потому что они и без денег знают, что с ней делать. [25]
Ничего подобного не может прийти в голову рабочему человеку. Он твердо знает, что жизнь его от юных дней и до могилы будет только растрачиваться, без малейшей для него личной надобности, с самою математическою точностью; растащат ее, расщипят фабрики, заводы, шахты, по часам, по звонкам, по свисткам, а не зря, не "дуром", не как-нибудь. Знает он, что этот унылый и угрожающий свист заводского свистка в темную ночь, до зари и до заутрени, растревожит его и поднимет на усталые ноги.
Знает он, что и сонный вскочит он на этот свист, и сонный станет у станка, и сонный полезет в темную, сырую шахту. Знает он и то, что вовеки не уйти от станка, если только случай, какой-нибудь год необычайного урожая, который вдруг поправит его семью на полгода, не даст ему возможности провести эти полгода "округ" разоренного домишки. Положение рабочего так определенно, что ему о нем нет никакой возможности "раздумывать", и вот почему "песни рабочих" в точности и полной определенности изображают их подлинное положение, а не мелкие подробности жизни, что мы видим в "частушках".
В руках моих находится несколько песен рабочих в шахтах, полученных [26] с Юга и Екатеринославской губернии. Хотя и смысл их и условия местности вовсе не напоминают ни в чем наших новгородских "частушек", но раз дело зашло о народной песне, пусть читатель узнает кое-что и о том, что думает рабочий человек и как он живет.
Вот рабочий день шахтера.
На Дону открыли знаменитые залежи антрацита и тотчас же принялись за разработку.
Там прорыты ямы, норы,
Там работают шахтеры.
Одна яма там такая,
Огромадная, большая, —
Сорок сажен глубины,
Три аршина ширины.
Сверху здания большие,
Там машины паровые
И канаты дротяные.
В них проведен там шнурок,
Наверху висит звонок;
Только дернешь за шнурок,
Сверху вдарит молоток,
Верховой дает свисток.
Не успел он просвистать, —
Накопилось — негде встать!
В шахту всех нас швыронуло!
Не успел сказать и слово,
Уж кричат: "Слезай, готово!"
По продольням разошлись,
За работушку взялись.
Распроклята жизнь шахтера!
День и ночь мы работаем,
Ровно в каторге сидим,
День и ночь мы со свечами
Смерть таскаем за плечами!
Один бог небесный с нами,
Никакой нужды не знаем!
-
Описывается и гибель шахтера, которого слишком второпях тащат из шахты. Садясь в бадью,
С белым светом он простился:
"Прощай, солнце, прощай, месяц,
Прощай, белая заря!
Все премилые друзья!"
Вдруг бадейка всколыхнулась —
В шахту бедный полетел!
-
А вот как живут шахтеры:
Нет, ребятушки, трудней,
Как работа шахтерей:
Шахтер рубит, шахтер бьет,
Под землею ход ведет.
Он подходит ко стволу,
В гору голос подает:
"Вы, бадейные, не спи!
Воротные, не дреми!
У нас завтра день субботний,
На получку все пойдем.
Мы получим денег много
И в кабак их понесем!"
-
Дует, дует ветерок
Из трактира в кабачок.
Там бутылки шевелятся
И стаканы говорят!
Идет шахтер в кабачок,
Берет водку, табачок.
Пьем мы водку, пьем мы ром,
Завтра ж — по миру пойдем!
-
Что шахтерска жизнь проклята.
Кто не ведает про то?
В божью церковь он не ходит,
Он не знает про нее.
День и ночь он работает,
Ровно в каторге всегда!
Придет праздник-воскресенье —
Уж шахтер до свету пьян!
В кабачок бежит детина —
Словно маковка цветет;
С кабака ползет детина —
Как лутошечка гола!
Ой, гола, гола, гола,
В чем мамаша родила!
-
Кабак — вот в чем рабочий видит облегчение своего тяжкого труда. Никаких иных перспектив он и не подозревает даже. Неведомая сила вытаскивает его из дому и тащит его в яму под землею, на сорок сажен глубины. Он с испугом озирается кругом: "Прощай, солнце! Прощай, месяц! Прощай, милые друзья!.." Не видно, чтобы он хоть на минуту допустил мысль о каком-нибудь изменении в своей участи. Он не знает еще и силы той, которая "швыряет" его в яму; но он твердо знает свое положение, ясно видит, что кроме "кабака" нет никакого облегчения в его жизни и не будет. [27]
ПРИМЕЧАНИЯ
Печатается по изданию: Сочинения Глеба Успенского. Том третий. СПБ., 1891.
Формируя корпус третьего тома своих сочинений, Успенский образовал новый цикл под названием "Мельком", снабдив его подзаголовком: "Заметки о текущей народной жизни". В этот цикл вошло семь произведений: "Деревенские раскольники", "Крестьянские женщины", "Ответчики", "Извозчик", "Новые народные стишки", "Деревенские корреспонденты и публицисты" и "Неудачные покупки земель".
Редакция настоящего издания, рассчитанного на широкие круги советских читателей, сочла возможным выбрать четыре из семи произведений цикла, опустив такие статьи, как "Деревенские раскольники", "Деревенские корреспонденты и публицисты" и "Неудачные покупки земель", не представляющие, по ее мнению, должного интереса для собрания избранных произведений писателя.
КРЕСТЬЯНСКИЕ ЖЕНЩИНЫВпервые опубликовано в журнале "Русская мысль", 1890, № 4, с подзаголовком "Из текущей народной жизни". Включено в третий том сочинений Успенского.
Статья Успенского содержит критику народнических теорий о "сближении с народом", проектов "жить трудами рук своих", для чего интеллигенту надлежало "опроститься" и принять образ жизни крестьянина. Во всех этих надуманных "теориях" женщине отводилась только роль матери, которая должна рожать и кормить детей. Успенский требует прежде всего отношения к женщине как к человеку и рядом примеров, почерпнутых из печати и из личных наблюдений, показывает, насколько значительна роль женщины в крестьянском быту, раскрывает большие возможности женщины как умного работника и организатора хозяйства, стремление женщин к самостоятельному, инициативному труду.
ОТВЕТЧИКИВпервые опубликовано в газете "Русские ведомости", 1890, № 63, 6 марта, под заголовком "О царе Ироде" (по поводу варшавских детоубийств)". Затем включено в третий том сочинений Успенского.
Поводом для написания статьи послужило уголовное дело некоей Скублинской и ее сообщников, слушавшееся в конце октября 1890 года в Варшавском окружном суде ("Варшавский дневник", 1890, 24 октября — 1 ноября, No№ 231–238) и привлекшее широкое общественное внимание. Скублинская жила тем, что принимала за вознаграждение "на воспитание" детей, приносимых ей матерями, и кроме того брала их из воспитательного дома. Младенцы выдерживали недолго: они умирали от голода и от отсутствия ухода. Количество детей, умерщвленных Скублинской, осталось неустановленным; во всяком случае оно составляло несколько десятков. Приговор суда носил чрезвычайно мягкий характер: Скублинская и ее компаньонка были приговорены к трем годам тюремного заключения, остальные сообщники осуждены на срок до шести месяцев.
