Василий Царегородцев - Несимметричное пальто (фрагменты)
- Болят? - поинтересовался Веселок.
- Болят, - призналась женщина.
Веселок придвинул к полену камень (один из тех роковых, но не роковой, потому что тот увезли на отдельной машине с почетом), сел рядом с женщиной.
- Болят, значит, живые, - сказал он.
- Спасибо, утешил, - усмехнулась она.
- Сейчас утешу, - произнес Веселок и начал разуваться. - Хочу одолжить вам ботинки.
- А вы как?
- Обойдусь, - великодушно сказал Веселок и кивнул на ее черные от угля и золы ноги, - некоторые босиком ходят.
- Случилось такое несчастье, - невесело хихикнула она. Женщина и лицо запачкала золой. Настоящая замарашка. Веселок почувствовал к странной особе, щупленькой, беззащитной, нежность рыцаря. Он протянул ей ботинки, сказав, что сам дойдет в шерстяных носках.
Взяв ботинки, женщина долго рассматривала их, щупала, вздохнула и сказала, что если он может, то пусть лучше даст шерстяные носки, а в этих мокроступах она и метра не пройдет.
Веселок не возражал, носки отдал ей с охотой, надел привычные ботинки. Через нежность покровителя он почувствовал к ней желание. Жаль только, что он почувствовал это вблизи обгоревшего скелета. Да что он за человек? Человек ли?
Замарашка надела носки, поднялась. Встал и Веселок. Она неожиданно пожала ему руку и поцеловала.
- Спасибо вам, вы меткий человек, прямо в ребро попали!
- Не надо из меня делать героя, - смутился Веселок, - случайно получилось.
- Случайностей не бывает, - убежденно сказала женщина и с большим уважением посмотрела на него. Столько женской гордости за него Веселок еще не переживал. Он весь растекся от счастья. Лицо у него покрылось потом, как будто высунулся из парилки. Надо же, оказывается, как это приятно, когда женщина гордитс тобой.
Они оба замолчали и пошли. Длинная тень от мертвеца немного их проводила, полежала на их спинах и сорвалась на затоптанный снег.
- У вас щека в саже, - заботливо сказал Веселок.
- Я не стыжусь этой грязи, - вытира щеку, сказала она, - это грязь очищения!
- Не понял, - удивился Веселок. - Это как-то связано с костром?
- Не как-то, а прямым образом. Что произошло сегодня?
- Человека сожгли.
- Человека, - презрительно сказала она, - так говоришь, будто действительно человека. Врага сожгли, виновника всех бед - еврея.
- Но почему виноватыми вы делаете евреев? А куда же девать русское пьянство, казнокрадство? Мне кажется, один продажный депутат нанес больше вреда, чем вся еврейская нация за несколько веков.
- Опасный ты тип, - холодно отрезала женщина и выдернула руку, а Веселок только что ощущал через нее женское тепло, и ему было уютно. Он испугался, что такого больше не повторится, рассердится Лаура, а у него уже мелькали планы.
- Не опасный, - убедительно ответил Веселок, - а любопытный. Я же из провинции, разве по носкам не видно, мало знаю, хочу больше.
- Носки сибирские, - потеплела она и взяла Веселка за руку. - Я потом дам тебе литературу по этому вопросу, а мне пока поверь на слово, что мы все правильно делаем.
- А кто мы? - полюбопытствовал Веселок.
- Какой ты дремучий! - воскликнула она. - Мы - это комитет помощи народу по снятию стрессовых ситуаций.
- Интересно, - беспомощно произнес Веселок, - а какой стресс мы сейчас снимали?
Он сознательно употребил "мы", чтобы мысленно создалось ощущение, что они в чем-то соединены. Мысленное может перейти в реальное.
- На злобу дня, - ответила она. - Стресс по причине плохой жизни. Вы заметили, как повеселел народ, какой у него чистый взгляд был. Произошел катарсис, очищение. Вместе с дымом костра из нас вышла злоба, потому что виновник плохой жизни был уничтожен.
- Это бы имело смысл, - возразил Веселок, - если бы сама жизнь стала лучше. А то вот придут домой, умиленные убийством виновника, день-два поживут и опять злобой нальются: жизненные обстоятельства остались без изменений.
- Пусть снова злость копится, - хладнокровно пояснила она, - зажжем новый костер.
- Мне не нравится такой метод, не лучше ли посидеть, подумать и жизнь исправить?
- Но это же невозможно! - крикнула она.
- А тюрьмы вы не боитесь? - спросил Веселок. - Убийство даже ради благородной цели имеет привкус крови.
Она улыбнулась:
- В правительственных кругах нам сочувствуют. Они-то, может быть, самые виноватые. Так что, если не будет нас, озлобленный народ вешать будет их.
