Александр Башкуев - Призванье варяга (von Benckendorff) (части 1 и 2)
В "флибустьерском, дальнем синем море" мои предки остановили парочку галеонов, перевозивших испанцам несметные сокровища обеих Америк. А с такими деньгами их приняли при Оранском дворе и вскоре фон Шеллинги породнились с Оранской династией -- нынешними правителями Голландии. (Тем нужны были деньги, а моим предкам страшно везло -- буквально каждый набег на испанцев приносил новый корабль полный золота!)
Деньги эти были, конечно, пиратскими, но они, как известно -- не пахнут. Так что в Голландии наша фамилия стала самой богатой и уважаемой.
Именно мы субсидировали вторженье Вильгельма Оранского в Англию и "Славную Революцию". В благодарность Вильгельм посадил на английский трон юного Саксен-Кобурга, матушку коего в девичестве звали фон Шеллинг. (Прочие ее дети стали править Ганновером.)
Когда Фридриху Прусскому нужны были деньги на его "Юбер Аллес", он сразу же обратился к нашей семье. И голландский юноша -- барон Эрих фон Шеллинг прибыл в Берлин, чтобы стать ему кредитором, основателем Академии Прусских Наук и создателем Абвера. (Забавно, но первое время Абвер был банковской службой, следившей за судьбой голландских кредитов. Это уже потом все осознали, что его возможности -- много шире.)
За такие заслуги перед прусским отечеством "Старый Фриц" женил одного из племянников на племяннице своего кредитора. Так моя тетка (после смерти Старого Фрица) стала прусскою королевой.
Увы, у старых грехов - длинные тени. Со времен Рейнике-Лиса над фон Шеллингами тяготело "родовое проклятие". В нашей семье редки мальчики, а у многих девочек дети рождаются мертвыми. В современной науке эта болезнь зовется "кавказской" и каким-то образом связана с кавказскою кровью.
У Рейнике были черные глаза, темные волосы и необычайный чарующий голос.. Сам он объяснял это богемскою кровью, но австрийцы в один голос числят нашего предка -- цыганом, а испанцы того хуже -- евреем. (У кого что болит...)
В старшей же ветви нашего рода от отца к сыну передается "Крест Рейнике" -- единственная реликвия той поры и времен. Крест сей -григорианского образца с армянскою вязью. Я знаю сию надпись на память, там лишь слова какой-то молитвы -- не больше того, но... Мы всегда знали -откуда в нас кавказская кровь и отчего к нам прилипло "проклятие".
(В смысле мистическом, - зря Эйрик с Рейнхардом спалили тот монастырь, да перебили монахов. Хоть врут, что у болезни сей медицинские корни, но... нельзя так со Слугами Божьими.)
Борются с "проклятием" одним способом -- чтоб дети рождались здоровыми, нужно найти партнера с такой же болезнью. Или... Забеременеть от кровного родственника.
Часть женщин в нашей семье не страдают "проклятием". Другие -- очень. Средь них была и правительница Ангальт-Цербста -- двоюродная кузина моего прадеда. Она хорошо знала, как бороться с "проклятием" и родила от кузена смышленую девочку, кою назвали -- Софьей Фредерикой Шарлоттой фон Ангальт Цербст. Или -- Екатериной Великой. Родной теткой моей родной матушки.
Теперь вы знаете, - почему шеф Абвера нарочно скомпрометировал именно Ломоносова, коего опасались в правах на русский престол. Теперь вы знаете, как поймали в Германии княжну Тараканову и всех прочих.
Пруссия числилась врагиней России и претенденты на русский престол начинали свои эскапады обычно с Берлина. Абвер же их потихоньку ловил и передал русской царице -- родной дочке шефа прусского Абвера. Вы представляете -- как тесен мир?!
В отличие от России в Европе хорошо знают сию родословную. Габсбурги, у коих фон Шеллинги угоняли фрегаты, груженные золотом, объявили моему роду вендетту. С тех самых пор Австрия, Франция и Испания не дружат с Англией, Пруссией и Голландией. А после коронации бабушки еще и с Россией.
Потом были празднества и роскошнейший фейерверк, посвященный основанию Черноморского флота и грядущему присоединению Крыма к России. Зрители остались от салюта в восторге. Слухи о таинственной девице, знающей Канта накоротке, и умеющей создавать фейерверк переполнили двор. Ее ж непривычная (для женщины) внешность и тяга к мундиру дали толчок к россказням самым невероятным.
Самым скандальным и преследующим всю жизнь мою матушку стал слух о ее "ведьмовстве". Сказывают, что однажды придворные шлюшки решили подшутить над иноземкою и пробрались в ее пороховую палатку. Посреди комнаты они обнаружили странное зеркало, - навроде того о коем они слыхали у собственных бабушек. (Слух сей настолько укоренился в столицах, что через полвека Пушкин напишет: "Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи..." Это, как ни странно -- о моей матушке.)
