Александр Грин - Том 4. Золотая цепь. Рассказы.
— Ирет, ударь меня в сердце, пока можешь. Смерть одного предводителя вызовет ненависть к побежденной стороне, и резня возобновится… Надо, чтоб мы умерли оба; наша смерть уничтожит вражду.
И Ирет ударил Синга ножом в незащищенное сердце; оба, улыбнувшись друг другу в последний раз, упали мертвыми…
У озера Кинобай и озера Изамет нет больше двух деревень: есть одна и называется она деревней Двух Победителей. Так Синг и Ирет примирили враждовавших людей.
Слепой Дей Канет
Юс, сторож дровяных складов у сельца Кипа, лежащего на берегу реки Милет, закусив так плотно, что стало давить под ложечкой, в хорошем расположении духа сидел у синей воды, курил и думал, что, тратя каждый день на еду тридцать копеек, сможет носить каждую субботу в сберегательную кассу ровно три рубля, которые, если относиться к этому делу внимательно и любовно, дадут через десять лет сумму в тысячу пятьсот рублей. Юс отведет душу, вознаградив жадное тело за лишения прошлого роскошным пиршеством с женщинами, вином, сигарами, песнями и цветами, а на остальные купит трактир и женится. Вот он, победитель жизни, богатый трактирщик Юс, идет в праздник с женой по улице… Все снимают шапки… Бьют барабаны…
Юс, размечтавшись, встал; ему не сиделось более; он хотел еще раз взглянуть на главную улицу Кипы, где будет стоять трактир.
На улице, где куры полоскались в пыли и в предвечернем солнце рдели оконные стекла, ни души не было, только слепой Дей Канет сидел, как всегда, на лавочке у цветочного палисада дяди Эноха. Дей был человеком лет сорока с красивым, бледным, неживым лицом (благодаря слепоте). Нищий, но опрятный костюм Дея не производил жалкого впечатления, — в спокойной позе и закрытых глазах слепого было нечто решительное.
Дей Канет жил в Кипе около месяца. Никто не знал, откуда он пришел, и сам он никому не сказал об этом. И ничего никому не сказал о себе, — совсем.
Услышав шаги, слепой повернул голову. Юс любил подразнить Дея, — слепой был ненавистен ему. Как-то раз у дяди Эноха сторож в присутствии Дея распространился о “разных проходимцах, желающих сесть на шею людям трудящимся и почтенным”; Энох покраснел, а Дей спокойно заметил: “Я рад, что совсем не вижу более злых людей”.
— Как же, — сказал Юс умильным тоном, присаживаясь на скамейку Дея, — вы вышли полюбоваться прекрасной погодой?
— Да, — помолчав, мягко сказал Дей.
— Погода удивительная. Как горы ясно видны! Кажется, рукой достанешь.
— Да, — согласился Дей, — да.
Юс помолчал. Глаза его весело блестели; он оживился, он чувствовал даже некоторую благодарность к Дею за бесплатное развлечение.
— Как неприятно все-таки, я думаю, ослепнуть, — продолжал он, стараясь не рассмеяться и говоря деланно-соболезнующим тоном. — Большое, большое, я думаю, страданье: ничего не видеть. Я вот, например, газету могу читать в трех шагах от себя. Честное слово. Ах, какая кошечка хорошенькая пробежала! Как вы думаете, Канет, отчего на этих горах всегда лежит снег?
— Там холодно, — сказал Дей.
— Так, так… А почему он кажется синим?
Дей не ответил. Ему начинала надоедать эта игра в “кошку и мышку”.
“Ладно, молчи, — подумал Юс, — я вот сейчас проколю тебя”.
— Вы видите что-нибудь? — спросил он.
— Не думаю, — сказал, улыбнувшись, Дей, — да, едва ли я вижу что-нибудь теперь.
— Ах, какая жалость! — вздохнул Юс. — Жаль, что через несколько лет вы не увидите моего прекрасного трактира. Да, да! Впрочем, едва ли вы видели вообще что-нибудь, даже пока не ослепли.
От собственного своего раздражения, не получившего отпора, Юс впал в угрюмость и замолчал. Набив трубку и задымив, он покосился на Дея, сидевшего с лицом, подставленным солнцу. Прошла минута, другая, — вдруг Дей сказал:
— Однажды я играл в столичном королевском театре.
От неожиданности Юс уронил трубку, — Дей никогда не говорил о себе.
— Как-с? Что-с? — растерянно спросил он.
