Антон Чехов - Том 5. Рассказы, юморески 1886
Рукой А. С. Киселева в том же письме приписано: «Моя ругается, и совершенно справедливо, от Вас можно и должно ждать другого, дорогой Антон Павлович» (ГБЛ).
Чехов отвечал 14 января 1887 г.: «…позвольте огрызнуться на Вашу критику… Даже Ваша похвала „На пути“ не смягчила моего авторского гнева, и я спешу отмстить за „Тину“ <…> Прежде всего, я так же, как и Вы, не люблю литературы того направления, о котором у нас с Вами идет речь. Как читатель и обыватель я охотно сторонюсь от нее, но если Вы спросите моего честного и искреннего мнения о ней, то я скажу, что вопрос о ее праве на существование еще открыт и не решен никем <…> У меня, и у Вас, и у критиков всего мира нет никаких прочных данных отрицать эту литературу. Я не знаю, кто прав: Гомер, Шекспир, Лопе де Вега, вообще древние, не боявшиеся рыться в „навозной куче“, но бывшие гораздо устойчивее нас в нравственном отношении, или же современные писатели, чопорные на бумаге, но холодно-циничные в душе и в жизни? <…> Что мир „кишит негодяями и негодяйками“, это правда. Человеческая природа несовершенна, а потому странно было бы видеть на земле одних только праведников. Думать же, что на обязанности литературы лежит выкапывать из кучи негодяев „зерно“, значит отрицать самоё литературу. Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле. Ее назначение — правда безусловная и честная. Суживать ее функции такою специальностью, как добывание „зерен“, так же для нее смертельно, как если бы Вы заставили Левитана рисовать дерево, приказав ему не трогать грязной коры и пожелтевшей листвы. Я согласен, „зерно“ — хорошая штука, но ведь литератор не кондиер, не косметик, не увеселитель; он человек обязанный, законтрактованный сознанием своего долга и совестью <…> Он то же, что и всякий простой корреспондент. Что бы Вы сказали, если бы корреспондент из чувства брезгливости или из желания доставить удовольствие читателям описывал бы одних только честных городских голов, возвышенных барынь и добродетельных железнодорожников?
Для химиков на земле нет ничего не чистого. Литератор должен быть так же объективен, как химик; он должен отрешиться от житейской субъективности и знать, что навозные кучи в пейзаже играют очень почтенную роль, а злые страсти так же присущи жизни, как и добрые <…> Вы пишете: „Будь я редактором, я для Вашей же пользы вернула бы Вам этот фельетон“. Отчего же не идти и далее? Отчего не взять на цугундер и самих редакторов, печатающих такие рассказы? Почему бы не объявить строгий выговор и Главному управлению по делам печати, не запрещающему безнравственных газет?
Плачевна была бы судьба литературы (большой и мелкой), если бы ее отдали на произвол личных взглядов. Это раз. Во-вторых, нет той полиции, к<ото>рая считала бы себя компетентной в делах литературы. Я согласен, без обуздывания и палки нельзя, ибо в литературу заползают шулера, но, как ни думайте, лучшей полиции не изобретете для литературы, как критика и собственная совесть авторов. Ведь с сотворения мира изобретают, но лучшего ничего не изобрели…
Вы вот желали бы, чтобы я потерпел убытку на 115 рублей и чтобы редактор учинил мне конфуз. Другие, в том числе и Ваш отец[25], в восторге от рассказа. Четвертые шлют Суворину ругательные письма, понося всячески и газету, и меня, и т. д. Кто же прав? Кто истинный судья?»
К. К. Арсеньев в рецензии на первое издание сборника «Рассказы» отнес «Тину» к рассказам, которые «не возвышаются над уровнем анекдота» («Вестник Европы», 1888, № 7, стр. 260).
К. П. Медведский, критик реакционного «Русского вестника», подверг разбору «Тину», в которой, по его мнению, «г. Чехов распространяется за счет внешних подробностей». Изложив содержание рассказа, К. П. Медведский писал:
«Что же скажет читатель, пробежав рассказ? Очень мило, интересно и не без пикантности.
И мы согласны с этим отзывом. Но при чем тут тина? Что было неотразимо обаятельного и чарующего в еврейке? каким волшебством отрывала она мужей от жен и женихов от невест? Г-н Чехов ничего не разъясняет. <…> Итак, возникает целый ряд соображений, которые основываются на чрезвычайно скудном фактическом и психологическом материале. Они не помогают добраться до смысла рассказа, а только более и более запутывают любознательного читателя. Чем старательнее вникает он в смысл произведения, тем труднее ему ориентироваться. В конце концов остается успокоиться на том заключении, что автор сам не знает внутренней подкладки происшествий, о которых рассказывает» (К. М-ский. Жертва безвременья. — «Русский вестник», 1896, № 8, стр. 279, 283–284).
