KnigaRead.com/

Михаил Булгаков - Адам и Ева

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Михаил Булгаков, "Адам и Ева" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

С этой черновой рукописи в конце августа 1931 года была сделана машинописная перепечатка, в которой учтены все авторские сокращения (ГБЛ, ф. 562, к. 12, ед. хр. 9). Этот текст был опубликован в журнале "Октябрь" (публ. В. Лосева, Б. Мягкова, Б. Соколова). В машинописный экземпляр пьесы иностранный текст вписан не рукой Булгакова, с ошибками. К сожалению, все эти ошибки вошли в публикацию, хотя в рукописи иностранные фразы написаны Булгаковым и легко читаются. Это затруднило и перевод, подчас не соответствующий смыслу написанных Булгаковым фраз. Есть в этой публикации и другие неточности.

В архиве племянницы писателя Е.А. Земской сохранился машинописный текст первой редакции (опубликован в "Современной драматургии" В.В. Гудковой). Это неавторизованный экземпляр с пометами Н. А. Земской. Он имеет некоторые расхождения, не соответствующие ни рукописи, ни исправлениям в машинописи ГБЛ. Известен текст сокращенной редакции (ГБЛ, ф. 562, к. 64, ед. хр. 27), в котором действие возвращается в комнату Адама и Евы и катастрофа оказывается фантазией Ефросимова. Очевидно, именно об этом тексте писала Е.С. Булгакова К. Симонову 12 ноября 1964 года: "...посылаю вам "..." вариант "Адама и Евы" (ЦГАЛИ, ф. К. М. Симонова).

Редактируя рукопись, Булгаков исключает подробности химических опытов, экспериментов Ефросимова с газами, описания пораженных чумой пространств и леса, куда вместе с людьми бежали от катастрофы звери и птицы. Вычеркиваются бытовые реплики Адама, просторечные и грубые выражения Дарагана. Это соответствует замыслу и общей стилистике пьесы: "первый человек" оказывается сотканным из общих слов, понятий и лозунгов момента, образ истребителя становится крупнее. Булгаков вычеркивает финал I акта с фразой изобретателя Ефросимова: "О, как я опоздал!" - и вслед за ним пишет новый, а в акте II сокращает сцену с репликой ученого: "Я слишком поздно изобрел!" Трагедия Ефросимова не в том, что он опоздал с открытием, а в том, что гений его, попавший в машину тоталитарного государства, осуществить свое предназначение не может.

Самый существенный пласт авторской правки - исключение всех острых моментов, так или иначе затрагивающих современность. Булгаков вычеркивает упоминание о газете "Правда", рассуждения Пончика о журнале "Безбожник", упоминание об издательстве "Содружество писателей", которое могло вызвать ассоциации с ленинградской литературной группой "Содружество" и Книгоиздательством писателей в Ленинграде. В I акте Булгаков вычеркивает описание агентов ОГПУ: "Туллер 1-й одет в белую кавказскую рубашку и галифе, Туллер 2-й в штатском костюме, в крахмальном воротничке. Клавдия подстрижена" (ГБЛ, ф. 562, к. 12, ед. хр. 8, л. 41). В финале пьесы Булгаков вычеркивает сцену последнего столкновения Ефросимова с Дараганом:

"Дараган. Я не истребитель! Смотри на мои ромбы, поднимай выше!.. и после этого боя истреблять более некого. Мы не имеем врагов!

Ефросимов. Ты в заблуждении. Пока ты живешь, всегда найдется кто-нибудь, кого, по-твоему, надо истребить!" (там же, л. 146).

Пьеса "Адам и Ева" создавалась в период, сложный в истории страны и в жизни самого писателя. Обстановка в мире накалялась. Италия уже восемь лет находилась под властью Муссолини. Веймарская республика в Германии, пораженная инфляцией, неумолимо шла к фашистской диктатуре. После захвата китайскими войсками летом 1929 года КВЖД и вторжений их на территорию СССР, а затем успешных действий Особой Дальневосточной армии под командованием В. Блюхера оборонная тематика встала в повестку дня. Фигура военного, командира Красной Армии, была одной из самых популярных в драматургии тех лет. Появились десятки произведений и о новом сверхмощном оружии, в том числе о химической войне. Мировая война казалась неизбежной. В 1931 году японская Квантунская армия на Дальнем Востоке начала войну с Китаем.

Булгаков, взявшийся за "оборонную тему", решает ее совершенно непривычно для литературы тех лет. Он предпосылает пьесе два эпиграфа. Первый из них - не что иное, как пункт военной инструкции, опубликованной во французском официальном издании "Боевые газы" (М.-Л., 1925, с. 91). В инструкции перечисляются группы лиц, чаще всего подвергавшиеся газовому поражению во время первой мировой войны. Рядом даются схемы и чертежи противогазов различной конструкции. Второй - утешительный, по словам Л. Е. Белозерской, - эпиграф взят из Библии (Бытие, 8, 21-22). Булгаков словно сразу сталкивает две системы ценностей: сиюминутные интересы и заботы современного варварства и вечные понятия человеческой нравственности. Его герой в пьесе мыслит масштабами, недоступными большинству современников писателя. За пятнадцать лет до взрывов в Хиросиме и Нагасаки Булгаков первым в советской литературе заговорил об аморальности использования оружия массового уничтожения против любого противника.

