Владимир Лермонтов - Библия Любви
Это было похоже на своеобразное плавание по снегу. Ассоль также норовила изыскать более легкий способ передвижения, но для нее не нашлось иного пути кроме как проваливаться и выпрыгивать. Через каждые полсотни метров они отдыхали, лежа животами на снегу.
Снег плыл перед глазами Ветра с Гор, он уже набился в рукава, в карманы, под штанины, за пазуху.
Ветер с Гор полз и думал, как глупо и несуразно, вероятно, они выглядят со стороны. "Однако в этом, наверное, есть какой-то свой смысл, размышлял он. - Может быть, подобным образом я вообще "ползу" по жизни, когда другие, как мне кажется, легко скользят по ней. Вероятно, потому, что в основной своей массе люди не "копают глубоко", не ищут высшего смысла своей жизни, а следуют по накатанной колее, отдаваясь мирским заботам. Я же отыскиваю истину, а при этом неизбежно приходиться следовать нехожеными тропами, преодолевая барьеры и преграды. Такова цена, которую нужно платить за познание истины. К тому же ничто не вынуждает человека взглянуть на мир по-другому, кроме как преодоление препятствий. Трудности позволяют увидеть вблизи то, что не возможно разглядеть, когда следуешь легкими, проторенными дорогами. Вот как этот удивительный снег - никогда я так долго не смотрел на него вблизи. Как прекрасно царство снежинок! Разве смог бы я настолько близко соприкоснуться с этим чудесным миром, если бы шел по дороге?"
Наконец они доползли до заброшенной деревни, в которой осталась неповрежденной лишь одна изба. Другие были развалены временем, размыты дождем, расшатаны ветром и засыпаны снегом.
Путники сделали маленький привал, разглядывая то, что им открылось.
Возле единственной целой избы высилась одинокая береза, которая устремилась высоко в небеса. "Эта береза подобна старому, умудренному жизнью человеку, смотрящему в вечность" - подумал Ветер с Гор.
Казалось, что ее раскидистые ветви касаются неба, и, может быть, потому на них приютились несколько больших гнезд. Два огромных ворона гордо восседали на самой верхушке березы и с достоинством, явно осознавая свое место в этом мире, осматривали пришельцев. Ниже суетились две сороки, принявшиеся усиленно трещать - сообщать последнюю новость о появлении странников.
Из трубы единственной целой избы вился легкий дымок.
"Слава Богу, - с облегчением вздохнул Ветер с Гор. - Старик еще жив!"
Глава 11
Исповедь
В печи тихо потрескивали дрова. Ветер с Гор сидел, за столом и неспешно пил чай с медом из пыхтящего самовара. Старик полулежал на кровати, прислонившись к подушкам. Его прозрачный взор был устремлен в окно, за которым виднелось белое поле, обрамленное высоким, густым лесом. На улице кружился пушистый снег.
- Жизнь моя, добрый человек, пролетела как миг, как один день. Много повидать и испытать мне довелось на своем веку.
Голова старика была покрыта густым серебром волос. Худые кисти рук были сложены крестообразно на груди. У него были длинные, жилистые пальцы музыканта. В монашестве старец носил духовное имя Меркурий.
Ветер с Гор сразу ощущутил себя рядом с ним так, будто вернулся домой после утомительного, многотрудного путешествия. И он наслаждался покоем, которым была насыщена атмосфера вокруг старца.
- С детства мне твердили, что я не от мира сего. Да и сам я чувствовал, что не похож на других. Всегда мне было тесно в тех рамках и правилах, по которым жили окружающие меня люди. Моя душа все время рвалась в заоблачные дали, как птица из клетки, - произнес старик, не отводя взора от окна перед собой.
- Мне кажется, что каждый человек чувствует себя особенным, - возразил Ветер с Гор.
- Но не все следуют своей особенности, - промолвил старик. - Я же стремился со всей горячностью и отчаянием ответить себе на вопросы: кто я? зачем я живу? для чего существует этот мир?
Старик закрыл глаза, видимо вспоминая свою прожитую жизнь.
- Мне виделся мир несовершенным, полным невежества и порока. Я искал путь к преображению человеческого бытия. Читал много духовных, религиозных книг. И почти в каждой говорилось о том, что нужно оставить все земное, временное и обратиться к вечному. И я свято поверил, что если я посвящу свою жизнь служению Богу, то смогу всем помочь. Пусть эта помощь будет мизерной, думал я, но она все-таки сделает мир хоть на капельку лучше, чище, добрее.
- Мне кажется, вы рассказываете обо мне.
- Это не случайно, что Господь свел нас, добрый человек, - произнес с улыбкой старик, повернувшись в сторону гостя и глядя ему в глаза. - Я так жаждал исповедаться перед смертью, молил Господа о такой милости.
Старец Меркурий отвернулся и тяжело вздохнул.