- Ясно, - сказал Веселок, - все схвачено. А чего же они вам сапожки не купят? Отчего вы босиком ходите?
- Да, - ответила она смехом, - легла перед казнью вздремнуть, столько сил потратила при подготовке, а муж, пока спала, спрятал всю обувь в доме. Он тоже противник наших мероприятий. Он мне потом кидал вослед комнатные тапочки, но я гордая.
- Это чувствуется, - сказал Веселок.
- Вы проводите меня до подъезда?
- Да хоть до совместного гроба! - сказал Веселок.
- А если серьезно? - спросила она.
А если серьезно, то Веселку очень нравилась эта женщиина. Впервые в жизни, наверное, он разговаривал с женщиной свободно, даже покровительственно, как с тетей Верой. Может быть, потому, что она все же преступница, слишком низок ее ранг в глазах порядочного человека.
В глазах Тани он был каким-то физическим недоразумением, в глазах жены - нулем, а в глазах Замарашки отражался хорошо, раз ни комплексов, ни собственного ничтожества не чувствовал. Ему как бы дали вольную, и он стал свободным человеком.
Они шли, разговаривали, как-то естественно перешли на ты, Веселок потихоньку распускал клешни, она в упор этого не замечала. Она тоже рядом с ним почувствовала себя отлично. С такими мужчинами, как Веселок, можно быть палачом, он все равно разглядит в тебе женщину и это качество поставит во главу угла. Женщина наслаждалась рядом с ним той радостью, что она женщина.
Поэтому, когда подошли к ее дому, обоим было жаль расставаться. Когда она попыталась снять и отдать ему носки, он воспротивился. Договорились, что в субботу он придет к ней и она вернет ему.
- А то умрешь от холода на своем Урале.
- Да, - улыбнулся Веселок, - на Урале они не помешают.
Но зачем ему туда ехать? Танька больше не придет к нему как подружка, потому что стала не только подружка. А быть как не только подружка она больше не захочет. Сын ему больше не принадлежит. Даст он им эту бумагу, хотя ему это все же трудно сделать. А не остаться ли ему с этой женщиной? Будет вместе с Замарашкой сжигать людей и считать, что живет во благо народа, во спасение правительства от революций.
На прощание они поцеловались. Она обнимала его жарко, даже с каким-то отчаянным назойливым темпераментом. "А ведь в это время муж беспокойно поглядывает в окно, ждет с работы женушку. А она спокойно с другим. Другой-то понял ее тонкую страдательную душу".
Пальто на женщине было тоненьким, и при объятиях Веселок вдоволь начувствовался ее маленького гибкого тела. Шел слегка покачиваясь и думал о себе с опаской: "А не маньяк ли я?".
- Затянулся твой театр, - с нетерпением встретила его тетя Вера.
"Ждала, когда почитаю ей Евангелие", - раскусил ее радость Веселок.
Не успел он снять ботинки, как она взяла их, протерла тряпочкой и поставила в ванной на батарею. Правда, проверив батарею на тепло, осталась недовольна. В стране было не только голодно, но и холодно. Голод и холод Веселок представлял братьями-близнецами, которые всегда вместе. Как-то трудно представить в уютно натопленной избе умирающих с голода людей.
Веселок умылся, долго отмывал руки от сажи, и прошел на кухню. Над столом, застеленным клеенкой, висели темные бумажные иконы. За полочку была воткнута сухая веточка вербы. Божий уголок!
- А я на кладбище ходила, - поделилась радостью тетя Вера, - хорошо там. Народ у могилок смиренный, незлобивый. Всегда бы такой был.
- Так праздника никакого нет, зачем ходили-то? - спросил Веселок.
- Да просто так. На кладбище душа отдыхает, радуется.
После чая захотелось спать. Но тетя Вера принесла на кухню Евангелие. Вытерла клеенку, постелила еще светлый платок, положила священную книгу.
- Что будем читать? - спросил Веселок.
- В этой книге все слова прекрасны. Читай на любой странице.
Веселок открыл на притче о сеятеле:
"Когда же собралось множество народа, и из всех городов жители сходились к нему, Он начал говорить притчею:
Вышел сеятель сеять семя свое; и когда он сеял, иное упало при дороге и было потоптано, и птицы небесные поклевали его;
А иное упало на камень и взошед засохло, потому что не имело влаги;
А иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его;
А иное упало на добрую землю и, взошед, принесло плод сторичный. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!
Ученики же спросили Его: что бы значила притча сия?
Он сказал: вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим в притчах, так что они видя не видят и слыша не разумеют.
Вот что значит притча сия: семя есть слово Божие".
- Пойду я, тетя Вера, - сказал Веселок, - глаза слипаются.
