Борис Можаев - Наледь
- Мне проводник с вашего участка не нужен, - остановила она Михаила, но говорила, обращаясь к Воронову. - Спасибо за угощение. - И потом Зеленину: - Я, кажется, воспользуюсь вашим советом и перейду к вам в производственный отдел. Надо же чем-то и мне отблагодарить гостеприимного хозяина. Сделаю ему приятное. До свидания!
Она вышла, стуча каблучками.
- Извините, - сказал Воронов.
Он встал из-за стола, догнал Катю на лестнице и проводил ее до порога. Дальше она не позволила.
7
Вместе с горячкой дел нахлынула на участок и жара. В солнечные полдни от нагретой опалубки, от арматурных прутьев, от всего этого скопища железа и бетона исходил тягостный жар, и даже порывистый морской ветерок не приносил прохлады. Обычно непоседливые крикливые чайки в такие часы лениво покачивались на волнах. И когда глухие вязкие удары стального штыря в обрезок рельса, висевшего на углу конторы, возвещали обеденный перерыв, люди с наслаждением сбрасывали пропыленные рубахи, комбинезоны, обливались водой, ухали, притворно захлебываясь. Пищу привозили в термосах, разливали под открытым небом на столах, вынесенных из палаток и бараков.
Обычно в обеденное время Воронов, наскоро проглотив тарелку супа, уходил в бухту, заплывал далеко в море, потом загорал где-нибудь в укромном затишке.
Однажды, лежа за выступом скалы, он задремал; разбудили его резкие голоса споривших:
- Я тебе дело говорю, - убеждал хриповатый басок Семена. - Воронов прав - у нас лишние люди на объектах.
- Может, я тоже лишний? - зазвенел возбужденный тенор Михаила. - Может, и мне кельму взять и становиться на кладку домов? Так, что ли?
- Ты подожди, выслушай, - твердил Семен. - Посмотри как следует.
- Отстань!
- Давай сделаем, как прошу. Ведь пойми ты: двенадцать бетонщиков высвободим! На дома пошлем... Квартиры строить!
- Эх, Семен, Семен! Нам надо массивы бетонировать, а ты с чем носишься?
- А дома не надо?
- Все надо. Но ведь не это главное.
- Конечно. Особенно после того, как мистер Забродин себе собственный дом построил.
- Я не меньше твоего в палатках прожил.
- Скажи, чем хвастается! А я вот не хочу больше в палатке жить!
- Так заведи себе тещу с блинами и полезай на печь.
- А зачем мне теща? Может, я к себе жену хочу привести.
- Ну и приводи.
- Куда? В палатку?
- Слушай, жених! Ты что-нибудь про город Комсомольск слыхал?
- Например?
- Например, любителей мещанского уюта там презирали.
- А еще то, что там мерзли в землянках?
- Мерзли!
- А потом в сороковых годах мерзли в окопах?
- Было и такое.
- А теперь, в пятидесятых, ты предлагаешь мерзнуть в палатках? Прямо сплошная Антарктида. Да, энтузиаст ты с довольно однообразным воображением.
- А ты нытик.
Семен коротко хохотнул:
- Эге! Просто я хочу, чтобы люди не располагались на каких-то биваках и не занимались всякими штурмами. Время теперь не то. Не штурмовать, а работать надо и жить.
- Кончай философию! - неожиданно предупредил Михаил.
- Чего это Катерина сюда идет? - спросил Семен. - К тебе, что ли?
- Наверно, Воронова ищет. Хочет проститься, - тоскливо ответил Михаил.
Воронову стало не по себе: вставать теперь - неловко перед ребятами. Оставаться - Катя может найти... Еще хуже! Она и в самом деле взяла расчет - уходила в производственный отдел.
Сегодня она все ходила вокруг конторы, видимо, хотела наедине поговорить с Вороновым. Но он все время просидел в конторе в окружении то десятников, то экспедиторов... Он избегал этого прощального разговора, еще сцену какую-нибудь разыграет. И теперь он решил притвориться спящим, может, не найдет. А так выйдешь - и тут как тут: "Здрасте... я вас давно ищу"...
- Ты чего не уехала? - спросил ее Семен. - Обеденные машины уже ушли.
- Ей карету надо... - сказал Михаил. - С принцем на запятках.
- И запряженную двуногими ослами, - подхватила Катя.
- Да что в самом деле? Иль обходной лист не подписали? - спросил опять Семен.
- Какое тебе дело? - ответила Катя. - Я вот, может, с Мишей хочу побыть наедине. В укромном местечке... Отвернитесь! Видите, я раздеваюсь.
- Хоть донага, - сказал Семен и пошел прочь, грохая сапогами.
- А чего ты по сторонам смотришь? - спросил Михаил. - Или ждешь кого?
- А ты чего не раздеваешься? Или боишься?
- Пожалуйста! Как тебе угодно. Я тень души твоей.
- Какая несуразная тень!