Дей, мягко улыбаясь, продолжал ровным, веселым голосом:
— …Играл в театре. Я был знаменитым трагиком, часто бывал во дворце и очень любил свое искусство. Так вот, Юс, я выступал в пьесе, действие которой приблизительно отвечало событиям того времени. Дело в том, что висело на волоске быть или не быть некоему важному, государственного значения, мероприятию, от чего зависело благо народа. Король и министры колебались. Я должен был провести свою роль так, чтобы растрогать этих высокопоставленных лиц, — склонить, наконец, решиться на то, что было необходимо. А это трудно, — трудная задача предстояла мне, Юс. Весь двор присутствовал на спектакле.
Когда после третьего действия упал занавес, а затем снова шумно взвился, чтобы показать меня, вызываемого такими аплодисментами, какие подобны буре, — я вышел и увидел, что весь театр плачет, и увидел слезы на глазах самого короля и понял, что я сделал свое дело хорошо. Действительно, Юс, я играл в тот вечер так, как если бы от этого зависела моя жизнь.
Дей помолчал. В неподвижной руке Юса потухла трубка.
— Решение было принято. Чувство победило осторожность. Затем, Юс, выйдя уже последний раз на сцену, чтобы проститься со зрителями, я увидел столько цветов, сколько было бы, если бы собрать все цветы Милетской долины и принести сюда. Цветы эти предназначались мне.
Дей смолк и задумался. Он совершенно забыл о Юсе. Сторож, угрюмо встав, направился к своему шалашу, и хотя летний день, потеряв ослепительность зенита, еще горел над горами блеском дальних снегов, казалось Юсу, что вокруг глухого сельца Кипы, и в самом сельце, и над рекой, и везде стало совсем темно.
Примечания
Лошадиная голова. Впервые — журнал “Красная нива”, 1923, № 18.
Креп — здесь: траурная повязка.
Пропавшее солнце. Впервые — “Красная газета”, веч. вып., 1923, 29 января.
Словоохотливый домовой. Впервые — “Литературный листок “Красной газеты”, 1923, 29 марта.
Гениальный игрок. Впервые — “Красная газета”, веч. вып., 1923, 8 марта.
Сто верст по реке. Впервые — журнал “Современный мир”, 1916, № 7–8.
Гартман, Эдуард (1842–1906) — немецкий философ-идеалист.
Шопенгауэр, Артур (1788–1860) — немецкий философ-идеалист.
Убийство в Кунст-Фише. Впервые — “Красная газета”, веч. вып., 1923, 15 января.
Гладиаторы. Впервые — журнал “Петроград”, 1923, № 1.
Триклиниум — в Древнем Риме — обеденный стол с ложами по трем сторонам, а также помещение, где находится этот стол.
Тимпан — древний ударный музыкальный инструмент, род медных тарелок.
Приказ по армии. Впервые — журнал “Красная панорама”, 1923, № 1.
Знаменитая тезка — Жанна д'Арк (1412–1431), национальная героиня Франции, предводительница армии, освободившей Орлеан и Реймс во время Столетней войны.
Бродяга и начальник тюрьмы. Впервые — сб. “Сердце пустыни”, М.-Л., Земля и фабрика, 1924.
Равашоль, Леон — французский анархист и террорист, взорвавший в 1892 году в Париже бомбы в квартирах судебных чиновников, участвовавших в процессах над анархистами.
Джек-Потрошитель — прозвище лондонского убийцы, совершившего в 1888–1889 годах ряд зверских убийств.
Нат Пинкертон — американский сыщик, герой популярной в начале XX века серии детективных рассказов, написанных разными авторами.
На облачном берегу. Впервые — журнал “Красная нива”, 1924, № 28.
Масса (испорч. англ. master) — хозяин, господин.
Канат. Впервые — сб. “Белый огонь”, Пг., Полярная звезда, 1922.
Компрачикосы — в Испании, Англии и других странах в XIII–XVII веках — люди, похищавшие или покупавшие детей и уродовавшие их с целью продажи в богатые дома или балаганы в качестве шутов.
Рене. Впервые — журнал “Аргус”, 1917, №№ 9-10.
Латюд, Жан Анри (1725–1805) — французский авантюрист, просидевший в тюрьмах более 30 лет.
Железная маска — таинственный узник, умерший в Бастилии в 1703 году. Лицо его всегда было под маской.
Челлини, Бьенвенуто (1500–1571) — знаменитый итальянский скульптор, ювелир и писатель.
Веселая вдова — здесь: ироническое название гильотины.
Червонный валет — прозвище богатых бездельников, здесь: члены одноименной банды.
Ива. Впервые — журнал “Петроград”, 1923, № 11.
Безногий. Впервые — журнал “Огонек”, 1924, № 7 (46).
Веселый попутчик. Впервые — журнал “Ленинград”, 1924, № 4.
Вода Сирано де Бержерака — здесь: вино. Сирано де Бержерак (1619–1655) — французский писатель, известный как храбрец, дуэлянт, гуляка.
