Ричи Достян - Кинто
Страх перед "бешеным" буйволом сравним лишь с ужасом землетрясения.
Так изо дня в день, из века в век, избалованные покорностью животных, люди стали путать бешенство с гневом.
Что же касается пестрого кота, то он своими повадками все время намекал на суждение некоторых ученых, будто кошки до конца не приручены.
А сейчас, когда Кинто, со вчерашнего вечера ничего не евший, заканчивал завтрак, семейство тоже садилось за стол. Ламарина мама, все еще взволнованная, теребила папу и требовала от него, чтобы он что-нибудь придумал.
Когда кот наконец насытился и наскоро облизал рот и лапы, Ламара взяла его на руки и унесла к себе. С некоторых пор он не возражал против такого самоуправства, возможно, потому, что Ламара никогда не переворачивала его на спину, как это делают девочки, которые любят играть в куклы.
Она брала его под мышки и приподнимала до уровня плеч, чтобы он мог поудобнее устроиться. Бывало, только наклонится к нему - он уже весь сплошное стремление. Карабкается к ней, нетерпеливо перебирая лапами, а достиг желаемого - тут же растекается по плечам.
Этим и еще многими неуловимыми мелочами Кинтошка давал понять, что он сделал свой выбор...
Ламаре он навязывал игры, с нею охотно разговаривал. Ей одной, правда редко, мурлыкал, но если она злоупотребляла его расположением, кот был верен себе - он уходил.
Немало уроков преподал Кинто им всем. Бабушка, например, сделала совершенно неожиданный вывод из того ночного побега на улицу:
- Я думаю, что он не просто так гулял. Ему одна травка нужна. Ламрико, иди сюда, я тебе что-то скажу.
Ламара явилась на кухню не одна. Кинто возлежал от плеча до плеча. Вместе с косичками на грудь свешивались две лапы и голова - справа и две лапы и хвост - слева. Это было такое зрелище, что папа залюбовался, перестал жевать и сказал:
- Такую фотографию обязательно сделаем.
- Слушай меня, Ламрико, иди во двор и поищи там траву, только не дандури, а эту... с острыми листьями, простую траву, ну?! - которую все называют травой.
- Зачем?
- Твоему Кинто нужно.
- Подушку для него будем делать?
- Нет, он так ее будет есть, как мы цицмати едим.
Датико начал смеяться особенным своим смехом: сначала весь затрясся, потом уже перешел на голос:
- Вот теперь я знаю, кто он такой! Он настоящий грузин - без зелени обедать не может!
- Подожди, Датико, подожди, вечером я покажу вам, кто он такой. Сейчас он сыт, сейчас он спать хочет.
Бабушке не поверили. Ламарина мама придирчиво взглянула на свою мать и фыркнула:
- Можно подумать, что в деревне ты разводила не кур, а кошек!.. Откуда ты все это знаешь?
- Отсюда, - сказала бабушка и спрятала под черный платок седую прядь.
Ламара тут же сбегала во двор. Когда она принесла охапку травы, бабушка велела перебрать ее и поставить в воду.
В глубоких сумерках бабушка пригласила всех в кошачью столовую, где стол был уже накрыт: в мисочке горка сырого мяса, рядом кувшинчик с травой. Ламара принесла Кинтошку и пустила на пол. Он и не взглянул на мясо, а сразу принялся за букет. Он обкусывал концы травы. Он обкусывал траву с аппетитом, а семейство уставилось на бабушку так, как смотрят на человека, выигравшего пари.
- Шени чири мэ, - сказала бабушка коту. Он не впервые поднимал ее авторитет в доме, а она, со свойственной ей сдержанностью, прочитала толковую и вместе с тем образную лекцию о пищеварении кошачьих. Оказывается, за умываньем кошка наглатывается собственной шерсти. А чтобы желудок не превращался в валенок, кошке необходима шершавая трава. И просто и мудро.
У бабушки были и более серьезные основания для торжества. Не только внучку видела она теперь чаще дома - кутила-зять приятно ее поражал. Его благодушно-рассеянные глаза с некоторых пор сделались внимательнее. Стал человек вникать в мелочи повседневного житья-бытья. Мелькали и поступки, которых никак нельзя было от него ожидать.
Недавно пришел с работы усталый, сказал, что есть будет потом, двинулся прямо в гостиную к своему любимому креслу, тому, что стоит у балконной двери, а там... разметав и хвост и лапы, блаженствует Кинто! Датико приблизился, постоял над спящим красавцем я вместо того, чтобы согнать нахала, начал что-то искать по углам. Наконец нашел низенькую скамеечку, которую бабушка обычно ставит себе под ноги, пристроил ее рядом с креслом и не без труда на ней уселся. Живот мешает, ноги мешают... он вытянул их через порог, рук тоже некуда девать. Одной на спинку стула облокотился, кулаком щеку подпер - мучается, но сидит, и не понять, что он там думает. Спина, во всяком случае, выражает думу.