- Только не с кем было даже просто поговорить. Местные жители обходят стороной мой дом, а если и встречаются изредка, то прячут глаза и стараются быстрее уйти.
- Для исповеди вам нужен священник, - сказал Ветер с Гор, понимая, куда клонит Меркурий.
- Священник, добрый человек, не тот, кто носит рясу, а тот, кто живет с открытым сердцем, - выразился старик.
- О вас ходят всякие слухи, вас называют изгоем, монастырской братии запрещается общаться с вами.
- Коли ты пожаловал ко мне, значит, ты не веришь тому, что обо мне говорят.
- Я пришел к вам потому, что ощущаю тоже себя изгоем в этом мире, произнес Ветер с Гор. - И хотя общаюсь со всеми, но чувствую себя одиноко.
- Я бы просил тебя принять мою исповедь, - попросил Меркурий. - У тебя доброе сердце, и ты способен понять меня.
- Хорошо, я постараюсь, хотя это большая ответственность, - согласился Ветер с Гор. - В свою очередь я бы хотел задать вам много вопросов, которые для меня очень важны. Я чувствую, что у вас огромный опыт и вы способны помочь мне разобраться в них.
- Сама история моей жизни поможет тебе понять многое, добрый человек, - произнес Меркурий. - Исповедь любого человека - как живая книга Бога, способна пролить свет на многие сложные вопросы жизни. Только люди либо не имеют смелости рассказать о себе правду, либо их не желают слушать.
- Лучшего слушателя вам не найти, - сказал о себе Ветер с Гор. Вероятно, я только для того и приехал с Кавказа в эти глухие, северные края, чтобы встретиться с вами.
- Как я тебе уже и говорил, - продолжил старик, - я всегда стремился изменить мир к лучшему. Наивен я был, горяч. Еще до войны я вступил в коммунистическую партию. Лозунг, который провозглашали коммунисты: "мир, равенство, братство", - был воистину созвучен моей душе и сердцу. Я мечтал построить всемирное братство свободных людей, стремящихся к совершенству и гармонии. И скажу тебе, что, когда я вошел в мир Христа, то понял, что многие рядовые коммунисты по своему духу были ближе к Богу, ко Христу, нежели нынешние христиане. Вот такой парадокс, добрый человек. Истина зачастую присутствует там, где менее всего для нее оснований и причин быть.
- В чем же истина, старик? - спросил, не удержавшись Ветер с Гор.
- Истина в любви, - ответил он.
- Что это значит?
- Это значит, что истина всегда с человеком, она внутри него, она снаружи. Бог даровал нам этот мир как проявление Своей любви, и мы должны принять все творение Божие с любовью.
- Жить с любовью - это одновременно и просто и сложно, - произнес в раздумье Ветер с Гор.
- Самые простые вещи в мире и есть самые сложные. Простота лежит всегда в конце пути. Я стремился постичь тайны мироздания, загадку человеческой души. Прошел через главные мировые религии. Увлекался исихазмом, йогой, медитаций, тантрой. Тайно совершил паломничество на Тибет, где у монаха-буддиста несколько лет обучался искусству остановки мыслей.
- Вы и на Тибете были? - изумленно спросил Ветер с Гор
- Таков был мой путь, длиною в жизнь, чтобы понять, что самые великие тайны мироздания не спрятаны, а открыты. И это даже не тайны, ибо мы видим их каждый миг перед собой.
- Что же главное вы поняли?
- Я стремился к просветлению, к высшей, божественной любви. Я старался разными способами соединиться, слиться с Абсолютом. А оказалось, что это была лишь ступень к тому, чтобы просто любить все, что вокруг тебя. Видеть в каждом встреченном тобой человеке проявление любви Всевышнего.
- Легче полюбить того, кого не видишь, - подтвердил Ветер с Гор. Куда труднее полюбить ближнего своего. То есть того, с кем ты живешь, общаешься, встречаешься каждый день.
- Истинно так, добрый человек. Рождаясь, человек живет естественно в Любви, то есть в Боге. По мере возрастания он начинает забывать это состояние, пока не забудет вовсе. Затем жизнь начнет ему напоминать о чем-то забытом, и в душе человека появляются искорки утерянной любви. Он начинает все больше осознавать, что есть нечто высшее, и постепенно приходит к вере в Бога. Потом он следует дальше, находит своим чувствам материальное основание в виде той или иной религии и погружается в определенный духовный поток. Лишь некоторые идут еще дальше и, поднимаясь выше над одним избранным потоком, находят много других. В это время они могут пребывать во всех сразу или переходить из одного потока в другой по очереди. Но только единицы восходят еще выше, за пределы этих потоков, чтобы достигнуть предельной высоты, где нет различий философий, мудрости, знаний, а есть лишь одна Любовь. Они-то и возвращаются к началу, к истокам, к тому, с чего собственно начиналась человеческая жизнь.