Когда несчастные заглянули в сие зеркало, они (по их бессвязным рассказам) -- "увидали весь мир, ангелов в небесах и чертей в подземелье..." А еще они слышали голоса, пенье птиц в райских кущах и... крик грешников в аду. Среди тех, пытаемых всеми чертями, девицы узрели себя и -- все трое лишились чувств.
К счастью, во время пришла моя матушка, которая смогла вытянуть всех троих из под тяги, в коей шло "серебрение" стекол. (Бабушка пожелала производить зеркала прозрачные с одной стороны -- прямо в России.)
Девицы после сего резко изменили свой образ жизни (одна из них даже ушла в монастырь) и стали если не образцом добродетели, то -- примером для прочих шлюх. Карл Эйлер написал большую статью о методах лечения больных с тяжелейшим отравлением ртутью. Матушка прославилась записной ведьмой и ее принялись обходить за семь верст.
Абвер же (а впоследствии и моя жандармерия) обогатились новым методом пытки. Друга привязывают над таким "зеркальцем" и он сам все рассказывает. В ртутном бреду. После этого обычно он умирает (ртуть -- понимаете), но...
За показаниями несчастного наблюдают его товарищи по подполью -- из другой комнаты. Не видя источника ртути, они не знают причин столь бурного речевого поноса, решают, что перед ними предатель и сами дают показания. Никаких тисков, игл, или дыбы... Я, конечно, умею получать показания и совсем дантистскими методами, но, честно говоря, не терплю прямого насилия.
Так что Пушкин был прав, говоря -- "Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи...", но не совсем понял сути нашего метода. Широко простирает химия руки -- в тела человеческие.
Эта история случилась как раз перед фейерверком и двор, с одной стороны, восхищался матушкиным талантом, а с другой -- шептался между собой, что такую игру огня может дать только знание адских жаровен. Сам Потемкин, говорят, произнес:
- "Я восхищен сим искусством, но не готов продать за него свою душу".
Мнение фаворита никто не оспорил и отношение общества к матушке было двояким. Ей восхищались, но... боялись общаться.
Когда устроились танцы, девушка, втайне мечтавшая встретить на сем балу своего суженого, переоделась в новое платье из китайского шелка. Она истратила на него все свои пятьсот марок. На него и нитку японского жемчуга, а туфельки у нее были бабушкины. Ей всегда нравились жемчуг, серебро и сапфиры - эта бледно-синяя гамма выгодно оттеняла матушкины голубые глаза и нежно-белую кожу, - любая женщина любит подчеркивать все имеющиеся у нее достоинства с максимально возможным эффектом.
На своем первом балу матушка была в простом шелковом платье и нитке жемчуга. На фоне обвешанных камнями русских красавиц ее попросту не заметили. Да и мненье "светлейшего" внесло свою лепту.
(Впоследствии все углядят странную связь -- чем больше будет матушкино влияние при дворе, тем хуже пойдут дела у "светлейшего". Когда ж он, утратив практически все, умрет в дороге от странного яда, все свяжут сие с уменьшением ставки кредита по долгам графа Зубова. Матушка ни к кому и ни разу не слала наемных убийц. Она кредитною ставкой и таможенным сбором убивала верней, чем кинжалом и ядом.)
Но в тот день "светлейший" был в полной силе и матушка в самых расстроенных чувствах удалилась от праздника в укромную комнатку. Там она села "зализать душевные раны" и ждать окончания веселья для того, чтоб без помех убрать петарды, да свечи с мортирами. А дабы не растравлять себе душу - раскрыла Кантову "Общую естественную историю и теорию неба" с автографом и любезными пояснениями автора на полях.
И вот, пока она всецело поглощена усвоением нового взгляда на теорию образования Вселенной, в ее комнатку вваливается огромный мужик, который, обдавая матушку этаким амбре из дорогого одеколона и сивушного перегара, вежливо осведомляется:
- "Здесь, милочка, не пролетал этакий мон ля петит, этакая немецкая нимфа, баронесса фон... уж не знаю как ее там! В общем, - новый фойермейстер Ее Величества! Она мне назначила здесь тет-а-тет".
Девушка с умной книжкой подскакивает от неожиданности, невольно краснеет, как маков цвет, и еле слышно лепечет:
- "Вы имеете в виду Шарлотту фон Шеллинг?"
- "Да, что-то вроде того. Так, где же она?"
Баронесса фон Шеллинг медленно закрывает свою необычайно нудную книжку и, вставая со стула, произносит:
