Константин Паустовский - Судьба Шарля Лонсевиля
Ветер тотчас же унес их, будто Шарль отбросил их рукой, протестуя против моего отъезда.
Я расплакалась. Боже, что мне делать? В этой стране я оставляю свою душу. Мне не следовало приезжать сюда".
"Ларин, провожая меня, дал мне несколько писем своим друзьям в Петербурге.
Рашель, я впервые увидела людей, столь же полных нервическим ощущением нашего грозного времени, как полон им был Шарль. Я встретила русских, соединявших в себе граждан-скую доблесть с самой привлекательной мягкостью славянской натуры.
Один из них - я не буду называть тебе его имени, - выслушав горестную историю Лонсевиля, сказал мне:
- Сударыня, придет время, когда наши потомки вычеканят новую надпись на надгробном памятнике Лонсевиля. Благородные его стремления не получили развития. Императорская Россия убила его, как убивает лучших детей народа. Отныне он наш.
- Какую надпись? - спросила я.
- Вы владеете русским языком?
Я утвердительно наклонила голову. Он понизил голос и прочел, волнуясь:
Товарищ, верь: взойдет она.
Звезда пленительного счастья.
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена.
Мы стояли на набережной Невы около Летнего сада. Я подняла голову и сквозь слезы увидела в лунной голубой полночи корабль, который должен был увезти меня во Францию. Матросы зажигали на его бортах фонари. Облака, подобные низкому дыму, быстро неслись со стороны моря.
- Он наш, - повторил русский, и я поняла, что отныне эта прекрасная и несчастная страна так же близка мне, как Франция".
1932
