Я Горбов - Все отношения
- Не знаю, право не знаю. Зато знаю, что дома дел не будет, так же как в степи не может быть тесно...
И в первый, кажется, в жизни моей, раз я подумал, что дела - занятие не серьезное. Висеть на телефоне, диктовать письма, сверять балансы, обдумывать планы производства и сбыта... к чему все это? Не глупо ли это?
- Для начала, - сказал я, - мы на месяц уедем. И ты возьмешь с собой такие огромные охапки нашего времени, что оно одно все заполнит.
- Ну, конечно, - ответила она, совсем серьезно, - так и будет.
На улице жизнь била ключом: прохожие, автомобили, автобусы... В окно светило солнце, совсем горячее, не тронутое еще едва-едва, где-то в небе, среди звезд и туманностей, замечавшейся осенью. До нас ей было далеко, так же далеко, как далеки были от нас мысли о том, что счастью горе нужно не меньше, чем бедность богатству.
- Где ты хочешь чтобы я искала квартиру? На берегу реки? У опушки леса? - спрашивала Мари.
- Хочу, чтобы тебе нравилось.
- Наверху? В первом этаже?
- Хочу, чтобы тебе нравилось.
- Я не одна. Нас двое.
- Хочу, чтобы тебе нравилось. Я вперед на все согласен.
- Ты всегда так занят. Как же мы поедем осматривать?
- Я оторвусь от дел. Важней дел посмотреть на дверь, за которой ты будешь меня ждать, с охапками времени...
- А ты бросишь свои охапки дел у порога?
- За дверью.
К делам мне пришлось вернуться через полчаса. И одного, - важного, - я так и не коснулся, не спросив у Мари, знает ли она Зою, и какие отношения связывают ее с Аллотом? Промолчать было легче, чем спросить. Это дело я "оставил за дверью". Но когда в бюро я сел к письменному столу, мне пришлось признать, что Аллот и Зоя, которых домой я, пока, не пустил, на фабрику уже проникли!
14.
Свидание с Аллогом было назначено на пятницу. Но во вторник вечером мне принесли пневматичку, в которой он просил о перемене дня. "Реверенедиссимус Доминус, -писал он, - признаю, что мой образ действий, хотя бы всего в эпистолярном плане расположенный, может послужить вам источником раздражения. (Что было верно; от одного вида аллотова почерка, мне стало неприятно.) Мне, {48} действительно, известна императивная связь между деловыми людьми и временем. Известно мне также, что, иной раз, связь эта, принимая маниакальные формы, приводит к тому, что не срок зависит от делового человека, а деловой человек от срока. Но знаю я и о привилегиях аутсайдеров. Будучи, вследствие этого, уверенным, что вы меня простите, настоящим сообщаю вам, что жду вас сегодня (а не в пятницу), в подземном кафе (следовало название очень известного полуподвального заведения) начиная с семи часов. Если бы оказалось, что вы не появитесь, - гипотеза, которой нельзя отбросить ! - то я сочту, что первоначальное расписание остается в силе.''.
Следовала замысловатая фраза о признательности. Я подумал, что какое-нибудь неожиданное препятствие, что-нибудь вроде пожара, помешавшего мне поехать на свидание с Мари, было бы кстати. Но ни пожара, ни срочной поставки машин, ни, вообще, ничего не случилось. В противуположность пути к Мари, который загромождали разные трудности, путь к Аллоту был свободным! Больше того: подчинившись роду нездорового любопытства, я сам поспешил протелефонировать Мари, что дела мешают мне приехать с ней обедать.
Едва начал я спускаться по большой, серого мрамора, лестнице, по обеим сторонам которой стояли ящики с розовыми цветами, и, если можно так выразиться, заглянул под потолок низкого этого помещения, где было много столиков и много нарядных и оживленных посетителей, над которыми медленно колебались облака табачного дыма, сразу меня увидавший Аллот мышиным ходом своим пошел мне навстречу. Пробираясь между столиками, он повторял, достаточно громко, чтобы посетители могли слышать: "Реверендиссимус Доминус, Реверендиссимус Доминус..." . Немного выходило так, точно он хочет привлечь ко мне внимание, показать, что я гость именитый, и что он, с именитым этим гостем, на почтительно-дружественной ноге. "Хорошо еще что с ним нет Зои" - подумал я. Точно угадав мои мысли, он затараторил:
- Я один, я один. Но разумеется, само собой, что приведший меня сюда повод тесно связан с Зоей Малиновой. Даже больше: он прямо вытекает из вашего согласия принять ее рисунок, он находится в непосредственном продолжении оного согласия. Отныне, вы с ней в сообществе ! В сообществе ! Мы все подробно обсудим и придем к заключениям... здравствуйте, Доминус, здравствуйте, Реверендиссимус!
Достигнув моей ступеньки он длительно потряс мою руку.