- Это я заморился, - Михаил скинул майку и заботливо осмотрел свои крупные выпирающие ребра. - От любви сохну.
Катя залезла на скалу и оглядывала дальние извивы бухты, не догадываясь, что тот, кого она искала, лежит тут же, в пятнадцати шагах, за выступом.
- Ну что, не видать его... в "тумане моря голубом"? - спросил Михаил.
- Кого это?
- Ну, этот самый... парус одинокий.
- Давай сюда... Погляди - во-он он...
- Я за тобой и в небо поднимусь.
- А вот посмотрим, как ты летаешь, сокол небесный. Лови! - Катя прыгнула, вытянувшись ласточкой, с отвесной скалы. А через минуту, вынырнув, потряхивая блестящей, черной от воды головой, позвала его: - Ну, что же ты?
Михаил набрал побольше воздуха, угрожающе надул щеки, потом вытянулся во весь свой длинный рост и выбросил из руки камень.
- Подходящая высота, - произнес он, прислушиваясь к падению камня и, кряхтя, медленно стал спускаться вниз; потом поплескался возле берега и вылез за Катей.
- Какой ты все-таки трусливый, - сказала она пренебрежительно.
Михаил произнес миролюбиво:
- Выражайся точнее: благоразумный. Мне нельзя прыгать с большой высоты потому, что я руководитель. Мне положено занимать высоты, а не прыгать с них.
- Ну, будь здоров, руководитель!
- Подожди.
- Что еще?
Он подошел к ней, взял ее за руку и заговорил иным тоном:
- Зачем ты себя унижаешь?. Почему бегаешь за ним? Ну кто он тебе? Что он такого сделал?
- Ах вон ты что? Хорошо, я тебе отвечу... У него есть совесть и мужество. Хотя бы для начала... Он не хочет мириться с бараками, например.
- Барак! А что такое барак с общественной точки зрения? - перебил ее Михаил опять шутовским тоном и назидательно ответил: - Барак - это временная трудность.
- Может, пояснишь, что сие значит?
- Пожалуйста! Представь себе, что один человек любит другого, но открыться пока не может. Вот это и есть временная трудность. Сейчас одни страдания, а впереди - блаженство.
- Боюсь, что такому человеку придется долго ждать.
- Э-эй! Лукашин приехал!.. - закричал кто-то от конторы.
- Ладно, мы еще поговорим о показной храбрости и о трезвости, - сказал Михаил. - А сейчас пошли в контору. Начальство ждет.
- Торопись... не то вдруг чего подумают, - ответила насмешливо Катя, удаляясь.
Через несколько минут вышел из своей засады Воронов.
"Скажи ты на милость, она еще и в делах разбирается... Тоже следит", подумал он.
Против желания своего ему было приятно услышать от нее лестный отзыв о своих начинаниях. Дело в том, что он, собрав бригадиров и десятников, предложил отжать "лишки" с промышленных объектов на жилье. Из-за этого, собственно, и спорили Семен с Михаилом. Ради этого Воронов увез потихоньку от главного инженера его резерв транспортеров. Увез без накладных, нахрапом. Стояли они на наружном дворе под навесом, и завскладом просто просмотрел их. Воронов понимал, что это ему не простят, но ради пользы дела он готов и взыскание получить. "И зачем это Лукашин пожаловал? думал он. - Не из-за этих ли транспортеров?"
Там, возле конторы, стояли окруженные рабочими начальник строительства Лукашин, главный инженер Синельников, секретарша Неля. Среди этой разноголосой шумной толпы Лукашин ходил по кругу, пожимал каждому руку, приговаривая:
- Здравствуйте, труженики, здравствуйте! Нуте-ка, стол сюда! - весело крикнул он. - Мы вам привезли, товарищи, так сказать, производственный подарок - ордера на квартиры. Многие из вас переселятся завтра в благоустроенные дома.
- Сколько?
- Кто именно? - послышались голоса.
- Только десять ордеров, - предупредил Синельников.
- А на очереди полторы сотни...
- Ничего себе - многие...
- Кто списки составлял?
- Товарищи, списки составлены в порядке строгой очередности месткомом. Прошу, - Лукашин передал лидериновую коричневую папку Неле. Та уселась за стол и стала выписывать ордера.
Синельников взял под локоть Воронова и отвел тихонько в сторону:
- Пройдем к карьеру.
- Пожалуйста! - сказал Воронов.
В неглубоком скальном забое только что подорвали очередной отвал, и теперь камень лежал грудой, завалив все подходы. Но ни одного грузчика не было. Ни тачек, ни носилок... Лишь около бурового станка возились двое бурильщиков. А над катальными ходами тянулась целая вереница только что установленных транспортеров.
- Значит, сняли грузчиков? - насупившись, спросил Синельников.
- Да. Поставлю на жилье.
- Все лишки отжимаете, - усмехнулся Синельников и спросил: - А где остальные транспортеры?