В итоге своего рассмотрения автор рецензии отмечал, что Чехов чужд грубой тенденциозности, но, как приверженец будничных тем и настроений, «старается изображать жизнь как можно проще», что не всегда целесообразно. «Однако эта простота не помогла делу, и мы уже знаем, к какой неразрешимой загадке привел в данном случае читателя г. Чехов. Я думаю, он смешал простоту, иначе говоря, искренность отношения художника к жизни с несложностью житейских явлений, будто бы проистекающих всегда от действия очень нехитрых и очевидных факторов» (там же, стр. 292).
П. Н. Краснов считал «Тину» показательной для характеристики обрисованной Чеховым ужасающей пошлости общества и ставил ее в один ряд с такими шедеврами, как «Именины» и «Палата № 6»: «При чтении их сердце сжимается ужасом и холодом — до чего всё мелко, низко, пошло и как эта пошлость всё давит собою, охватывает, поглощает!» (П. Краснов. Осенние беллетристы. — «Труд», 1895, № 1, стр. 207).
И. А. Бунин включил «Тину» в перечень лучших, по его мнению, произведений Чехова (ЛН, т. 68, стр. 677. Из произведений 1886 г. здесь названы: «Святою ночью», «Тина», «На пути», «Хористка»). «Меня поражает, — писал Бунин в воспоминаниях о Чехове, — как он моложе тридцати лет мог написать „Скучную историю“, „Княгиню“, „На пути“, „Холодную кровь“, „Тину“, „Хористку“, „Тиф“… Кроме художественного таланта, изумляет во всех этих рассказах знание жизни, глубокое проникновение в человеческую душу в такие еще молодые годы» (ЛН, т. 68, стр. 642). Бунин приводит переписку Чехова с М. В. Киселевой по поводу «Тины», полностью становится на сторону Чехова и заключает: «Через пятьдесят лет, после выхода в свет моих „Темных аллей“, я получал подобные письма от подобных же Киселевых и приблизительно некоторым из них отвечал так же» (там же, стр. 648).
В письме к И. Я. Павловскому от 5 декабря 1894 г. Чехов рекомендовал «Тину» в числе шести своих рассказов («Тина», «Поцелуй», «Дуэль», «Дома», «Страх», «Именины»), по его мнению, «наиболее подходящих для французского читателя» — «для Лангена» (издатель из Мюнхена).
При жизни Чехова рассказ был переведен на немецкий, словацкий и французский языки.
Стр. 363. Пристает ко мне со своим Траллесом. — Траллес — прибор для определения количества алкоголя в спиртовых жидкостях, изобретенный немецким физиком И.-Г. Траллесом (1763–1822).
Стр. 366. …картины, изображавшей встречу Иакова с Исавом. — Согласно библейской легенде, Иаков и Исав — братья-близнецы, оспаривавшие друг у друга право первородства. Встреча их произошла после 20-летнего пребывания Иакова в Месопотамии и кончилась мирно.
Стр. 374. …царица Тамара… — Тамар, царица Грузии с 1184 по 1213 г. (род. в середине 60-х гг. XII в.). На нее переносилась легенда о мифической царице Дарье, убивавшей своих любовников (ср. стихотворение М. Ю. Лермонтова «Тамара»).
Стр. 376. Ярррче молнии, жарррче пламени… — Из романса М. И. Глинки «К Молли»; слова Н. В. Кукольника (из цикла «Прощание с Петербургом»).
Стр. 378. Не называй ее небесной… — Романс М. И. Глинки на слова Н. Ф. Павлова.
ЖИЛЕЦВпервые — «Осколки», 1886, № 44, 1 ноября (ценз. разр. 31 октября), стр. 4. Заглавие: Жилец № 31. Подпись: А. Чехонте.
С изменениями напечатано в «Журнале для всех», 1898, № 11, ноябрь, стр. 1283–1286. Подпись: Антон Чехов.
Печатается по тексту «Журнала для всех».
О сотрудничестве Чехова в «Журнале для всех» см. в примечаниях к рассказу «Муж»* (стр. 641).
Готовя рассказ к напечатанию в «Журнале для всех», Чехов внес в текст существенные изменения (см. варианты).
Стр. 380. …жилец с тромбоном — выражение, ставшее популярным после постановки водевиля «Жилец с тромбоном» (см. примечания к рассказу «Лишние люди»*).
НЕДОБРАЯ НОЧЬВпервые — «Петербургская газета», 1886, № 302, 3 ноября, стр. 3, отдел «Летучие заметки». Подпись: А. Чехонте.