- Реверендиссимус Доминус, - повторял он, почти растроганным голосом, чуть что не со слезами на беззрачковых глазах своих. И пока мы двигались к столику, говорил:
- Я всего в третий раз вас вижу, и всего дважды обращался в вам письменно... Но у меня такое чувство, точно мы оба уже отметили внутреннее созвучие, хэ-хэ-хэ! И тому я нахожу две причины: первая, что мы если не в родстве, то в свойстве, нет, нет, еще нет, свадьбы еще не было! Но можно ли усумниться в том, что она будет? И разве все не обстоит, в плоскости интимной, так, точно она уже была? И {49} вторая причина: именно та, что вы наверно прочли мое письмо как раз так, как я думал, что вы его прочтете, т. е. как письмо человека умеющего писать! Умеющего писать прикладного литератора!
Литератора установившего живую связь с объектами своих сочинений! С натурой! С натурщиками и натурщицами! Драматурга, входящего в виде действующего лица в собственную драму, в собственную трагедию...
- Вы обедали? - спросил я, усаживаясь.
- Нет, не обедал. И сейчас голоден как Савонарола! Здесь подают отличные шукруты с копчеными вядчинами и весьма наперченными колбасами, которые, как утверждает дирекция, выписываются ею из-за границы. Может быть это не правда. Но что же из того? Прибавочная стоимость фантазии, вот и все.
Пока я заказывал метрдотелю шукрут, запеченный под пармезаном сельдерей, страсбургский пирог, салат и яблочный торт, Аллот произнес :
- Понимаю, понимаю! Для странного господина - странное меню! О, как я вас понимаю, Реверендиссимус! Налицо гастрономическая тематика. А тематика, как всякий знает, открывает необычайные горизонты. Именно это правило я соблюл когда писал об изъятии Зои из семейного, из ро-ди-тель-ского ада (он несколько раз, с ударением, произнес слово "родительского"). На самом деле, все не совсем так произошло, как я описал. Но без прибавочной стоимости фантазии не было ли бы все простой литературной фотографией? Например: никакой подзорной трубы не существовало. Насколько, однако, лучше с трубой! Особенно не с современной, а с такой, которую держит в руках Наполеон на батальных картинах. Вы сами убедитесь, если захотите, сегодня же вечером... А пока давайте о делах, так как я по деловой причине решился вас обеспокоить. Зоя мне передала, что вы не только ее рисунок приняли, но уже за него расплатились. А так как Зоя и наблюдательна, и даже проницательна, то от нее не ускользнуло, что ее рисунок произвел на вас некоторое впечатление. То есть, что вы не просто его оценили, а с волнением...
- Рисунок Зои, - ответил я, - был принят не одним мной, его оценил и коммерческий директор.
- Ой, ой, ой! - воскликнул он. - Как сама жизнь все подтверждает! Просто удивительно! Сама жизнь, самое течение жизни...
- Что же она подтвердила? - перебил я его, раздраженно.
- Насчет прибавочной стоимости фантазии. При чем, ваш директор? Зоя отлично поняла, что все от вас одного зависит, что вы рисунок приняли. Но разве можно было вам сразу это признать? Вот вы и ввели директора, а тут его вводите вторично. Дополнили течение обстоятельств. К литературному прибегли приему! Если все описывать, как можно было бы вашу ссылку на директора разодеть! В бальное платье!
{50} - Что вы пьете? Белое вино или пиво? - оборвал я его, теперь уже не раздраженно, а со сдержанной злобой.
- И вино, и пиво. Я жажду. И у меня большие глотки. Однако, смею вас просить не уклоняться от основного, не прятаться за ширмы побочных вопросов. Э? Неплохо сказано: ширмы побочных вопросов! Так вот, Доминус. Моя цель поговорить с вами вполне откровенно. Не думаете ли вы, что будет выгодно давать Зое дальнейшие заказы? Принять во внимание ее исключительные способности и наладить с ней постоянное сотрудничество? Добавлю, что судьба Зои мне не безразлична. Зоя мне близка. Я ее люблю. Я состою при ней в роли приемного отца. Раз вы проявили к ней такое внимание, а, с другой стороны, мы находимся с вами в родственных отношениях, то лучше попросить прячущиеся за ширмами побочные вопросы из-за ширм выйти. Э? Что вы про это скажете? Так или иначе мы с вами оба и целиком расположены в теме нашего прикладного романа, так что нам обоим все должно быть ясно.
- Что нам должно быть ясно? Не понимаю.
Он даже глаз не поднял, точно мой вопрос был незаслуживающим никакого внимания, вздором. Заложив то, что у него было во рту, за щеку, он произнес ровным голосом:
- Давайте откроем совместно художественное ателье в котором Зоей и, если это окажется нужным, ее помощницами будут выполняться декоративные работы для вашего предприятия в первую очередь - это в виде, так сказать, постоянного фона - и, в случай притока заказов, и для других предприятий. В этих условиях, я не окажусь вынужденным обращаться к вам за помощью, - буде таковая понадобилась бы, - через Мари, что могло бы ее огорчать.