Наблюдавшие все это издали женщины отпрянули. Жена решила, у Датико неприятности на работе. Теща загадочно улыбалась...
Знали б они, что подчиненные этого близкого им человека ходят теперь с разинутыми ртами и не могут понять необъяснимого: был не человек, а взрывчатка и вдруг перестал ругаться, извините, взрываться, а если по привычке и обзовет кого-нибудь ишаком, тут же спохватится, руку приложит к груди, извини, говорит, ишак тоже человек... или что-то в этом роде.
Мы понимаем, что не место здесь и не время для толкования загадочной улыбки бабушки, но несправедливо будет лишать ее воспоминаний.
Лет пятьдесят назад на окраине города, где-то у дороги на Манглиси, коротала старость одинокая бедная женщина со своим псом. Каким-то образом прибилась к ним кошка. Молодая и, видимо, очень уверенная в себе.
У бедной женщины была хибарка. А пес даже будки не имел. Под навесом у него только подстилка.
Небольшая коротконогая псина от прожитых лет и лежачего образа жизни была грузновата, чего, кстати, с пожилыми кошками никогда не случается.
Так и жили они втроем как могли.
Бедная старая женщина раз в году отправлялась на далекое кладбище почтить своих предков. Это занимало у нее целый день. Уходя, она поручала соседям покормить животных. Это делала Ламарина бабушка, которая была тогда еще девочкой. И вот что увидела эта девочка однажды: на собачьей подстилке, разметав и лапы и хвост, лежит молоденькая кошка, в то время как старый пес, робко поставив лапы на край своей подстилки, стоя спит...
- Ну и что? - могут нам сказать.
- Да ничего, не отказывайте только вашим бабушкам в зоркости души и уважении к благородству.
XVI
Когда Реваз после долгого перерыва впервые пришел к Ламаре, они не смогли ни о чем поговорить. Между ними опять оказался Кинто. Было это после обеда. Взрослые сидели на балконе в тени старой липы. Ламара была у себя и на стук ответила, но не обернулась. Она стояла у портьеры и делала что-то странное: коснется ткани и, как от горячего, отдернет руку. Реваз подошел поближе, и ему сделалось не по себе: из-за портьеры, на высоте полуметра от пола, выскакивало что-то похожее на змейку и исчезало. Он не мог понять, что это? И только когда оттуда наполовину высунулась кошачья голова - один глаз, одно ухо, - парень понял, что это была лапа, которой кот орудовал вслепую, изредка подглядывая.
Ламара поймала наконец эту маячившую в воздухе лапу, подержала чуть, тогда кот с другой стороны портьеры высунулся уже целиком. Сидя на задних лапах, он человечьим жестом отвел край портьеры и, придерживая его под подбородком, уставился на девочку, азартно сверкая глазами. Ламара подхватила его на руки и лишь только поднесла к себе, как он сам вскарабкался ей на плечо и тут же разлегся. Реваз молча смотрел на все это. Наконец, Ламара обернулась к нему со своим живым воротником на плечах. Она торжествующе улыбалась. Реваз смотрел на нее ошеломленный.
- Ты что?!
- Кто тебе подарил?
- Никто, забыл, что ли?.. Ну мы же тогда нашли.
- Ты, конечно, извини, но я никогда не поверю, что это та прошлогодняя шишка...
- Вот именно - она!
- Не ври, тот котенок был серый.
- От грязи.
Реваз с сомнением рассматривал кота. Ламара опустила его на ковер и тихо сказала:
- Давай поиграем, Кинто!
Реваз покраснел. Он вспомнил, как Ламара фыркала ему в лицо:
- Почему ты тогда не сказала, что это имя кота?
- А почему ты обо мне глупости думаешь?
Он опустил голову и вдруг услышал:
- Мрм?
Кинто спрашивал, в чем дело, почему не играешь со мной?!
Ламара резким движением занесла над ним ладонь, и кот принял бой снизу вверх бросился, обхватил обеими лапами руку и держит столько, сколько нужно, чтобы дать понять: "Попалась!" И тут же брык в сторону, и в стойку торчит столбиком: лапы наготове - чутко отзываются на каждое движение руки, выбирают удобный миг, чтобы опять броситься и взять ее в клещи - бархатные, но крепкие.
Реваз хохотал и клянчил:
- Ну дай мне, дай поиграть...
- Подожди, сейчас будет бокс.
Теперь она легонько пощелкивала кота по разведенным в стороны лапам, и он ей отвечал шлепком на щелчок. А когда Ламара отскочила от него - кот фантастическим прыжком на одних задних лапах настиг ее, продолжая боксировать, - бурым пузом вперед, белыми трусиками напоказ.