Евангельская легенда об изгнании из рая первых людей вкусивших от древа познания добра и зла, преломилась под пером Булгакова в современную историю об ученом, который ищет выход для человечества перед лицом всемирной катастрофы. Но более того - это истерия о выборе человеком своего пути из тоталитарного "рая".

Герой пьесы, несомненно, несет в себе черты автора и его времени. В эти годы были объявлены вредителями крупнейшие ученые страны: арестовали, а затем уничтожили экономистов В.Г. Громана, В.А. Базарова, Н.Д. Кондратьева, А.В. Чаянова, арестовали историков Н.Л. Лихачева, М.К. Любавского, С.Ф. Платонова, Е.В. Тарле. Не возвращались из зарубежных командировок крупнейшие биологи, физики, химики. Не вернулся в 1930 году в СССР и избранный в Академию в 1928 году знаменитый русский химик Алексей Евгеньевич Чичибабин. Следы упоминания о нем можно найти в рукописи "Адама и Евы". В записной книжке Булгакова есть адрес Е. И. Замятина в Ленинграде: "ул. Жуковского, д. 29, кв. 16" (ГБЛ, ф. 562, к. 17, ед. хр. 12). Это почти точный адрес, который называет в пьесе рассеянный профессор Ефросимов: "Я живу... Ну, словом, номер 16-й... Коричневый дом... Виноват. (Вынимает записную книжку.) Ага, вот. Улица Жуковского".

В конце 20-х годов в печати открыто назывались антисоветскими и контрреволюционными произведения А. Платонова, Е. Замятина, Б. Пильняка, Н. Эрдмана. Вражеская маска, которую видит на лице Ефросимова Дараган, была распространенным образом публицистики тех лет. В феврале 1929 года, например, в журнале "Книга и революция" были напечатаны портреты Булгакова и Замятина в сопровождении статьи В. Фриче "Маски классового врага".

Положение самого Булгакова в эти годы было критическим. 7 декабря 1929 года он получил справку: "Дана члену Драмсоюза М.А. Булгакову для представления Фининспекции в том, что его пьесы 1. "Дни Турбиных", 2. "Зойкина квартира", 3. "Багровый остров", 4. "Бег" запрещены к публичному исполнению. Член правления Потехин. Управляющий делами Шульц" (ГБЛ, ф. 562, к. 28, ед. хр. 8). 18 марта 1930 года драматург узнал о запрещении "Мольера". 22 июля 1931 года он вспоминал об этом времени: "...мне по картам выходило одно - поставить точку, выстрелив в себя". После телефонного разговора со Сталиным 18 апреля 1930 года положение Булгакова как писателя, в сущности, не изменилось: пьесы по-прежнему были запрещены, проза не публиковалась. В декабре 1930 года Булгаков пишет стихотворение "Funerailles" ("Похороны"), в котором возникает образ выброшенной на берег лодки - образ, явно пришедший из предсмертных стихов Маяковского. Строки "И ударит мне газом в позолоченный рот" и "Вероятно, собака завоет" прямо вошли в текст пьесы. Состояние самого Булгакова в это время сообщило герою "Адама и Евы" особую напряженность чувств. За неделю до заключения договора на пьесу, 30 мая 1931 года, Булгаков писал Сталину: "С конца 1930-го года я хвораю тяжелой формой нейрастении с припадками страха и предсердечной тоски, и в настоящее время я прикончен".

Создавая пьесу о будущей войне, Булгаков воспользовался схемой пьес и романов-катастроф, получивших распространение после первой мировой войны под влиянием романов Уэллса "Борьба миров", "Война в воздухе" и "Освобожденный мир". Роман-катастрофа чрезвычайно соответствовал представлениям того времени о неизбежности столкновения первой республики трудящихся с миром капитала, мировой гражданской войне и (Победе Всемирного правительства. Именно так построены самые известные романы-катастрофы - "Иприт" В. Шкловского и Вс. Иванова и "Трест Д.Е. История гибели Европы" И. Эренбурга, "Аэлита" и "Гиперболоид инженера Гарина" А. Толстого. Одним из вероятных источников пьесы был фантастический роман Джека Лондона "Алая чума" (1915), в котором рассказывается о гибели четырехмиллионного Сан-Франциско, а затем всей цивилизации. В 1931 году появилась пьеса-катастрофа A. Толстого и П. Сухотина "Это будет", в которой четвертое и пятое действия посвящены мировой гражданской войне и победе Всемирного советского правительства. Явная конъюнктурность, с которой разрешались в ней сложнейшие проблемы времени, нашла отражение в булгаковской пьесе.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*